Раздолбай

– Знаешь, что, Лисов? Слова-то свои я могу взять обратно, но друга мне никто не вернет.

Рома возвращается домой в плохом настроении. Как будто он виноват, что Егор решил уйти из жизни. Можно подумать, что только у Полоскова были проблемы…

Хмурясь, Лисов открывает ноутбук и заходит в группу с местными новостями. Бла-бла-бла, полиция нашла предсмертную записку Егора Полоскова. В посте – квадратная фотография с неровно оборванным листочком (так края торчат, если приложить линейку и резко дернуть). Неровные буквы выведены явно дрожащей рукой (по мнению комментаторов, а также экспертов-графологов): «Прости, мам, я так больше не могу».

Рома откидывается на спинку кресла, шумно выдыхая. И как полицейские и следователи не сходят с ума, когда от самоубийцы остаются такие вот невнятные записки? С другой стороны, если бы он сам задумал свести счеты с жизнью, он бы не стал расписывать пять листов от руки. Чем дольше пишешь, тем тяжелее себя заставить осуществить задуманное.

– Ну нет, – Лисов трясет головой.

Звонок. Подскочив, Рома подкрадывается к двери и аккуратно заглядывает в глазок. На лестничной площадке стоят директор и классный руководитель. Лисов с безразличным видом включает свет в прихожей и открывает дверь.

– Здравствуй, Роман. – Людмила Михайловна заходит в квартиру. – Мы пришли обсудить с тобой учебный план. У тебя есть тапочки? И да, с твоей мамой мы уже все согласовали.

Лисов подает директору и Светлане Александровне тапки, и они проходят в гостиную.

– Рома, вот задание на неделю. – Учительница достает стопку листов А4 из полупрозрачной папки и протягивает ему.

– У нас не хватает кадров, поэтому мы не сможем уделять тебе внимание каждый день, – дополняет Людмила Михайловна. – Поэтому будем заниматься так часто, как только сможем. Светлана Александровна будет давать тебе задания и преподавать русский и литературу, Михаил Сергеевич поможет с физикой. Я знаю, что точные науки даются тебе легче гуманитарных. – Директор внимательно смотрит на Лисова. – Время от времени я буду навещать тебя и помогать с остальными предметами.

– Не знаю, зачем это вам, – отвечает Рома. – До ЕГЭ всего два года осталось. Вряд ли из меня отличник получится.

– Конечно нет, – соглашается Людмила Михайловна, – поэтому я и делаю ставку на домашнее обучение и подтягивание по твоим «ударным» предметам. Тогда у тебя хотя бы появится будущее.

– А почему вы считаете, что у меня его нет?

– Потому что пока у тебя вместо аттестата об общем среднем образовании наклевывается справка. Справка, понимаешь? Я знаю, что ты не глупый, но никак не пойму, почему ничего не делаешь, чтобы показать это остальным.

Лисов усмехается, отводит глаза:

– Кому это «остальным»? – И скрещивает руки на груди.

– Я тоже считаю, что у тебя есть все шансы окончить школу достойно, – подключается Светлана Александровна. – Однажды тебя отправляли на олимпиаду по русскому языку…

– Это было в третьем классе, – недовольно замечает Рома.

– Но ведь это было, верно?

Они с учительницей долго переглядываются.

– Хочешь не хочешь, а я уже подписала приказ, – говорит Людмила Михайловна.

– Мне все равно.

– Конечно. Можешь говорить что угодно, но я знаю, что это не так, – директор встает из-за стола. – Если к концу следующей недели ты не сделаешь домашнее задание, в другой раз его станет больше. И так будет повторяться, пока ты не выполнишь предыдущее. Поэтому лучше не трать время на неразумное поведение и лень, а распорядись им с умом. Считай домашнее задание вкладом в самого себя.

И вот они ушли, оставив Рому наедине с небольшой стопкой заданий. Он лениво идет в комнату, открывает учебник за учебником, смотрит, какой объем ему нужно прорешать\законспектировать\выучить, и роняет голову на раскрытые страницы с химическими формулами.

Два слова: домашнее задание. То, чего он не делал уже лет шесть, и ему всегда как-то удавалось получать тройки. Может, учителя не хотели связываться ни с ним, ни с его мамой; может, у них там сверху были какие-то приказы… одно Лисов точно знал: ему всегда чертовски везло. А теперь за эту удачу придется расплачиваться такой порцией усердия, что и вообразить страшно.

В первый день он, конечно же, ничего не делал. Оставил учебники и тетради раскрыто-разбросанными на столе, снова кидал мяч, жевал купленные чипсы, перебивая аппетит.

Кончается первая неделя сентября, и в выходные Рома официально разрешает себе ничего не делать. Ведь он пытался? Пытался! А значит, можно и отдохнуть.

Звонит смартфон. На экране высвечивается незнакомый номер. Сначала Лисов не хочет брать трубку, но потом прикидывает: а вдруг это кто-то из учителей?

– Алло?

– Рома? – звенит девчачий голос. – Это ты?

– Ну да. А ты кто?

– Слава богу! Наконец-то я нашла твой номер. Твой старый почему-то заблокирован, а нового никто не знает… – Он закатывает глаза. Манера Яны тараторить никуда не делась, поэтому ей даже представляться не надо. – Ой, что это я? Это я, Яна.

– Да я уж понял.

– Ты куда пропал?

– Отстранили меня.

– Что? Почему?!

– Да не кричи ты так. На домашнее обучение. Родители учеников набухтели на директора, типа, их дети учатся с убийцей, ну, ей и пришлось меня снять с занятий.

– Тьфу ты, – Яна разочарованно цокает. – У меня в сумке уже пять батончиков скопилось. Можно я приду к тебе и отдам их?

Насторожившись, Рома молчит. С чего это она вообще звонит ему, да еще и просит о визите?

– Ты как мой номер достала?

– Да так, воспользовалась кое-какими связями, – ее голос звучит хвастливо и игриво одновременно.

– Я не знаю, чего ты от меня хочешь, но не хочу, чтобы ты ко мне приходила.

– Почему? Ромочка, я соскучилась…

– Ты со мной знакома один день.

– Неправда. Я уже давно за тобой наблюдаю.

– И как это понимать?

– Да просто… – Яна вздыхает. – Ладно, я скажу тебе правду, если ты пригласишь меня к себе.

Лисов прислоняется затылком к стене. Зачем ему ее тайны? Они его не волнуют, как и она сама. Но… эта вынужденная изоляция от школы почему-то день ото дня переносится все тяжелее и тяжелее. Еще и мама задерживается…

– Ну попробуй. Только если это будет какая-нибудь выдуманная фигня, то я брошу трубку.

– Справедливо. В общем, мы с тобой раньше особо не общались, потому что папочка запрещал с тобой пересекаться, даже проследил, чтобы мы в одном классе не учились, пока я была маленькой. Сейчас-то он уже во всем мне угождает, а раньше подчиняться приходилось мне…

– Давай ближе к сути.

– Я тайком подсматривала, как он работает, и часто видела, как ты с мамой выходишь из папиного кабинета. Ну и мне было интересно, какой ты на самом деле. В школе я тоже за тобой наблюдала, анализировала. И вот мы наконец в одном классе. Что это, если не судьба?