Размышления о профессии

Еще одна особенность русского певческого произношения — почти нередуцированное «е». В пении, как и в речи, все безударные гласные редуцируются, все — кроме «е»! Мы говорим «тибе» — поем «тебе», «миня» — поем «меня», «лисочек» — поем «лесочек», то есть произносим безударное «е» почти как ударное.

Не меньшую сложность в пении представляет порой и произнесение согласных. В конце первой части «Сюиты для баса и фортепиано» на слова Микеланджело Д. Д. Шостаковича такие слова: «Но есть к земным заслугам безразличье на небесах, и ждать от них наград — что ожидать плодов с сухого древа». Надо обязательно спеть «с сухого древа» так, чтобы предлог «с» и первая буква слова «сухого» слились и получился длинный звук «сс». Если произнести его коротко, то получится: «…что ожидать плодов сухого древа», что сразу искажает авторскую мысль.

В «Иоланте» у короля Рене есть фраза: «Марта и Бертран, проводите врача к голубке нашей». Как это спеть? «К» озвончается, превращается в «г». И вот это двойное «г» нужно произнести длинно: «…врача гголубке…», как бы запнуться на нем. Если не задержаться на согласном «г», получится дикционная неясность: «проводите врача голубке нашей».

Одно из самых трудных для исполнения произведений в смысле произношения — «Попутная песня» Глинки. Дело не только в быстром ее темпе, не только в скороговорке, а в исключительно большом количестве согласных в словах. Редко встретишь такую «неуклюжесть» в тексте, как у Кукольника: «Поезд мчится в чистом поле» — «з, д, м, ч», четыре согласных подряд; «дым столбом» — три согласных подряд: «м, с, т». Однако «рекордсменом» по максимальному сочетанию согласных среди произведений, написанных на русский текст, по-моему, является песня Шостаковича «День воспоминаний» из цикла «Пять романсов на слова Евгения Долматовского». В ней есть фраза: «…порой грустна, порою весела, она влюбленных к встрече привела…» — «х, к, в, с, т, р», шесть согласных вместе! Трудно произнести их так, чтобы не «проглотить» два-три звука, поэтому приходится максимально использовать данное композитором замедление, чтобы успеть их пропеть.

Одно время я считал, что в пении, поскольку гласные удлиняются, распеваются, согласные тоже должны быть несколько длиннее, то есть как бы утрироваться. Я не соглашался с мнением В. М. Луканина, который предостерегал от удлинения согласных. Он писал в своей книге:

«В произнесении согласных должно быть чувство меры, следует осторожно подходить к требуемому иногда их удвоению, не злоупотреблять рокочущим р-р-р, а также м-м-м, н-н-н, л-л-л, особенно в конце слова» [26] .

26

Луканин В. Обучение и воспитание молодого певца. Л., «Музыка», 1977, с. 19.

Позже, когда я работал над ролью Филиппа в «Дон Карлосе» в театре «Ла Скала» с Клаудио Аббадо и над басовой партией в «Реквиеме» Верди с Риккардо Мути, я заметил, что итальянские дирижеры категорически возражают против удвоения, утроения согласных в итальянском тексте. Они допускают его лишь в исключительных случаях, как особую краску, подчеркивающую какое-то слово или передающую определенное состояние оперного персонажа. И я вдруг понял и почувствовал, как это некрасиво — утрированно удлиненные согласные. С тех пор это стало меня раздражать как в моих старых записях, так и в пении других артистов. Намного лучше звучит фраза, когда гласные распеваются, а согласные произносятся четко, но коротко.

В подавляющем большинстве случаев при исполнении на русском и итальянском языках надо одиночные согласные петь коротко, а двойные — удлинять. В пении на немецком языке, как я заметил, двойные согласные не всегда удлиняются [27] , а одиночные, наоборот, иногда поются длиннее, чем принято, допустим, у итальянцев. В английском и французском языках вообще не существует двойных по произношению согласных. Но, конечно, как в пении, так и в разговоре на любом из. языков иногда, как средство выразительности, можно удлинять согласные: «Ага, Ш-ш-шуйский князь!»

27

Венцы, например, очень ощутимо удваивают двойные согласные, а, скажем, в Баварии это делается почти незаметно.

Работая над произведением, певец обязан внимательно изучить словесный текст с точки зрения орфографии и фонетики, чтобы избежать неясностей и бессмыслиц. В монологе Барона из «Скупого рыцаря» Рахманинова есть слова: «…и добродетель, и бессонный труд…» Если спеть их слитно, то на слух можно воспринять так: «и добродетели бессонный труд».

В романсе Ц. Кюи «Царскосельская статуя» важно первую фразу: «Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила» — произнести так, чтобы слова «с водой» были отделены от слова «уронив», а не петь оба слова слитно, из-за чего слушатель вначале слышит: «урну с водою…», потом продолжение — «ронив». Ему становится понятно, что не «урну с водою…», а «урну с водой уронив». Но пока он разберется, музыка, а с ней и поэтический текст уходят вперед.

Если обращение Моцарта к Сальери в опере «Моцарт и Сальери» Римского-Корсакова: «Ах, Сальери, ужель и сам ты не смеешься?» — спеть слитно, можно подумать, что Пушкин написал: «Ах, Сальери, ужели сам ты не смеешься?» Это несколько меняет смысл, делая фразу Моцарта не такой активной, в ней звучит меньше удивления.

В романсе Глинки «Только узнал я тебя» в строфе «Сжала ты руку мою — и жизнь, и все радости жизни в жертву тебе я принес» надо обязательно разделить слова «жизнь» и «и все», иначе, если их слить, мелодия так подает текст, что получится: «…и жизни все радости, жизни! — в жертву тебе я принес».

В «Серенаде Дон Жуана» Чайковского поется: «Все, все, песнь и кровь мою отдам». Если спеть слитно, мы услышим: «Все, все, песни кровь мою отдам», то есть он отдаст «кровь песни». Конечно, слушатель позднее разберется: «Ах, не кровь песни, а песнь и кровь». Но пока он будет размышлять над этим, он пропустит дальнейшие слова и, отвлекшись, утеряет смысл.

Порой слова надо разделять не ради дикционной ясности, а по художественным соображениям. Например, если в кантиленном романсе А. П. Бородина «Для берегов отчизны дальной» не сливать слова «уста» и «оторвала», то есть не петь «устаатарвала», а произнести их с твердой атакой слова «оторвала», то на фоне общего легато это создаст эффект какого-то мучительного усилия, заключенного в этих прекрасных словах: «Но ты от горького лобзанья свои уста оторвала…»

Еще один момент, связанный с произношением, который косвенно отражается на восприятии. Как известно, слово, начинающееся на гласную «и», сливаясь с предыдущим словом, произносится как бы со звуком «ы». Например, Варяжский гость в «Садко» поет: «Велик их Один бог, угрюмо море». Если произносить слитно, следует петь: «Великых Один бог…» Можно не превращать «и» в «ы», но тогда слова «велик» и «их» надо не сливать, а петь раздельно. Однако некоторые певцы, не превращая «и» в «ы», в то же время поют эти слова слитно, что не только нарушает правила произношения, но и искажает смысл: «Великих Один бог…» Получается: бог Один — это бог великих, а не малых, скажем.

Так же и в сцене галлюцинации в «Борисе Годунове», чтобы слушатель верно понял слова «упреком и проклятьем», необходимо либо превращать «и» в «ы», сливая слова, либо, не превращая «и» в «ы», слова разделять: «…упрекомыпроклятьем…» или «…упреком и проклятьем…». Когда же некоторые вокалисты сливают слова, не превращая «и» в «ы», слышится: «упрекамипроклятьем», что понимается как «упреками, проклятьем…», то есть снова искажение смысла.

Мне приходилось слышать, как в сцене смерти Родриго ди Позы в «Дон Карлосе» Верди артист поет: «Я ухожу с легкой душою, счастливы горд…» — то есть вместо оглушенного «в», превращающегося по правилам русского произношения в «ф», певец поет звонкое «в» — «счастлив», и слушатель воспринимает: «…счастливы, горд». Когда он услышит слово «горд», то поймет, что здесь три слова — «счастлив и горд», но опять-таки, разбираясь, он упускает следующий за этими словами текст.

В песне Свиридова «Любовь» на стихи Сергея Есенина я слышал, как фразу «Подошел господь, скрывая скорбь и муку…» один певец исполнил так: «Подошел господь, скрывая скорби муку…» Согласную «б», которая по правилам должна бы превратиться в «п», певец не оглушил, звуки слились, и получился совершенно иной смысл.

Если в «Хованщине» Мусоргского в вопросе Досифея: «Послал ли господь всемогущий совет и мудрость вам?» — не отделить союз «и» от слова «совет», а слить эти слова, то получится: «Послал ли господь всемогущий советы, мудрость вам?» — и слушатель воспримет фразу неверно.