Разговоры
Шрифт:
11. Второе? А первое?
1. Макоцкий.
11. О, графиня, когда я поверю в первое, тогда будем говорить о втором. До свиданья.
1. Ну а теперь, что он ушел, я вам скажу, что он и сам не знает, как близок к истине. Я жажду слышать ваше мнение, Долли.
12. О чем?
1. Об этой пьесе.
12. О какой?
1. О пьесе Толстого!
12. «Живой труп»?
1. О какой же еще!!
12. Почему же вам это так нужно?
1. Долли, вернитесь в себя! Вы слишком рассеянны. Ну как же вы не понимаете, что та женщина, которая мать…
12. Не
1. Правда?
12. Невозможно.
1. Что невозможно?
12. Я только знаю одно, что, если бы у меня была дочь, я бы никогда ее не повезла.
1. А! Наконец!
12. Что — наконец?
1. Наконец ясное суждение.
12. Невозможно, невозможно. Этот Протасов…
1. Только та и идея, чтобы взять всем известную фамилию…
12. Не правда ли? Но потом, поведение этого человека и та святость, в которой это поведение выставляется. Я вам говорю — невозможно.
4. Не правда ли, там развод?
12. Без развода, Мария Ивановна, без развода!
4. А как?
12. Уступка.
1. А приличия?
12. Соблюдены, до поры до времени.
4. Чем же?
12. Симуляция самоубийства.
1. А потом?
12. А потом, когда всплывает, — уже настоящее самоубийство. Но я должна сказать, что самое ужасное, это все разговоры в промежуток времени между двумя самоубийствами.
4. И что же?
12. Только подумайте. Он говорит, что любил по-собачьи!
1. Как! Он это говорит?
12. Именно так. Но по-русски!
1. Понимаю.
12. Ну а теперь, что вы узнали, что вам нужно, я должна, должна бежать. Прощайте. Не прощайтесь, не провожайте… и не забывайте!
1. Сумасбродка, но масса здравого смысла.
4. Ну а теперь и мне пора. Маруся! Катуся! Прощайтесь с графиней.
5. Прощайте, графиня.
1. Я очень была рада вас видеть. Я надеюсь, мама вас отпустит ко мне в пятницу вечером.
4. Разумеется… Поблагодарите графиню…
5. Благодарствуйте, графиня, мы так будем рады.
4. Разумеется… По крайней мере поболтаем.
1. Да, уж эти приемные дни, это невыносимо… И кто их вьщумал… Я изнемогаю… До свиданья, спасибо, chere, вы меня поддержали… Марианна!
6. Графиня?
1. Я буду обедать в своей комнате, я больше не могу.
6. А вы хотели, чтобы я после обеда прочитала вам «Живой труп»?
1. Я уже прочитала.
6. Когда же вы успели?
1. Скажите, что можно гасить.
Павловка,
12 октября 1911
5
Чернозем
А там, во глубине России…
— Хорошо ваш автомобиль справляется с осенней грязью.
— Ему все нипочем.
— Какая марка?
— Форд. Не элегантно, но хозяйственно.
— Сколько сил?
— 22.
— А весу?
— 30 пудов.
— Только?
— Вес нагруженной телеги. Где крестьянский
воз проходит, там проходит и автомобиль.— Это ценное свойство при ваших мостах.
— Да, наши мосты не то что ваши. У вас «Нева оделася в гранит, мосты повисли над водами». А у нас пруды оделися в навоз, мосты стоят середь дороги.
— Как — середь дороги?
— Да ведь объезжаем, — вернее.
— А когда нельзя объехать?
— Что ж делать? Надо так надо. Перед риском не задумываемся.
— А рискованно?
— Где перст Судьбы, там нет Закона. Однажды архиерей проехал в карете, так за ним мост провалился. Хорошо, что не под ним, — только проехал, провалился. Архиерей проехал, а исправник остался на той стороне.
— И опасное место?
— Зияющая пропасть легла между властью светской и духовной.
— Ну, послушайте, как ни хороша аллегория, а в ваших местах не поверю, чтобы были зияющие пропасти.
— Что? Гладко?
— Удручающе гладко. И потом этот горизонт, который никогда не приближается, а всегда уходит.
— Да, в это время года особенно безотрадно.
— И этот цвет: на земле черно, над землей серо…
— Посмотрели бы летом: на земле золото, а над землей сине. И какие закаты солнца! Только в Каире бывают подобные.
— Но отсутствие человека. Ведь это пустыня.
— Кроме галок, никого.
— Черные галки, черная дорога, черная равнина…
— Время года. Посмотрели бы летом. Днем — уборка, в золоте ржи рассыпанные сарафаны и рубахи, звон косы; вечером — в облаках золотой пыли стада, щелканье арапника; а ночью — звезды, песни и костры… пронесется табун, залает собака, под боком из темноты фыркнет лошадь…
— Вон обоз идет навстречу, — наконец живые существа!
— Надо остановиться, пропустить.
— Как лошади относятся к автомобилю?
— Очень розно.
— Темперамент?
— Темперамент, опыт, общественное положение, — вы думаете что?
— Несчастий не бывало?
— Слава Богу. Один раз лошадь распряженная около телеги стояла, заметалась, забилась, обезумелая, и вдруг всеми четырьмя ногами на телегу. Счастье — в телеге никого; подумайте, если бы в ней ребенок спал…
— Понемногу привыкнут.
— Надо надеяться. А то исправник соседнего уезда так объявил, что он не допустит езду на автомобилях, пока все лошади в уезде не привыкнут.
— Да, тогда, конечно, несчастных случаев не будет. И как это другие не догадались… А люди как относятся?
— Тоже розно. Но, представьте, тут скорее возраст, а не темперамент.
— Что же, дети боятся?
— Наоборот. То есть бояться никто не боится, а взрослые глупее детей. Мальчишка слышит свисток и понимает, лошадь остановит, соскочит, накинет ей зипун на голову или закроет шапкой глаз, и все это спокойно, без переполоху. А мужик — свистка не слышит, услышит — не понимает, смотрит выпуча глаза, едет на слабых вожжах… И можете себе представить картину этой скачки, дерганой, рваной: лошадь в сторону, вожжи подбираются, телега по бороздам, пожитки из телеги…