Разноцветные дни

…В середине шестидесятых годов в Ташкентском клубе железнодорожников существовало литературное объединение «Сигнал». Руководил им на общественных началах поэт Виталий Качаев. Большой энтузиаст своего дела, одержимый открытием новых талантов.

В то время я работал токарем на паровозовагоноремонтном заводе имени Октябрьской революции (в тех самых знаменитых железнодорожных мастерских, откуда начался Великий Октябрь в Ташкенте) и учился в вечерней школе рабочей молодежи. Был буквально одержим стихами. И находил время два раза в месяц посещать эти бурные, часто сумбурные, но всегда захватывающие интересные семинары.

Здесь собирались люди самых различных возрастов и профессий: рабочие, инженеры, учителя, геологи, студенты, комсомольские работники. Скрупулезно обсуждали стихи товарищей.

Заглядывая наперед, скажу: большинство, как и бывает в жизни, «отсеялись». Но в одном я уверен — все мы навсегда сохранили любовь к слову, к книгам. Несколько «семинаристов» остались в литературе, продолжают, в меру способностей, работать. Выпустили интересные сборники. Это поэты Виктор Ляпунов, Евгений Субботин, Рудольф Баринский.

Однако вернемся к нашим семинарам.

После одного из обсуждений, не очень удавшихся — молодой «стихотворец» представил слишком уж слабые вирши — Виталий Качаев с необидной улыбкой сказал:

— Ну что ж, товарищи, пора сделать маленькую передышку. Не все же учиться на ошибках… Я вот к чему: в Ташкенте немало даровитых литераторов, надо бы кого-нибудь пригласить поприсутствовать как бы в настоящей творческой лаборатории.

К нам уже жаловали именитые гости: Герой Советского Союза, ташкентский писатель, а ныне первый секретарь правления Союза писателей СССР В. В. Карпов, Б. С. Пармузин, поэтесса Н. И. Татаринова. Эти встречи были небесполезны, запали в память.

Кого же мы еще упустили?

— Давайте пригласим Наталью Бурову, — сказал я.

— Хорошая идея, — поддержал руководитель семинара. Он тоже уже был знаком с ее стихами.

— Но где же взять адрес?

— В Союзе писателей. Эта функция ложится на тебя. Итак, тема следующего нашего семинара: «Встреча с поэтом», — заключил Виталий Сергеевич.

…Наталья Павловна сначала недоверчиво, как-то даже растерянно встретила посланца начинающих. Но, когда узнала, что к чему, провела в свой кабинет. Небольшую комнатку, окном выходящую в сад. Все здесь было до крайности просто. Письменный стол. Два стула. По левую руку книжный шкаф. Ничего лишнего.

Наталья Павловна подробно расспросила, кто я и откуда.

— Значит, студийцы хотят организовать со мной встречу? — она заметно разволновалась. Попросив почему-то разрешения, закурила «Беломор».

Уже потом я узнал, что этот мой визит был как нельзя кстати. Наталья Павловна, всегда тяготея к людям, часто чувствовала себя одинокой, забытой. И вдруг такое неожиданное приглашение. Значит, ее знают, она нужна…

— Только обязательно, не забудьте, пожалуйста, придите, — наивно напомнил я, уходя.

— В среду в семь вечера в Клубе железнодорожников, — улыбнулась Наталья Павловна и подарила мне на память «Семиречье» с автографом.

Это был поистине дорогой подарок.

…Снова и снова перечитал сборник. Откуда такое тонкое знание, такое глубинное понимание Востока?

Ведь я тоже родился в махалле. Рос вместе с узбекскими мальчишками и девчонками. Знал досконально местные обычаи и праздники, наконец, сам язык. А многое из того прекрасного, что смогла увидеть поэтесса, не заметил, не обратил внимания.

О, эти названия, запахи и краски Азии!

Кто не был ими очарован?

Николай Тихонов, Владимир Луговской, Георгий Санников…

«Далеко-далеко за горами Талас», «У начала больших синеватых степей», «И в памирских горах набухают снега», — это начальные строки стихов Натальи Буровой.

Они широки и просторны, в них много солнца, радости и ветра.

И в этот мир, созданный поэтессой, мне не раз еще предстоит заглянуть.

…В тот вечер в лекционном зале, специально предоставленном нам по случаю встречи с поэтессой, народу было набито битком. Многие привели с собой друзей, знакомых. А кто-то пришел сам, прослышав о встрече.

Наталья Павловна была в скромном темном платье, с небольшой сумочкой. Глаза ее глубокие, каштановые, светились каким-то таинственным блеском.

Поэтессу посадили в президиум за стол, покрытый зеленой бархатной скатертью и украшенный огромным букетом бульденежей.

Контакт наладился как-то сразу, непроизвольно, будто мы с ней были знакомы давным-давно.

Наталья Павловна рассказала немного о себе, о Литинституте, где ей посчастливилось проучиться несколько послевоенных лет. О дружбе с М. Агашиной, И. Гофф, О. Кожуховой, К. Ваншенкиным, Р. Гамзатовым, В. Солоухиным.

Эти писатели по праву стали гордостью многонациональной советской литературы. С некоторыми из них Наталья Павловна не порывала связей, находясь далеко от столицы, вела переписку.

Поэтесса рассказала и о руководителе их творческого семинара знаменитом поэте Владимире Луговском. Студенты в шутку, но с уважением называли его «бровеносцем». За необычайно густые седоватые брови. И вообще он был высоким, стройным, красивым. Это он, кстати, в один из своих приездов в Узбекистан, который безмерно любил всем сердцем и воспел во многих прекрасных стихах, заметил дарование молодой поэтессы. Тепло поддержал ее словом и делом.

Не обошлось на встрече с Буровой и без неизбежного вопроса: как вы пишете?

— Удивительное дело, — ответила Наталья Павловна. — Бывает, что и месяц, и три, и полгода не прикасаешься к бумаге. Конечно, переживаешь, думаешь: вот и все, больше уже никогда «это» не придет… А в тебя уже вселилась какая-то музыка, пробуждаются смутные образы, забытые запахи. И вдруг незаметно для себя начинаешь писать. В такие дни я могу «выдавать» и по стихотворению, и по два, и по три. А однажды написала даже пять. Целую подборку!

Кто-то попросил почитать новые стихи.

Наталья Павловна засмущалась.

— Голос уж больно у меня неважнецкий, как у дьячка, — сказала она.

— Ничего, ничего, читайте! — одобрительно зашумели молодые поэты.

И поэтесса прочитала новые стихи: «Поезда люблю, поезда», «Сердце Азии», «Цветут гранаты. Алые цветы».

Концовка этого стихотворения у многих с того раза осталась в памяти:

И в будущее смотрится часами Исполненный достоинства росток, А женщины с восточными глазами Прекрасны, как гранатовый цветок.