Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.
Шрифт:
Признаюсь, в создавшейся сложной обстановке и при моей повышенной нервозности я встретил приезд Отто с некоторой радостью. Чувствуя все возраставшую ответственность за порученную мне работу, хотелось поговорить о многом.
Мы долго, сидя в моем кабинете, беседовали и разошлись уже далеко за полночь. Отто никуда не спешил, ведь, как всегда, он во время своих приездов в Брюссель останавливался у меня на вилле, ночуя во всегда готовой для его приема комнате.
Совершенно неожиданно для меня Отто вновь выразил мне благодарность, что в сложившейся сложной обстановке мне удалось обеспечить отправку его семьи в «деревню». Выражение благодарности было в наших беседах весьма редким явлением.
Продолжая начатый разговор, мой собеседник подчеркнул, что, несмотря на то, что прошло уже много времени, почти полтора года после отъезда
Невольно у меня возникали мысли, которые я вслух не высказывал. Была середина декабря 1941 г. Новости, получаемые нами из «деревни» и извлекаемые из радиопередач и прессы, не всегда были утешительными, скорее, их можно было отнести к тревожным. Мне вспоминалось, как мы предупреждали о возможности начала агрессивных действий гитлеровцев против Советского Союза. Вспоминалось и то, что, не имея права уточнять ни место моего пребывания, ни характер выполняемой мною работы, я не выдерживал и иногда в письмах, направляемых через «Центр» в Ленинград, еще задолго до этих событий писал мужу моей сестры о том, что надо внимательно следить за всеми событиями развернувшейся войны. Естественно, я не мог прямо писать о том, что следует ожидать развертывания войны на Востоке, но, зная, что он работает в оборонной промышленности, я позволял себе высказывать свои пожелания в части его успехов по работе, подчеркивая, что это весьма важно. Я был убежден, надеялся, что до него дойдут мои намеки.
Понимая переживания Отто. вызванные тем, что он не имеет никаких сведений о том, как устроилась его жена Люба с детьми в Москве, как проходит их жизнь, я тоже задумывался над тем, как живут мои родители, сестра с дочкой. Очень тяжело было, что в результате сложившейся обстановки я с мая 1941 г. перестал получать письма от моих близких, а сейчас изредка по рации передавались только лаконичные приветы от них, направляемые мне «Центром». Тревога и озабоченность за судьбы моих близких и, конечно, за все то, что происходило на Родине, не покидали меня ни на минуту.
Отто мне поведал, как работает в Париже наша «крыша» – «Симекс» и ее филиал в Марселе. При этом подчеркнул, что организация ТОДТ в Париже осведомлена о связи «Симекско» с представителями вермахта в Брюсселе, а это приносит пользу и «Симекс». Он коротко рассказал и о том, как все наши, в том числе Андре с женой, Рене (Кац), Корбен, живут и работают. Очень коротко, без уточнения конкретных вопросов он остановился и на работе его резидентуры. После этого Отто подчеркнул, что настало время для возвращения в Париж обучавшихся у нас радиста Давида Ками (Альбера Десме) и шифровальщицы Софи Познанской, так как им предстоит большая работа в его резидентуре. Правда, заметил, что Апдре тоже освоил имеющийся у них специально предназначенный для их резидентуры шифр. Мне стало известно и о том, что в Париже он готовит и дублеров для радиста, так как убежден, что им достанется много работы. По не совсем понятным для меня причинам он выразил желание, чтобы я в мой очередной приезд в Париж встретился бы с этими радистами и помог им организационной с точки зрения приступить к работе. Конечно, он проявил свою любезность, заявив, что, конечно, убежден, что его радист и шифровалыцица получили в нашей резидентуре достаточно хорошую подготовку и смогут сразу же организовать независимую от нас параллельную прямую радиосвязь с «Центром».
Мне было, как это уже вошло в традицию, неудобно задавать вопросы, касающиеся цели его приезда в Брюссель. Как всегда, я мог предполагать, что это продиктовано личными интересами и что, учитывая высказанное ранее мною мнение, он не сочтет удобным встречаться со своими бывшими подчиненными, а вернее, друзьями, не предупредив меня.
Утром, как обычно, довольно рано мы позавтракали, и я отправился в контору «Симекско», а Отто, как я мог понять из его слов, решил заняться в городе «своими делами», мне неизвестными. Маргарет намеревалась посетить Репе в пансионате и затем проехать на кладбище.
Днем я должен был встретиться с Хемницем. В эту ночь он должен был работать на нашей конспиративной вилле, снимаемой для этой цели по моему указанию Жюльетгой. Я ждал новых радиограмм.
Прибыв в «Симекско», я занял свой кабинет и пригласил к себе Шоколадного директора. Совместно мы приступили к рассмотрению неотложных текущих дел, которых у нас всегда хватало. Надо было все решить до обеда, так как после
встречи с Хемницем и получения от него новых радиограмм из «Центра» я стремился при возможности пораньше вернуться домой и заняться их расшифровкой. Я мог предполагать, что и в них могут быть сообщения, адресованные Отто. Возможно, нам надо будет срочно дать ответ, а это потребует от меня шифровальной работы.Время шло довольно быстро, но не прошло и 40 минут, как раздался телефонный звонок по прямой линии, минующей мою секретаршу. Взяв трубку, я услышал совершенно необычный, встревоженный голос Отто. Он сообщил, что срочно идет ко мне домой, и настойчиво требовал, чтобы я немедленно тоже прибыл к себе на виллу. Он предупредил меня, что предстоит очень срочный «деловой» разговор.
Тон Отто и его настойчивость меня крайне удивили. Еще никогда так резко он со мной не разговаривал. Естественно, я не уточнял Шоколадному директору причину, но только с поспешностью предупредил, что поступил срочный вызов и я вынужден немедленно выехать.
Вернувшись домой и увидев Отто, я его не узнал. На нем не было лица. Чувствовалось, что он находится в предельно нервном состоянии, чего-то опасается. Он сказал только, что немедленно выезжает в Париж. Я понял, что произошло что-то, о чем он в присутствии Маргарет не хочет говорить. Я не мог подумать, что и от меня он что-то скрывает. Я попросил его пройти в кабинет...
Не понимая, в чем дело, заметив, что Отто даже не хочет присесть, я попросил его рассказать, что случилось.
Его волнение начало передаваться и мне. Отто настолько был взвинчен, что не знал, с чего начать. Он присел и попросил чашку кофе. Пока я готовил в имеющейся у меня специальной небольшой установке кофе, невольно мелькнула мысль, что он хочет выиграть немного времени, чтобы обдумать содержание нашей последующей беседы. Приготовив кофе и войдя в свой кабинет, я не застал его там. Он появился через несколько минут уже со своим маленьким чемоданчиком-несессером. К кофе он так и не притронулся, что меня вначале тоже крайне удивило: зачем же было его заказывать?
Путаясь, нервничая, совершенно непохожий на себя. Отто начал разговор.
В день своего прибытия в Брюссель, еще до появления у нас на вилле, он успел предупредить Хемница, чтобы в доме Жюльетты собрались утром следующего дня, помимо хозяйки дома и проживающей у нее Софи Познанской, Давид Ками, Михаил Макаров и еще кто-то, не помню, называл ли он мне еще кого-либо, или ограничился только выражением «и немногие еще».
Перебивая его, я вновь высказал мое недовольство тем, что он встречается с «моими» людьми, даже не предупредив меня. В данном случае, указал я, тем более это недопустимо, что подобная встреча назначена нескольким лицам на конспиративной квартире, на вилле, арендуемой Жюльеттой, рано утром, после того как ночью там работала наша рация!
Отто не обратил на это никакого внимания и продолжил:
– Когда я приблизился к дому Жюльетты и нажал кнопку дверного звонка, мне открыл какой-то незнакомец, в нем было нетрудно сразу же определить немца. За его спиной в нескольких шагах стоял еще какой-то мужчина. Заподозрив неладное, я не растерялся и назвал вымышленную фамилию того, кого я якобы разыскиваю. К нам приблизился второй мужчина, оказавшийся тоже немцем. Он попросил меня войти в дом и закрыть за собой дверь. Я выполнил его требование. После этого он потребовал, чтобы я предъявил свой паспорт или удостоверение личности. Едва сдерживая волнение, я в резкой форме спросил, что это значит. Не получив ответа, я предъявил имеющиеся у меня документы: удостоверение личности на имя француза Жильбера, постоянный пропуск на право беспрепятственного проезда из Франции в Бельгию, оформленное командировочное удостоверение нашей фирмы и то, что явилось самым главным, – письмо-заказ на имя «Симекс», парижской фирмы, выданное парижским отделением организации ТОДТ.
Проверив все предъявленные документы, внимательно сличив мою внешность с фотографией, имевшейся на удостоверении личности, немец, даже вежливо извинившись, попросил меня покинуть этот дом и продолжить поиск того, кто мне нужен, в другом месте. Я с болью понял, что произошел провал. Установить, кто именно попал в руки немецких захватчиков, конечно, я не мог и не могу точно сказать, но боюсь, что это все, с кем я условился встретиться. В то же время я понял, что лично мне ничего не угрожает, и поэтому стремился сюда, чтобы взять мои вещи и немедленно, ближайшим поездом вернуться во Францию...