Разлив. Рассказы и очерки. Киносценарии

«Детки» взлетают на коней.

Лавина семеновцев ворвалась в станицу, мчится по улицам.

Савватеевы съезжают со двора. Женщины и девушки прощально машут платочками. Дворовый пес увязался за Савватеевыми. Сосед — зажиточный старый казак — Седых кричит вслед из-за изгороди:

— А, бежите, совецка зараза? Знает кошка, чье мясо съела? Все одно нё уйдете от нашей петли!

Игнат Васильевич с коня грозится плеткой:

— Ужо вернемся, будет тебе!..

Лавина семеновцев стремительно катится по улицам станицы.

Игнашка с решительным и суровым выражением лица выводит из конюшни неоседланного коня, взлетает на него птицей и мчится вслед за Савватеевыми.

Станица горит. Стелется черный дым. Мчится открытая машина, в которой, закутавшись в шубы, сидят Курода и Якимовский.

Возникает, растет песня:

Трансваль, Трансваль, страна моя,

Ты вся горишь в огне…

Ревут баяны, разливается неизвестный хор.

Под звуки «Трансвааля» мы попадаем в большое село при станции Андриановна, где происходит формирование частей забайкальского фронта. Это вооруженный лагерь. Скопление телег с вооруженными людьми. Тает снег. Близится весна. На улицах варят пищу в котлах. Снуют пестро одетые и разнородно вооруженные люди: рабочие, крестьяне, казаки верхами, матросы, солдаты, буряты на двугорбых верблюдах.

Пути забиты эшелонами. На перроне — только что прибывшая красногвардейская часть. Многие пьяны. Играют гармошки. У одного из пристанционных домиков красногвардеец с красным бантом на папахе пытается вырвать из рук женщины гуся. В одном месте качают, высоко подбрасывая вверх, какого-то студента.

Внутри станционного здания кишат бойцы. За столиком, окруженным красногвардейцами-рабочими, сидит Лазо.

Вбегает студент. Он очень растрепан.

— Кто будет Лазо? Где здесь Лазо? — мечется он.

Ему указывают. Он подбегает к столику:

— Товарищ Лазо! Я только что прибыл с эшелоном буквальных бандитов. Они творят там черт знает что! Прошу вас, прошу вас! — манит рукой.

Лазо на перроне:

— Кто здесь командир?

— Я командир, — развязно говорит один из толпы, выступая вперед. — А ты кто таков?

— Откуда часть?

— Из Верхнеудинска часть. А ты что за спрос?

— Немедленно постройте часть на перроне, — спокойно приказывает Лазо.

— Откуда ты такой выявился?

— Если через пять минут часть не будет построена… — резко говорит Лазо и глядит на часы.

— От привязался! — изумленно и весело говорит командир. Обернувшись, поднял руки, кричит — Эге-гей!.. Становись!..

Часть на перроне перед Лазо в очень расхлябанном строю.

— Приказываю немедленно погрузиться в теплушки, — говорит Лазо. — Отряд отправляется назад в Верхнеудинск. Тому, кто позорит святое звание солдата революции, не место на фронте!

— Сам катись колбасой! Заткнуть ему глотку! Откуда такой выискался? — ропщут в строю.

— Я буду считать до трех, — громко говорит Лазо, — по счету «три» будет открыт пулеметный огонь… Раз…

Все, кроме командира, в панике бросаются по теплушкам.

— Два…

Перрон опустел. Остались Лазо, студент, несколько красногвардейцев-рабочих и командир части.

— Закрыть теплушки! — приказывает Лазо.

Красногвардейцы-рабочие задвигают двери теплушек.

— Подайте эшелону паровоз на Верхнеудинск! — приказывает Лазо коменданту станции.

Снова внутри станционного здания. Лазо за столиком. Неуверенно и смущенно подходит делегация от эшелона во главе с командиром.

— Как? Вы еще не уехали? — спрашивает Лазо.

Командир смущен:

— Бойцы первого Верхнеудинского просят отменить ваш приказ… Бойцы клянутся свято блюсти революционную дисциплину и кровью своей искупить свою вину…

— Бойцы ваши очень хорошие люди, а во всем виноваты вы, — говорит Лазо, — вы лично… Да, да… В головах ваших бойцов много еще темноты, невежества, распущенности, а вы, вместо того чтобы их учить, им потакаете…

Командир сильно мигает, потом, сняв папаху, уткнулся в нее лицом.

— Скажите товарищам-бойцам, что, учитывая их искреннее раскаяние, я приказ отменяю. — Лазо оборачивается к студенту. — А вам как не совестно? Вы ехали несколько суток из Верхнеудинска и не прочли своим товарищам-бойцам ни одной лекции? Вы должны были бы привезти их сюда совершенно другими людьми! — Обращается к командиру — Покормите бойцов и назначьте- первую лекцию — «Что такое советская власть и как ее укрепить»…

— Есть, товарищ Лазо… — отвечает командир.

В дверях вдруг страшная свалка и крик. Лазо подымает голову.

В дверях в перепалке вцепились и застряли Савватеевы и группа шахтеров-черемховцев во главе с их командиром Пужным.

— Мы, черемховцы, тыщу верст киселя хлебали! Нам первым и представляться!

— Чо ты бубнишь, детка, паря-зараза! — ярится старик Савватеев. — Мы, казаки-аргунцы, первые подошли, люди видели! Навались, детки!

— Черемховцы, не сдавай! — вопит Пужный.

Каждая сторона громко кричит, пытается оттеснить другую и протолкнуться в дверь. Дверь трещит, выламывается вместе с косяками. Случайно сталкиваются вместе Фома Савватеев и Пужный.

— Товарищ Савватеев? — изумленно воскликнул Пужный. — Фомушка!

— Товарищ Пужный!

Обнимают друг друга, крепко целуются. Свалка прекратилась. Все поражены.

— В Иркутске вместе юнкеров били, — смущенно и радостно поясняет Фома Савватеев.

К столику Лазо подходят вместе — вся семья Сав-ватеевых во главе со стариком и черемховцы во главе с Пужным. Дворовый пес Савватеевых вьется в ногах.

— Привет славным черемховцам и аргунцам! Привет старым боевым товарищам! — стоя говорит Лазо, здоровается со всеми за руку, обнимает и троекратно целует Пужного и Фому Савватеева. Увидел Игнаш-ку. — Ого! Этот чей же? — берет его за подбородок.

— Наш, Савватеев, аргунец, — важно отвечает Игнат Васильевич.

Игнашка степенно и независимо снимает руку Лазо с подбородка.

— Правильно. Молодец. Никому спуску не давай, — говорит Лазо, протягивает ему руку. Игнашка степенно здоровается.

Лазо говорит, обращаясь ко всей группе:

— Отныне будете вместе, конь о конь, сражаться в славном Аргунском полку! Покажите всем пример братского союза рабочих и казаков! Соберите под славные знамена аргунцев все трудовое казачество. И пусть ваша слава прогремит на весь мир!..