Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

Меня несколько удивила позиция, занятая при нашей встрече Андре – Лео Гроссфогелем. Он был другого мнения, предлагал и, больше того, настаивал на том, чтобы я поступил так, как Отто и он поступили, покинув Бельгию после ее оккупации немцами и переехав во Францию, то есть сменили «сапоги», продолжая работать в Париже. Частично можно было с ним согласиться, но только частично. Когда они «бежали» из Бельгии и обосновались по их новым «сапогам» в Париже, там не было еще ни резидентуры, ни «крыши». Сейчас была уже солидная «крыша». Мое появление в ней, весь аппарат которой во главе с Хозяйственником – Альфредом Корбеном, а также и связанные с «Симекс» деловые люди знали меня как уругвайца по фамилии Сьерра, под другой фамилией было просто невозможно. Мое внедрение в резидентуру тоже не было бы в полной мере безопасным не только для меня, но и для самой резидентуры.

Разговор с Андре с глазу на глаз меня несколько удивил. Я знал, что Лео Гроссфогель и Леопольд Треппер давние друзья. Мне казалось, что они сработались. Совершенно неожиданно Лео, обняв меня по-дружески, вдруг сказал: «Говоря честно, познакомившись с вами, я не думал, что вы сумеете так работать, преодолевая многие трудности!» На этом наш разговор закончился. Мне показалось, что Андре недоволен в чем-то работой Отто. Подумав, я решил, что, видимо, ошибаюсь.

Возникший вопрос мы еще раз обсуждали совместно с Отто и Андре. Было принято окончательное решение, что я задержусь на некоторое время в Париже, дождусь прибытия Маргарет и Рене, провожу их в Марсель, а затем выеду туда и сам. Марсель находился в то время в неоккупированной зоне Франции, и там у нас была «крыша» в филиале «Симекс». Филиал возглавлял Жиль Жаспар. Мне надо было помогать ему в коммерческой деятельности и попытаться организовать там хотя бы маленькую разведывательную группу, сосредоточив ее внимание на многих вопросах, но, в первую очередь, на деятельности правительства Виши.

Когда мы приняли окончательное решение, Отто попросил меня встретиться с мужем и женой – Гершем и Мирой Сокол. Я не знал в то время, Сокол настоящая фамилия или псевдоним, по которому эти люди известны в резидентуре. Они были, как мне сказал Отто, единственными радистами его парижской резидентуры. Для того чтобы с ними встретиться, я должен был посетит!) их квартиру. Передо мной стояла задача немного с ними поработать, проверить качество их подготовки, умение владеть ключом и записывать передаваемые в эфир цифры, применяемые многими рациями для радиошифровок.

Пару раз я побывал у них дома. В ожидании прибытия в Париж Маргарет я даже один раз заночевал у них. Это были довольно симпатичные молодые люди, явно настроенные доброжелательно по отношению к Советскому Союзу.

Видимо доверяя мне, Герш и Мира очень коротко рассказали о себе. Если память мне не изменяет, он по профессии врач, а она получила гуманитарное образование. По происхождению поляки. Я мог понять, что они коммунисты. Более подробных сведений о них, в том числе и о том, как они оказались во Франции, я не услышал. Узнал еще только, что они с увлечением изучали радиодело.

Закончив работу с Гершем и Мирой Сокол, успев немного побеседовать с ними на разные темы, обменявшись мнением о создавшемся в мире положении, мы расстались, убежденные в том, что нам в ближайшее время больше не удастся увидеться.

Немного я поработал с Андре – Лео Гроссфогелем и Рене, Гилелем Кацем, чтобы они могли более успешно работать с имеющимися у них шифровальными кодами при шифровке и дешифровке направляемых в «Центр» радиограмм и получаемых оттуда.

По предложению Андре мы посетили «Симекс», где я встретился почти со всеми сотрудниками, но больше всего мы беседовали, что вполне естественно, с Альфредом Корбеном.

Не знаю почему, но в «Симексе» ко мне относились многие неплохо, но как-то более доверительно была расположена ко мне мадам Лихонина. Иногда даже появлялась мысль, а не подозревает ли она, что я по происхождению русский? Думаю, что это было с моей стороны ошибочным мнением. Мне показалось уже при первой встрече с ней, что она явно настроена не только против фашизма, но и против коммунизма. Я уже точно не помню, но мне кажется, что она доверительно рассказывала, что ее муж был одно время военным атташе царского правительства. После Великой Октябрьской революции она не пожелала вернуться на родину. Услышав от нее, что ее муж был царским военным атташе, я усомнился, так как до этого я слышал, что им был граф Алексей Александрович Игнатьев. Уточнять я не стал, чувствовал, что это неуместно.

От мадам Лихониной я узнал, что многие русские эмигранты, хотя и не признавали никогда Советский Союз, не любили его, все же очень внимательно следят за событиями на родной земле.

Однажды мы даже пообедали в ресторане вместе, и мадам Лихонина, как бы в доказательство своего утверждения, что многие русские эмигранты не выступают против России, поведала еще одну очень увлекшую меня историю. По ее словам, в Париже жил полковник царской армии, который в свое время преподавал в военной академии. Он был известен как весьма грамотный военный. Совершенно неожиданно для него немцы предложили ему принять участие в разработке стратегического плана нападения на Советский Союз. По ее словам, якобы выслушав это предложение, Голиков (точно сейчас фамилию уже не помню) ответил: «Я никогда не признавал произошедшей в России революции, свергнувшей царя. Я не принимаю и сейчас право коммунистов быть во главе России, но я никогда не соглашусь под чужими знаменами воевать против моей родины, с тем, чтобы ее впоследствии уничтожить...» Я опираюсь только на рассказ мадам Лихониной.

Мадам Лихонина с большим уважением относилась к Альфреду Корбену и Лео Гроссфогелю. Альфреда Корбена она очень любила, высоко оценивая его деловые связи, умение работать, а кроме того то, что он владел еще и фабрикой, изготавливающей... комбикорм. Не очень любезно она отзывалась о иногда посещающем «Симекс» господине Жильбере, который всегда держался вызывающе.

Признаюсь, я точно не знал, каковы отношения Отто с «Симекс» и посещает ли он вообще эту фирму, находившуюся в центре Парижа на Елисейских полях. Я думал, что в основном он использует для своей легализации только подготавливаемые для него аусвайсы и другие документы. О том, за кого с помощью журналистов и писателей Леопольд Треппер выдает себя в деловых кругах, мы еще поговорим. Во всяком случае, вымыслу и самохвальству его нет предела.

Я познакомился и с сыном мадам Лихониной. Впоследствии я услышал, что якобы он устроился шофером на работу к оккупантам по заданию одной из групп французского движения Сопротивления.

Неожиданно для меня в Париж из неоккупированной зоны Франции, а точнее, из Марселя прибыла Марго (точной ее фамилии сейчас уже не помню). Она официально числилась секретаршей в марсельском филиале «Симекс», а фактически выполняла обязанности связистки парижской резидентуры. Ее я увидел только через несколько дней.

Прошло дня три, и мне удалось вместе с Андре встретить на вокзале Маргарет с Рене. Уже по пути в гостиницу она коротко рассказала о том, какой путь им пришлось проделать, чтобы прибыть в Париж. Действительно, их сопровождала Мальвина, которая предупредила Маргарет еще до отбытия из Брюсселя, чтобы она и Рене были одеты во все темное, дабы не бросаться в глаза. Двигаться пришлось медленно до границы, где их ждал мужчина, в обязанность которого входило провести их незамеченными через границу. Они сели в крытую часть лодки и благополучно переправились во Францию. Счастье улыбнулось, как утверждает Блондинка, им в этот день, так как, когда они прибыли на станцию, уже на территорию Франции, в пограничной зоне им не пришлось подвергаться паспортному контролю, и они совершенно благополучно сели в поезд, следовавший в направлении Парижа. Мы их уже ждали и даже накануне встречали, правда, безрезультатно. На этот раз нам повезло, и мы с Андре правильно выбрали именно то место, где должен был остановиться вагон, в котором согласно нашей предварительной договоренности с Маргарет они должны были разместиться. Встреча была теплой, хотя, как мне потом сказала Маргарет, я был в нервном состоянии.

Мы разместили Маргарет и сына в одной из небольших гостиниц, администрацию которой оба хорошо знали. Одно время я в этой гостинице постоянно снимал номер.

Конечно, оставаться долго в Париже не было смысла. Мы приняли решение, что, немного ознакомившись с городом, они выедут в Марсель. Репе должен был подготовить их организованную переправу через демаркационную линию между оккупированной и неоккупированной зонами Франции. Я постарался показать им хотя бы немного город, славившийся красотой.