Разрушители. Грибки и грядущая пандемия

От середины Атлантики до Канады и штата Мэн оранжевые нарывы усеивали все большее число белых восточных сосен, а красная хвоя полыхала на зараженных ветвях. На Запад ржавчина пришла из Европы и была впервые замечена в Британской Колумбии в 1910 году. Затем она распространилась на леса в Вашингтоне и Орегоне, а к началу 1930-х годов достигла Северной Калифорнии, а вскоре и Скалистых гор. Смертоносный грибок пронесся по лесам Запада, рощам высоких сахарных, белых западных, а также белокорых сосен.

* * *

Когда ржавчина начала свое шествие по лесам страны, поражая белые сосны, специалисты пытались спасти ситуацию удалением зараженных ветвей, но это не остановило грибок. Тогда, встревоженные высоким уровнем гибели деревьев и опасаясь, что заболевание негативно повлияет на их дальнейшее коммерческое использование, лесоводы и ученые обратились к другой стратегии: они стали уничтожать альтернативных хозяев ржавчины – черную смородину и другие виды Ribes.

Кустарники росли повсюду. В изобилии встречались местные сорта, включая необычный крыжовник, похожий на виноград, но большей популярностью пользовались все же импортные, имеющие насыщенный вкус. К 1916 году, через несколько лет после начала эпидемии, в Массачусетсе рабочие в качестве эксперимента активно уничтожали растения рода Ribes. Исследования показали, что удаление растений на расстоянии двух-трех сотен ярдов от ближайшей сосны помогает снизить заболеваемость. Ориентировочная стоимость данного процесса составляла 42 цента за акр²², что равнялось цене дюжины яиц. В штате Мэн рабочим платили по 30 центов в час²³, в других регионах – продуктами или одеждой. В некоторых плата взималась за расчищенные площади. В 1930-х годах, в разгар Великой депрессии, Гражданский корпус охраны окружающей среды нанимал для этой работы трудоспособных мужчин. В конце 1930-х – начале 1940-х годов, когда мужчины ушли на войну, их место заняли школьники. Местные жители, прикипевшие душой к соснам, стояли за уничтожение ягодных кустов, но некоторые, особенно те, кто собирал плоды для дальнейшего использования, вступали с рабочими в конфликты и требовали возместить им убытки или жаловались на чрезмерное вмешательство правительства. К 1965 году на северо-востоке было очищено более 12 миллионов акров земли от кустарников рода Ribes (на пяти миллионах из них росли белые сосны)²⁴. Пузырчатая ржавчина осталась, но уже не представляет такой большой угрозы для деревьев, как раньше.

На Западе все было иначе. Кустарники Ribes росли на склонах гор, в глубоких долинах и других необжитых местах, находящихся вдали от городов и деревень. Рабочие отправлялись в горы и разбивали там лагеря, проводя месяцы напролет за очисткой территорий от кустарников. «Впервые я познакомился с программой по защите сосен от пузырчатой ржавчины в 1953 году»²⁵, – пишет Джеральд Барнс, лесничий на пенсии, который большую часть своей карьеры посвятил работе по сдерживанию этого заболевания. В те годы он только-только окончил среднюю школу в Грантс-Пасс, штат Орегон, и присоединился к бригаде, занимавшейся искоренением ржавчины в районе гор Сискию. Работать приходилось в суровых условиях: рабочие разбивали лагерь, а затем шли пешком многие мили по жаре, преодолевая крутые скалы, и в любой момент могли подвергнуться нападению гремучих змей или медведей. Барнс и его товарищи расчищали землю от кустарников с помощью ручных мотыг: переворачивая растения вверх корнями, они обрезали их или отравляли. Также приходилось опрыскивать химическими веществами растительность, простирающуюся вдоль некоторых крупных ручьев, для чего рабочие носили на спине военные ранцы, наполненные гербицидом (2,4-Д), и смешивали его по мере необходимости. «Это была тяжелая и грязная работа», – пишет Барнс, который работал в программе до лета 1958 года. К моменту ее окончания в конце 1950-х годов миллионы акров были расчищены, и это было сделано руками десяти тысяч рабочих. Так что, несмотря на успех, к которому привела работа по контролю пузырчатой ржавчины на востоке страны, на западе заболеваемость оставалась проблемой из-за особенностей местности и ее масштабов.

Нью-Гэмпшир стал первым штатом, в котором запретили посадку кустов Ribes, – это произошло в 1917 году, за этим последовал федеральный запрет на импорт и выращивание всех растений этого рода. По мере того как на востоке страны удалось установить определенный контроль над грибком, а селекционеры начали выводить устойчивые к ржавчине сорта, садоводы стали настаивать на отмене запретов. Федеральный запрет на импорт Ribes закончился в 1960-х годах²⁶, но, поскольку штаты могут устанавливать собственные правила, некоторые из них сохранили ограничения²⁷. В результате возникла путаница, связанная с тем, какие растения и где могут выращиваться. В Массачусетсе, как и в Мэне, черная смородина по-прежнему остается под запретом, при этом штат расположен между Вермонтом и Коннектикутом, в которых таких ограничений нет. Некоторое время Нью-Гэмпшир предлагал садоводам попробовать устойчивый к ржавчине сорт смородины под названием Титания, но, когда растущие рядом с некоторыми из этих кустов белые сосны оказались заражены, а исследование показало, что ржавчина преодолела устойчивость сорта, штат вернул строжайший запрет²⁸. В Орегоне, Вайоминге, Вашингтоне и других западных штатах нет никаких ограничений на покупку и посадку Ribes²⁹, но пузырчатая ржавчина остается серьезной проблемой, и в этих регионах – в том числе.

В некоторых районах северо-запада США и юго-запада Канады, где поселилась ржавчина, заражены почти все белокорые сосны. Там, где когда-то стояли прекрасные, устремленные ввысь леса, осталась только тень от былого величия. Серые, разбитые болезнью призраки. На западе США погибло более половины белокорых сосен³⁰, способных образовывать шишки, а на севере, в Скалистых горах, потери еще выше. Когда гибнут настолько большие массивы деревьев, меньше становится и шишек, поэтому ученые опасаются, что дикие животные, которые эволюционировали вместе с деревьями, включая североамериканскую ореховку, покинут их в поисках других источников пищи. Если это произойдет, для переживших эпидемию деревьев наступит еще одна катастрофа.

Более 40 лет Диана Томбек, эколог из Университета Колорадо в Денвере, изучает отношения, связывающие белокорую сосну и североамериканскую ореховку – красивую серую птицу с поразительно эффектными черно-белыми крыльями и хвостом. «Два этих вида очень зависят друг от друга»³¹, – говорит Томбек. Темно-фиолетовые шишки белокорой сосны растут на кончиках самых высоких веток в кроне дерева. Их семена не способны рассеяться по ветру без посторонней помощи и найти место, где бы они могли дать всходы. У них нет «крыльев», как у семян других хвойных. Вместо этого крупные семена белокорой сосны остаются запертыми на высоте – в шишках, которые, даже когда созревают, не открывают своих чешуек.

Осенью, когда птицы больше всего нуждаются в накоплении запасов, которые помогут пережить зиму, эти закрытые, полные семян шишки оказываются очень кстати. Ореховка хватает семечко длинным, сильным и тонким клювом, и оно попадает в отверстие под языком, укладываясь в подъязычный мешочек, который раздувается, как у лягушки-быка. После птица прячет семечки в почву или под лесную подстилку по несколько десятков за раз. В год, когда уродилось много шишек, каждая ореховка способна спрятать десятки тысяч семян сосны. Часть из них украдут грызуны или другие любители полакомиться чужими запасами, а часть пойдет на корм птенцов, которые вылупятся по весне. Птицы могут лишиться семян по разным причинам, поэтому сотни, а то и тысячи тайников становятся для них необходимостью, страховкой на любой случай. А для белокорой сосны это возможность проклюнуться из несъеденного семечка и прорасти, став новым деревом. Именно так они и перемещаются по ландшафту, возрождая жизнь на пожарищах и заселяя целые леса.

Погребенные на несколько лет или больше тайники с семенами³² прорастают, когда для этого есть условия, и дают начало скоплению саженцев, так что, если ореховка покинет белокорую сосну, надежды на появление новых деревьев почти не останется. Птицы помогают размножаться деревьям, а деревья обеспечивают птиц пищей. От такой тесной взаимосвязи выигрывают оба вида³³. Но пузырчатая ржавчина нарушила этот цикл, белокорые сосны погибают, а ореховки скоро могут найти семена в других местах. Томбек опасается, что если ничего не предпринять, то некоторые региональные популяции белокорых сосен могут исчезнуть в течение столетия.

Грибок – не единственная угроза растительному миру. Меняющийся климат вынуждает деревья искать более подходящие места обитания, и они постепенно перебираются на возвышенности, туда, где прохладнее. В некоторых регионах в ближайшем будущем, вероятно, наступит потепление. Добавьте к этому естественные циклы бурного роста и спада численности жуков, например горных сосновых лубоедов. Они родом с Запада, и пусть их любимые виды для обитания – сосна скрученная и подобные ей, поражаются все сосны, включая белокорые. Самка прогрызает себе путь через защитную внешнюю кору и проникает в более мягкое, живое нутро. При этом она выделяет феромоны, то есть химические вещества, которые привлекают других жуков – как самцов, так и самок – на то же дерево. Там она откладывает десятки яиц. Неполовозрелые жуки проводят большую часть своей жизни под корой, питаясь от дерева, а когда готовы к спариванию, выходят наружу и в течение нескольких дней прогрызают себе путь в другое дерево³⁴. Сильная атака убивает дерево, а массовая вспышка заболевания в каком-либо регионе приводит к гибели целые леса. Похоже, что потепление, вызванное изменением климата, благоприятствует нашествию жуков³⁵. Поскольку к пузырчатой ржавчине добавляются изменения климата и вредительство жуков, белокорые сосны сталкиваются с тройной угрозой, что вызывает особенную тревогу, поскольку история уже знает случаи, когда для вымирания целого вида оказалось достаточно воздействия всего одного грибка. Этот вид – американский каштан.

* * *

Американский каштан (Castanea dentata) когда-то в изобилии населял Аппалачи, от Голубого хребта до Беркшира и дальше. Но большинство из нас никогда не видели его в полном расцвете, а ведь было время, когда американский каштан считался властелином этих краев. Летом эти высокие деревья, украшенные белыми мягкими сережками, возвышались над пологом леса, а осенью сбрасывали столько сладких орехов, что их можно было собирать ведрами. О тех временах напоминают названия, встречающиеся в этой местности: Каштановая равнина, Каштановый холм, Каштановая улица. Вокруг этого быстрорастущего дерева с твердой древесиной³⁶ крутилась жизнь очень многих людей: лесорубы были при деле, а устойчивые к гниению пиломатериалы шли на постройку корабельных мачт и железнодорожных шпал, а также жилых домов.