Разлив. Рассказы и очерки. Киносценарии

Глаза Борисова на мгновение проясняются, и лицо приобретает детское выражение.

— До свидания, — говорит Лазо и целует его в губы.

Борисов умирает на его руках.

– - -

Японский флаг. Здание японского консульства в Иркутске. То и дело открывается дверь и принимает в себя группы запыхавшихся от бега белых офицеров.

Подбегают, отстреливаясь из револьверов, полковник Якимовский и поручик Георгий Старцев. Дверь открывается перед ними.

Якимовский задерживается на крыльце.

— А может, лучше пулю в лоб? Еще не поздно, — говорит он. — Один шаг, и… вот знамя; под которым нам придется сражаться! Вы понимаете, поручик Старцев?

— Вон, вон они! — кричит Старцев, указывая в сторону преследующих. — Рассуждать некогда, господин полковник!..

Дверь захлопывается за ними.

Набегает лавина красногвардейцев, предводительствуемых Лазо.

Фома Савватеев, сорвав с пояса гранату, замахивается, чтобы пустить ее в окно консульства. Лазо обеими руками с силой останавливает его руку.

— Пусти! Дай душу отвести! — обезумев, кричит Фома Савватеев.

— Сумасшедший!.. — Лазо вырывает у него из рук гранату, кричит, обернувшись к отряду — Не стрелять! Спокойствие, спокойствие, товарищи!

Красногвардейцы теснятся у консульства.

— Кто не велел стрелять?

— Ломай дверь!

— Чего стали там!

— Ломай дверь!

Лазо стоит, подняв руки, загораживая дверь консульства.

— Эх, товарищ Лазо, один бы разочек, и уж на всю жизнь, — укоризненно говорит Пужный.

— На приступ, хлопцы! — вне себя кричит один из красногвардейцев. Он делает движение броситься вперед, но толпа мешает. Он вскидывает винтовку поверх голов.

Стоящие рядом тоже подымают винтовки.

— Остановитесь! Остановитесь! — вдохновенно и грозно кричит Лазо. — Именем Ленина…

Винтовки заколебались, одна за другой опускаются. Лазо, раскрыв руки, наступает на красногвардейцев. Настроение переломилось. Красногвардейцы отходят в переулок.

– - -

Здание вокзала — Чита. Подходит товаро-пассажирский поезд с заиндевелыми окнами. Вместе с другими пассажирами из вагона выходит Сергей Лазо с солдатским вещевым мешком за плечами.

Из другого вагона выходит Георгий Старцев в форме студента Томского технологического института.

Одна из центральных улиц Читы. Каменное трехэтажное здание с золотой дощечкой: «Русско-Азиатский банк».

Подходий Георгий Старцев, — видно, что и эта улица и это здание ему хорошо знакомы, — он входит в подъезд.

Небольшой каменный особняк на окраинной улице Читы. Вывеска: «Читинский городской совет рабочих, солдатских и казачьих депутатов».

Подходит Лазо, входит вовнутрь.

Лазо стоит на пороге комнаты. Девушка лет семнадцати, в платочке, печатает на машинке одним пальцем.

— Могу я видеть председателя совета? — спрашивает Лазо.,

— Нет, — сурово отвечает девушка. — Она только что ушла национализировать Русско-Азиатский банк… — Печатает одним пальцем.

— Она? — переспрашивает Лазо. — Кто она?

— Товарищ Агеева.

— Вот как! — говорит Лазо. — Очень хорошо. Я сейчас пойду ей немного помочь, а вы пока разберитесь вот в листовках… — выкладывает из мешка на пол стопки листовок. — Это «Декларация прав трудящихся и эксплуатируемого народа», а это — декрет о расторжении брака.

— Как?! — испуганно воскликнула девушка.

— О расторжении брака. Вы не пугайтесь. Вам, очевидно, это еще не угрожает. До свидания…

– - -

У подъезда банка стоят Варвара, рабочий интеллигентного склада и красногвардеец в очень старой, мятой шинели с висящим на одной пуговице хлястиком. У красногвардейца грязная папаха, солдатские ботинки велики ему, обмотки сползают. Он держит на ремне ржавую берданку без затвора. Он мал ростом, белобрыс, ему семнадцать лет.

— Н-да… — глядя на дощечку, с уважением говорит рабочий.

— А что? — спрашивает Варвара.

— Банк!..

— Пойдем, — решительно говорит Варвара.

Они входят.

В кабинете управляющего банком. Отец и сын Старцевы лихорадочно беседуют, разделенные массивным столом. Сын сидит в студенческой шинели.

— Полковник Курода — советник при атамане Семенове, он же представитель банка Мицубиси, — пониженным голосом говорит он. — Условия: переход на иену, смешанное акционерное общество — уголь — золото— лес. Семьдесят пять процентов акций японские, остальные — твои. Кроме того, тебе — портфель министра финансов, мне — хорошее место при штабе владивостокской крепости. Мало?

— Все равно больше не дадут, — подумав, говорит отец.

— Соглашаться?

— Соглашайся…

Стремительно, без стука входит управляющий.

— Пришли! — говорит он в ужасе.

— Кто? — спрашивает Старцев.

— Они!

Пауза. Старик Старцев встает из-за стола и, высоко подняв голову, величественно идет в приемную.

В приемной — Варвара, рабочий. У дверей красногвардеец.

— Вы гражданин Старцев? — спрашивает Варвара.

— Я здесь хозяин, и это я должен спросить вас, кто вы и зачем пожаловали?

Варвара протягивает руку рабочему, который вынимает из-за пазухи и передает ей лист.

— Именем Российской Социалистической Федеративной Советской Республики, — читает Варвара, — в целях освобождения рабочих, крестьян и всего трудящегося населения от эксплуатации банковским капиталом и в целях образования подлинно служащего интересам народа и беднейших классов единого народного банка, Читинский совет рабочих и казачьих депутатов постановил: отделение Русско-Азиатского банка ликвидировать, передав все его дела и сейфы единому государственному банку РСФСР… — протягивает Старцеву лист. — Потрудитесь сдать дела и ключи — вот товарищу Пономареву.

Старцев не берет постановления, величественно говорит:

— Я не участвовал в создании власти, от имени которой вы принесли эту… эту бумажку. Для меня эта бумажка так же недействительна, как и власть, которая ее издала.

— Тогда мы вынуждены будем осуществить распоряжение совета силой.

— Угроза?

— Конечно.

Старцев оглядывает стоящего у двери с берданкой без затвора маленького красногвардейца, пожимает плечами, говорит:

— Я вынужден подчиниться грубой вооруженной силе. Пажалте… — жестом приглашает в кабинет.