Разбуди меня
Шрифт:
Они неслись вниз уже несколько минут, и вдруг среди окутавшей их черноты раздался высокий голос, на этот раз мужской и ещё более холодный, чем тот, что они слышали наверху. Голос был негромким, но с лёгкостью перекрыл лязганье будки; его звук будто покалывал кожу ледяными иглами, и казалось, что он исходит сразу отовсюду.
— Ты наконец-то пришёл ко мне, Теодор. Я ждал тебя.
Тео словно заранее знал, что это случится, и среагировал мгновенно... но, как он ни спешил, всё происходило ужасно медленно, будто он двигался под водой. Руки обмякли и не хотели слушаться, ноги почти невозможно было сдвинуть с места, и только мозг работал с удвоенной силой, сконцентрированный на том, чтобы поскорее сразиться с опасной хитрой тварью. Наконец ему кое-как удалось вооружиться палочкой, и он нацелил её на дверь кабинки, откуда на его невидимые ноги упал тонкий луч золотистого света и, расширяясь,
Внезапно ледяной голос зазвучал где-то совсем рядом.
— Я вижу, ты ещё и грязнокровку прихватил! — злорадно хохотал Волан-де-Морт. — Тогда с неё и начнём. Авада Кедавра!
Луч из золотистого превратился в ядовито-зелёный и, вильнув мимо Тео, с трудом успевшего заслонить собой Гермиону, поразил её прямо в сердце...
— Я не допущу этого.
Тео вскочил с постели ни свет ни заря и ходил из угла в угол, меряя шагами комнату и с нетерпением, переходящим в раздражение, ожидая, когда наступит рассвет и весь замок проснётся.
Никогда, блять, никогда в жизни я так не ждал этого идиотского Валентинова дня! А сейчас счёт идёт уже на минуты, ведь сегодня всё закончится. Эта проклятая злость, ставшая моим извечным спутником и сжигающая меня изнутри, жажда мести за родителей, страх за Гермиону и эти бредовые сны, которые мотают мне нервы на протяжении чёрт знает скольких месяцев...
После совместного урока зельеварения прошло около трёх недель, и жажда ускорить ход времени с каждым днём росла в Тео наряду с неприятным, въедливым чувством тревоги за ту, которая вызвалась идти в Отдел тайн вместе с ним. Пару раз его охватывало острое желание пренебречь их уговором во имя безопасности Гермионы и всё-таки пробраться в Комнату смерти самому... но в такие минуты включался голос разума, приводящий неоспоримые доводы в защиту первоначального плана. Да, у него была подробная схема Отдела тайн; да, он мог почти без проблем попасть в Атриум благодаря учившемуся на невыразимца Малфою, который в сам праздник гарантированно оставался в Хогвартсе; да, он был первоклассным волшебником и сумел бы сориентироваться как в крутящейся Первой комнате с множеством дверей, так и в Комнате смерти...
Но это всё могло занять много времени, а вылазка в Министерство магии с учётом графика работы планировалась быстрой и результативной. Во-первых, Тео и Гермиону не должны были увидеть, иначе опасности подвергались не только они сами, но и те двое студентов, чьи имена они собирались назвать. Во-вторых, незамеченным должно оставаться и само вторжение в Отдел тайн. Если что-то пойдёт не по плану, останки Волан-де-Морта могут перепрятать, да так, что никакой Малфой или Патил с их связями уже не помогут. Тео чётко осознавал, что тогда на новые поиски могут уйти годы: Гермиона как-то рассказывала ему, что Отдел тайн не ограничивается тринадцатью комнатами; к примеру, в Комнате ума расположены ещё несколько дверей по всему периметру, и никто не мог поручиться, что и за каждой из них не было следующей комнаты, из которой, в свою очередь, вели всё новые и новые двери. Отдел тайн, огромный, жуткий, совсем не знакомый Тео, пугал, но в то же время очень сильно его притягивал, побуждая без конца взвешивать все «за» и «против» — как касательно этой аферы в целом, так и касательно девушки, которой он дорожил.
С одной стороны, Гермиона была превосходной колдуньей и в этом рискованном мероприятии могла оказать ему неоценимую помощь; к тому же она хоть немного знала место, куда они направлялись и где сам Тео не был никогда. Но, с другой, Гермиона была же и его самым слабым, самым уязвимым местом. Картины, где Волан-де-Морт кощунственно убивал её, преследовали Тео всё чаще: Гермиона взяла с него обещание спать хотя бы через сутки, но каждый раз, когда он проваливался в сон, ничем хорошим это не заканчивалось. Поутру, встречаясь в Большом зале взглядами, она моментально определяла его состояние по свирепому сосредоточенному выражению лица и кругам под глазами, всё больше укрепляясь в своих подозрениях, высказанных вечером накануне Дня святого Валентина.
— С Гарри было подобное, — произнесла она, отрешённо глядя со смотровой площадки Астрономической башни вниз, на заснеженный школьный двор с обледенелым фонтаном. — Эти кошмарные сны... скорее, даже один и тот же сон, повторяющийся, как заевшая пластинка. Между ним и Волан-де-Мортом была связь, природу которой мы не понимали до самого конца, пока не выяснилось, что часть души Волан-де-Морта случайно попала в Гарри той ночью, когда были убиты его родители. Таким образом, был создан ещё один крестраж, который Волан-де-Морт создавать
не собирался. Ты же знаешь про... крестражи?— После вашей победы об этом только ленивый не писал, — Тео поджал губы и облокотился о парапет, встав к Гермионе полубоком. — Так что это за связь?
— Волан-де-Морт имел доступ к сознанию Гарри, а потому нарочно подсовывал угодные ему образы и видения, тем самым мучая Гарри, вытягивая из него все силы и заставляя его испытывать невероятную злобу, совершенно ему не присущую, но из-за этой связи заполняющую его до краёв. Что, если и с тобой происходит то же самое?
— Хм... — Тео нахмурился, покачав головой. — Я так не думаю. Я не Мальчик-Который-Выжил и даже не Пожиратель смерти, чтобы эта тварь обратила на меня столь пристальное внимание, связав своё сознание с моим. Вариант о подслушивании и передаче с моей помощью каких-то ценных сведений тоже отметается: легилименция не мой конёк, я никогда особо не лазил другим в головы, и поэтому через мой мозг Волан-де-Морту вряд ли удалось бы выведать что-то существенное. Обо всех передвижениях Отряда Дамблдора в годы его активности я тоже имел весьма смутное представление... — он потёр лоб, напряжённо думая. — А, ещё эта фишка с палочками-близнецами. У моей сердцевина из волоса единорога, а у Поттера, насколько я помню, из пера феникса. Так что, исходя из всего вышесказанного, эта версия вряд ли верна.
Гермиона, выпрямившись, отстранилась от холодных перил. Потом задумчиво посмотрела на Тео.
— Возможно. Но тогда что это? Просто навязчивая идея, преследующая тебя во сне, когда всё, что хранится в твоем подсознании, вылезает наружу?
— Мерлин его знает... Ладно, довольно об этом. Осталось потерпеть один день, а завтра я убью его.
Праздник был в самом разгаре. Гермиона, дабы не вызывать подозрений, спустилась в Большой зал вместе с подругами и сейчас, стоя у столика с десертами, смотрела, как Джинни с Деннисом Криви отплясывают нечто весьма оригинальное, отдалённо напоминающее польку, а Малфой ведёт Асторию в традиционном вальсе. По всему залу, украшенному невесомыми атласными лентами и пышными букетами белых, розовых и красных роз, кружилось множество пар. Одни просто молчали, прилипнув друг к дружке и почти топчась на месте, другие тихо переговаривались, танцуя в обнимку, а третьи откровенно шумели: парни отпускали шутки одну за другой, а девушки покатывались со смеху. Со звёздного потолка сыпались разноцветные конфетти, а над расставленными вдоль стен столами, обрамляющими танцплощадку, летали маленькие золотистые купидончики с луком и стрелами, трепеща крохотными крылышками и то и дело пуская стрелы с марципановым сердечком на конце в того или иного студента.
Находясь в центре всеобщего оживления и глядя на радостных друзей, Гермиона практически перестала мандражировать, заставив себя временно забыть о предстоящей им с Ноттом авантюре, и старалась веселиться от души. В этом ей как нельзя лучше помогал Дин, пригласив её на танец, едва зазвучала новая песня. Падму же закружил в подобии вальса невесть откуда взявшийся Хагрид. Увидев старого друга, Гермиона вспомнила, что когда-то давно он говорил ей об умении справляться с трудностями, особенно эмоционального характера, и о том, насколько это умение важно по жизни.
Да, Хагрид, ты прав. Не стоит так трястись. У нас всё получится. В конце концов, мне нечего бояться, когда Тео рядом.
Но сейчас его рядом не было, и от этого Гермионе было немного не по себе. А ещё ей не давала покоя мысль о том, что Тео сейчас находится в кабинете защиты от Тёмных искусств, проверяя работоспособность камина, с помощью которого они намеревались попасть в Лондон. Виктор уехал из школы на несколько дней (предстоял матч со сборной Ирландии), о чём простодушно сообщил своим ученикам на последнем перед отъездом уроке. Таким образом, вопрос по поводу того, какой камин в Хогвартсе задействовать для перемещения в Лондон, разрешился сам собой. Тео это радовало, поскольку не пришлось забивать голову, и без того занятую продумыванием всех нюансов, ещё одной проблемой. Гермиону же, напротив, такой быстрый выход из ситуации немного обескуражил, что подтвердило мнение Тео о её тяге к поиску трудных путей.
Конечно, нет ничего преступного в том, что мы воспользуемся одним из школьных каминов для того, чтобы выбраться из замка. С тем же успехом мы могли воспользоваться любым другим, хотя бы тем, что находится в гриффиндорской гостиной, но там почти никогда не бывает пусто, а Зелье невидимости и магические силы для чар высшей категории нам ещё понадобятся.
Но, Мерлинова борода... Мы проникаем в кабинет Виктора, не заручившись его согласием — это раз, да ещё и в его отсутствие, как какие-нибудь воришки — это два. До чего же стыдно!