Раздробленный свет

— Мы не можем позволить им попытаться спасти Лили. — Санджана морщится, задевая здоровой рукой сломанные ребра.

Брови Джубили слегка приподнимаются, когда она бросает на ученую косой взгляд.

— Вы ничего не позволяете делать Мерендсену. Он делает, что хочет, а вы либо помогаете ему, либо убирайтесь с его пути.

— Слушайте, — быстро вмешиваюсь я, когда Санджана открывает рот, чтобы возразить, — мы не знаем, где они, но мы знаем, куда они направляются. — Я с трудом сглатываю, пытаясь прогнать мешанину вины, боли и страха, душащую мой голос. — И я знаю способ добраться до «Дедала», не сражаясь с каждой оболочкой в городе. Мы могли бы опередить их там, если спустимся в подземный город.

Джубили смотрит на меня.

— Спустимся? В трущобы? — Ее лицо напрягается. — Там внизу будет хаос. Слишком много людей, чтобы успеть эвакуироваться… будут грабежи, беспорядки.

— А это значит, что там, внизу, в этом хаосе, оболочкам будет намного труднее обнаружить нас. Мы можем смешаться с толпой. Лифты не работают без электричества, но мы можем спуститься по шахтам техобслуживания вниз, а затем вернуться в комплекс «Компании Лару».

Я говорю быстро, и остальным требуется несколько секунд, чтобы осмыслить план, поглядывая друг на друга. Первая, откашливаясь, высказывается Санджана.

— Я не могу никуда спускаться, — говорит она тоном не терпящим возражений, поднимая руку с мертвым протезом. — Нет, пока я не починю эту штуку. Вам придется оставить меня здесь. — Флинн начинает спорить, Джубили присоединяется к нему секунду спустя, но Санджана прерывает спор. — Это больше, чем любой из нас. Я не могу утверждать, что это больше, чем Лили, и не могу применять ту же логику к себе.

Джубили шумно выдыхает, проводя пальцами по волосам.

— Мы подадим сигнал Мори… союзнику… как только найдем работающую рацию. Она и ее парни придут за вами.

— Я буду тут, — отвечает Санджана с дрожащей улыбкой. — Просто постарайтесь попасть туда вовремя. И мы в расчете.

— Постараемся.

— А потом? — В ее взгляде сквозит извинение за вопрос, но она не колеблется. — Когда вы доберетесь до разлома, когда найдете Лили… что тогда?

Джубили смотрит на Флинна, и воздух наполняется словами, которые никто не хочет произносить вслух. В конце концов, я единственная, кто способна дышать.

— У нас есть день, чтобы придумать что-нибудь другое. Если к тому времени, когда мы достигнем «Дедал», мы все еще не… — я выдыхаю, дрожа. — Тогда мы уничтожим канал.

Серый мир полон гнева и боли, обе стороны этой войны так окрашены ненавистью, что каждая имеет тот же оттенок тьмы, что и другая. Они так похожи, жаждут мира, справедливости, покоя, и все же они убивают друг друга, как будто ищут смерть, а не жизнь.

Поскольку наш хранитель заставляет нас все больше и больше разрушать, мы… я… делаю все, что могу, чтобы найти равновесие. Я не могу помешать отцу привязать взрывчатку к груди, но я могу проникнуть внутрь зеленоглазого мальчика и внушить ему мысль отойти достаточно далеко, чтобы взрыв не убил его. Я не могу защитить девушку с ямочками на щеках от горя, вызванного потерей отца, но я могу помочь ей заснуть, помочь ей решить дышать каждый день.

И я не могу спасти девочку с прекрасными снами, девочку, которую я когда-то знал в другом мире, в другой жизни, от всего, что должно произойти. Но я могу уберечь ее от других. И я могу найти веру в ее сны.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

ГИДЕОН

Я ХВАТАЮСЬ ЗА ГУБУ, рассеченную осколком бетона. Переутомленные мышцы рук протестуют от костяшек пальцев до плеч, когда я подтягиваюсь, пытаясь найти опору, прежде чем зацепиться ногой за край и начать контролируемое скольжение вниз.

Я и раньше видел катастрофы на нижних уровнях. Обрушения зданий или пожары, угрожающие распространиться на целый квартал. Но в те времена всегда выявлялось лучшее в людях: целые семьи собирались вместе, чтобы спасти попавших в ловушку незнакомцев. Соседи образовывали цепи ведер для борьбы с пожарами. Этот мир другой… безлюдный, насколько хватает глаз. Целые сектора ярко освещенного, шумного Коринфа просто стерты с лица земли. Этот мир небезопасен, и где-то там, в нем, Тарвер один.

У него не может быть большой форы. Не больше часа, прежде чем я понял, что он ушел, плюс дополнительные четверть часа, которые потребовались мне, чтобы настроить планшет на излучение частоты щита-барьера, чтобы защитить себя от Лили. Я даже не знаю, как долго он будет работать. Мне надо догнать его и быстро.

Я догадываюсь, какое направление он выбрал. Большинство моих вариантов заблокированы обломками, поэтому я надеюсь, что он идет по пути наименьшего сопротивления, который приведет его к главному офису Лару как можно быстрее. Вокруг меня стоит тишина, аварийные сирены иногда воют вдалеке, но больше никаких пожарных дронов не проносятся над головой. Время от времени части зданий рушатся без предупреждения, чей грохот оглушает, и эхо разносится по всему ландшафту.

Когда рухнул корабль, он превратил все выше головы в щебень, срезав на своем пути здания, а огромные куски обломков разнеслись по этому кварталу в следующий. Верхние этажи теперь выходят на улицу, а на первых этажах некоторые дверные проемы до сих пор остались целы, давая представления о том, что стало внутри. В основном это были квартиры и офисы. Одежда валяется на сломанных столах и стульях, электроника превратилась в хлам, торчат куски проводки. Есть еще свертки, которые я сначала принял за одежду… что оказались скрюченными телами, безмолвно лежащими там, где они пали.

Я останавливаюсь, чтобы поправить рюкзак, а затем пробираюсь через разрушенный нижний уровень юридической фирмы. Приемные столы и декоративные растения, раздавлены грудами щебня. Здесь полумрак, и я стараюсь ступать осторожно, чтобы звук моих шагов не нарушал тишину, избегая предательского хруста обломков. Я вижу свет в дальней стороне, и я надеюсь, что есть открытый участок дороги, и что я смогу добраться туда.

Я перелезаю через упавшую балку, загораживающую дверной проем, и просовываю голову в щель, чтобы проверить, что находится по другую сторону. Размытым движением что-то приближается ко мне. Я пригибаюсь, ударяясь торсом о балку и из меня выходит воздух. Железный прут — потому что это именно он — с лязгом ударяется о дверной косяк. Я бросаюсь обратно в комнату, из которой вышел, карабкаюсь по обломкам, не думая о шуме. Кровь стучит в ушах, тело наполняется энергией.

В дверном проеме кто-то перемахивает через балку, чтобы одним плавным движением догнать меня, и снова поднимает прут. Я откатываюсь в сторону, втискиваюсь под сломанный стол, который дает мне минутное убежище, и пинаю ногой его другую сторону, чтобы выползти там из-под него. Я слишком широк для этого, но снова и снова бью носком ботинка по разбитому столу, отчаянно пытаясь вырваться, пока железный прут снова не опустился.

За исключением того, что этого не происходит.

— Гидеон? — Тарвер приседает на корточки возле стола, держа в руке железный прут. — Какого черта ты делаешь? Я чуть не убил тебя.

— Я заметил, — бормочу я, откидывая голову назад и с глухим стуком ударяюсь об обломки за спиной.

— Быстрее, мы наделали слишком много шума. — Он сразу становится деловым и предлагает мне руку, чтобы вытащить меня из-под стола. — Они будут здесь через минуту.

Мне не нужно спрашивать кто. Вместо этого я следую за ним, когда он взбирается по другой балке, хватается за нее и почти бесшумно карабкается вверх, пока не оказывается на уровне глаз, сидя на сломанном карнизе. Я забираюсь на его насест, и он подносит палец к губам, опуская взгляд. Всего несколько секунд спустя, первая из оболочек движется через пространство, которое мы оставили, медленно ища то, что вызвало шум.