Разожги мой огонь

Неосознанно к Редрику прижалась крепче, потому как казалось, что от незнакомца холодом могильным веет.

— Здрав будь, Морок, — медленно Редрик проговорил и кивнул. Кожей ощутила, как вмиг насторожился.

— И тебе не хворать, хозяин вулкана.

— Знакомься, Мелисса, охранитель тумана и сумрака.

— К твоим услугам, прекрасная дева, — раздвинул Морок губы в улыбке.

Чуть кивнула, но слова не произнесла. Радовалась только, что руку целовать не стал.

— Не болтливая у тебя супруга, Редрик, — все смотрел на меня непроницаемым взором. — Где же ты сокровище такое отыскал?

— Сокровище потому так и называется, Морок, что сокровенное, — отозвался Редрик неспешно.

— Не скажешь, выходит?

Хотела было сама ответить, да только Редрик, будто почувствовав, сильнее пальцы на стане сжал. Слова, готовые с губ сорваться, проглотила.

— Ежели каждому говорить, обзаведутся все охранители супругами, кто ж на праздник-то тогда станет прилетать.

Морок чуть уголки губ приподнял. Не улыбка, а так, намек. Однако ж в глазах беспросветных и того не было.

— Веселись, Морок, ночь длинная.

— Это ты, Редрик, верно подметил. Ночь долгая, а перед рассветом сумрак самый густой. — Прошелся еще раз по мне глазами, чуть голову склонил. — В танце предрассветном свидимся, Мелисса.

Развернулся и среди танцующих затерялся. Мышь его проворчала что-то да за ним устремилась.

— Озноб у меня от него по коже, — дернула я плечами.

— А так? — спросил Редрик, кутая меня руками и к груди прижимая.

— В самый раз, — улыбнулась, вдыхая аромат нагретой смолы. Навевал он мысли о доме и горящем очаге, казался родным почти.

— Ты на Морока не сердись. Он оттого такой, что свою суженую ищет уж больно долго.

— Отчего ж так?

Вздохнул Редрик.

— История та давняя, но, ежели услышать хочешь, расскажу…

Не успел и начать — налетел ветер ледяной, взбил волосы гостям, присыпал их инеем, погасил все огни. Редрик рукой повел, вновь взвилось пламя, обогревая Рубиновый зал.

— Метелица пожаловала, — произнес равнодушно.

Увидела, как она посреди зала мелькнула, закружилась в танце с Мороком. К нам с Редриком охранительница снегов и не подумала подойти. Ежели полагала этим оскорбить, не получилось. Я напротив обрадовалась, что лишний раз с ней встречаться не придется.

Неспешно текло время. За окнами сначала стемнело, потом звезды яркие высыпали. Гости ели и пили, мелькали их пестрые одежды, вскидывались и опускались в танце тонкие руки, смехом звонкоголосым зал полнился.

Огневик сновал меж гостей, угощал и духов, и их хозяев наготовленным. Мы с Редриком и посреди толпы словно вдвоем были. Он то об охранителях рассказывал, то принимался о будущем говорить да задумками делиться, куда после праздника поедем. Когда за окном светлеть стало, сказал:

— Вот и время танца подошло.

Про танец Редрик мне только день назад рассказал. Завершался им праздник у хозяина вулкана. По традиции хозяин праздника должен был с каждой охранительницей в танце пройтись, а хозяйка, ежели таковая имелась, — с охранителем. Больше-то всего мне не по нраву пришлось знание, что Редрик с Метелицей в том танце встретится. Ну да тут уж ничего поделать было нельзя. Только и утешало, что после того Метелица в свои ледяные владения улетит.

Поднялись, прошли в середину зала, охранители большой круг образовали. Встали с Редриком напротив друг дружки, Лют где-то рядом зычно крикнул, а потом музыка полилась: словно кто звуки дождя шаловливого да раскаты грома грозного смешал. Запахло свежей листвой и разнотравьем. Обхватил Редрик мой стан рукой, закружил в танце. И хоть по Ночи Костров помнила, как он ловко двигаться умеет, все ж снова удивилась.

— Не хочется тебя отпускать, но да то ненадолго, — привлек к себе, звучно в губы поцеловал. Через миг разомкнул объятия, и оказалась рядом с Лютом. Прошлась несколько кругов с ним по залу, а там уж и Велий подоспел. Менялись один за другим охранители — быстроглазые, легконогие, смешливые. С кем Редрик танцует, не могла и углядеть — все перед глазами смешалось.

Смех с губ сорвался, до того весело стало. Однако ж через миг улыбку спрятала, когда увидела, кто следующий охранитель, с которым в танце пройтись придется.

* * *

Арвир за дальней колонной прятался, во все глаза на танцующих смотрел и поверить не мог тому, что видит.

«И впрямь Мелисса! Да как такое возможно-то!»

Помнил, какой ее чудовищу из-под горы отправляли: бледную, с черными провалами под глазами да едва дышавшую. «Старуха-Смерть, и та краше», — шептались в тот день кумушки в селении.

Кружившая по залу розовощекая дева в платье и украшениях такой красоты, что и высказать невозможно, — Арвир-то в золоте и камнях драгоценных толк знал, — на прежнюю Мелиссу мало походила. Да только она это, Метелица рассказала, покуда к горе летели, что выжила последняя невеста хозяина вулкана. Арвир поначалу и не поверил ей, но глаза-то теперь солгать не могли. Заливалась Мелисса смехом радостным, когда от одного охранителя в танце к другому переходила. Припомнил Арвир, как чугунком его в булочной огрела да от ласк его отказалась.

— Ничего, скоро смеяться-то перестанешь, — сквозь зубы проговорил и сначала одну ладонь о штаны вытер, а потом другую, чтоб меч в руках не скользил, не подвел в нужный миг.

Пожалел, что Мелиссу Метелица знакомцу своему обещала. Уж он бы, Арвир, спесь с нее сбил, когда хозяином вулкана стал. А может статься, так и будет. Но о том думать покамест рано.

Арвир взгляд на хозяина вулкана перевел и зубами скрипнул. Вон он, проклятущий, столь же веселый. А чего ему не радоваться: сила огня есть, супруга живехонькая да улыбчивая, дом гостей полон, смеха и голосов. Приметил Арвир, как хозяин вулкана то и дело глазами супругу свою среди танцующих высматривает. Арвир усмехнулся. Пускай смотрит. Скоро и то ему недоступно станет.

В нетерпении ногой притоптывал, ждал знака, как Вея велела. Вот Мелисса с последним охранителем в танце пошла. Взметнулись юбки платья сполохами огня. Охранитель, с которым танцевала, весь в черном был. Словно сгусток тьмы кто в зал впустил.

«Знать, скоро», — подумал Арвир и внутренне приготовился.

* * *

Притянул Морок к себе ближе, чем следует, так, что запах его почувствовала, — дурманящий, тягучий. В складке у губ улыбку спрятал. Глаза, хоть и непроницаемые, предвкушением так и светились.

— Едва дождался тебя, Мелисса, — произнес, словно и не о танце вовсе говорил.

Нахмурилась и не ответила ничего.

— Молчание-то, конечно, золото, но иной раз что и сказать можно, — заметил, а сам все в лицо мое вглядывался, будто искал в нем что. Привык, поди, что девицы ему сами в объятия падают. И мужние, и нет. Морок собой куда как хорош был.

— Не о чем нам разговаривать, охранитель сумрака.

Сверкнул тьмой во взоре, а я в тот же миг пожалела, что рот открыла.