Разгар брачного сезона (сборник)

На выработку окончательной концепции «обнаженного кино» уходит еще два-три года. За это время Мороженый успевает отснять несколько фильмов, которые, по его собственному признанию, являлись сырыми и недоделанными. Помимо этого, он продолжает работать оператором на московском телевидении.

Но потом произошли изменения. Конунг занялся большой политикой, заимел определенный вес, успешно занялся бизнесом и прикупил на Волге бывшую турбазу. Там проводились различные партийные мероприятия и гулянки. Этой турбазе и суждено было стать основной съемочной площадкой Мороженого. Тем более что располагалась она рядом с его родным городом.

В этот «Новый Голливуд», как он его сам назвал, и лежал сейчас его путь.

Он свернул в определенном месте с трассы на боковую дорогу и через десять минут уже въезжал в ворота, перед которыми было написано: «Въезд воспрещен. Частное владение». Вся территория турбазы была огорожена колючей проволокой, и посторонним вход сюда был заказан. С местной милицией отношения выстроились самые что ни на есть нормальные, никаких жалоб со стороны населения села, располагавшегося неподалеку, не было, так что внутри проволоки была своя власть и можно было делать все что заблагорассудится.

Здесь в домиках, переделанных в мини-тюрьмы, можно было спокойно содержать актерский материал, ждущий своей участи. Ответственным за его селекцию был управляющий «Нового Голливуда» Булкин, который объезжал наиболее злачные городские места и выискивал интересные типажи. Как правило, кто попадал сюда, отсюда уже не возвращался. Так было и с бомжами, и с одинокими старушками, и с наркоманами, и с проститутками. С последними, правда, хлопот было больше. Иногда наиболее чувствительные из охранников поддавались на женские чары, но система внутренней безопасности была налажена хорошо, и «людей с мягким сердцем» наказывали.

Но кто мог предполагать, что самым ненадежным окажется имевший полное доверие как Мороженого, так и Конунга главный администратор Булкин?!

Режиссер угрюмо поздоровался с охранником и прошел в свой кабинет в административном здании турбазы. Спустя несколько минут он собрал весь персонал «Нового Голливуда» на «планерку». Всего их было человек двадцать, в основном люди, выполнявшие охранные функции.

– Еще раз повторяю, – говорил Мороженый, расхаживая перед строем вытянувшихся в струнку молодых и не очень молодых парней, – если будет утечка информации, мы все равно узнаем, от кого она исходит. А конец у горе-информаторов будет один!

И он показал пальцем на улицу, где на асфальте еще осталась кровь и раздробленные кости бывшего управляющего «Нового Голливуда» Константина Булкина, или просто Бублика.

– По-моему, вам платят здесь весьма неплохо, чтобы не пробовать зарабатывать слева! Или я не прав?!

На этот риторический вопрос парни выдавили из себя нестройно и несколько смущенно: «Да нет…», «Нормально»…

– Я тоже думаю, что нормально! – воскликнул Мороженый. – Вы люди понятливые, так что должны просекать момент. Все свободны!

Распустив персонал, Мороженый задумался. То, чем он занимался, в самом ближайшем будущем должно было принести ему хорошую прибыль. Конунг по своим международным связям установил канал сбыта продукции фирмы, которую Мороженый по ассоциации со своим псевдонимом назвал «Frozen productions». Его шедевры «обнаженного кино» должны были распространяться по видеосалонам Европы и Азии, и на некоторые фильмы уже был наложен английский перевод.

Однако Булкин выкрал у него копию последнего фильма и кустарно налепил еще сотню-другую копий, а потом предложил их на реализацию на лотках областного центра. И только благодаря случайности это удалось пресечь.

И вроде бы все вышло чисто. Булкина ему было абсолютно не жаль. Что он имел в своей дурацкой полиграфической фирме, которая пыталась выжить, печатая голых баб на плакатах? Да ничего по сравнению с тем, что платили ему здесь. Нет, точно верна поговорка: «Жадность фраера сгубила»…

Воистину, великий порок человечества. Ерунда это все, что говорят про жадных, которые в результате этого становились миллионерами. Можно проявить жадность раз, два, три, тридцать три раза, но на тридцать четвертом появится тот, кто этого тебе не простит. И он, Виталий Мороженый, который считал себя идеалистом, пытающимся выжить в материальном мире, был горд, что совершил страшную месть по отношению к этому пройдохе.

Жалко было двух других, в частности, этого смешного лысого лоха по фамилии Делянкин. В принципе, он же ничего не знал, однако из Москвы, от Конунга, поступил приказ ликвидировать всех, кто был причастен к этому делу, чтобы неповадно было… Впрочем, было в его хитрых глазках что-то мерзостно-материалистическое, жидовское. Мелкий, ничтожный человечишко, карабкающийся по чужим спинам и эксплуатирующий чужой талант. Тля…

Особенно жалко было Михаила Шумилина… Все-таки для Мороженого это был свой человек, киношник. Но… жизнь сурова, но это жизнь…

А ему надо было думать о следующем фильме, который обещал стать этапной и концептуальной работой.

Предыдущий фильм, «Мясо», хоть и поражал непривычного зрителя своими кошмарами, но все же был не до конца идеологически проработан. А актеры были классные… Вполне возможно, что лучших Мороженому уже не набрать. Ему было искренне жалко расставаться в процессе работы над фильмом с Фанатом, этим наркоманом, готовым за порцию крэка умертвить собственную маму. Очень хорошо играл, как не сыграл бы, наверное, никто из хваленых, окончивших лучшие киноинституты актеров.

Ну, а Потнюк?..

Мороженый закрыл глаза. У него были личные причины особо относиться к этому потерявшему человеческий облик бомжу. Но он о них никому не говорил.

Глава восьмая

Евгений приехал неожиданно, без предварительного звонка, сочтя подобную формальность ненужной, после того как сам был застигнут врасплох появлением своей супруги в Москве. Он взял машину на вокзале и открыл своим ключом дверь.

Такое конспиративное появление дома его даже в какой-то степени возбуждало. Он крадучись прошел по винтовой лестнице на второй этаж и заглянул на кухню. Там никого не было. Однако Евгений расслышал звуки, доносившиеся с третьего этажа.

Стараясь ступать еще тише, он поднялся наверх и застал картину, которую меньше всего ожидал увидеть. По детской были раскиданы вещи Насти, а Лариса с Натальей Ивановной деловито упаковывали чемоданы.

Евгений, за секунду до этого рывком распахнувший дверь и изобразивший лучезарную улыбку неожиданно появившегося в комнате Малыша вездесущего Карлсона, застыл с раскрытым ртом на месте.

– Что… здесь происходит? – сглотнув слюну, спросил он.

– Женя, у нас неприятности, – ответила Лариса, поднимая на мужа глаза.