Развилка

Над советской территорией сбит и упал в горно-лесистой местности немецкий самолет. На борту находились важные чины, турецкие военные и немецкие дипломаты. Любой ценой мы должны были их вытащить. Слова ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ выделялось особо. Точные координаты падения самолета неизвестны, где-то в восточной части Гагринского района Абхазии. Помимо нас в тыл Красной армии выбрасываются еще две группы, одна из "Бранденбурга", вторая из 7-й воздушно-десантной дивизии. Все происходило в большой спешке и командование торопилось. Поэтому использовались все десантники, кто имел горную подготовку и был под рукой. Остальные группы и отряды либо уже выполняли задания, либо восстанавливались и находились на отдыхе. А чтобы нам было легче, в помощь выделили двух проводников, оба родом из Абхазии. Пожилого кавказца звали Гия, вроде бы грузин. Девушка представилась как Анна, русская.

Инструктаж был проведен. Беринг проверил оружие и снаряжение. Полный порядок. Погрузка и взлет. Над линией фронта нас прикрывали истребители. "Дорнье" добрался до точки десантирования благополучно. Нас сбросили на горный лес, и это плохо. Напороться на дерево и разбиться легко. Есть поляны и лесные тропы, но уцелеть все равно проблематично.

Мне повезло, я не напоролся на сук и ничего себе не сломал. Избежал встречи с деревьями и приземлился на узкую горную дорогу. Ноги коснулись грунта, и я привычно начал гасить парашют. Не вышло. Купол зацепился за дерево, и я его отстегнул.

Общий сбор. Не собирая парашютов и не маскируясь, отряд быстро сошелся вокруг командира, и выяснилось, что мы потеряли троих, двух казаков и проводника-кавказца. Яша Ломакин повис на дереве, обрезал стропы и неудачно упал на скрытый травой камень, в результате чего сломал себе позвоночник. Серега Сорокин налетел на дерево, и длинный сучок вонзился ему в глаз. А проводника отнесло в сторону, он упал в горную реку, запутался в парашюте и утонул. Вот такое начало операции, крайне неудачное. Но с остальными, слава богу, все более-менее нормально. Несколько бойцов сильно поцарапались, а один сломал левую руку. Это не смертельно и, оказав братам первую медицинскую помощь, мы определили свое местонахождение, и вышли на связь с командованием.

Нам дали более точные координаты упавшего самолета и указали маршрут движения. После чего Аня, которая до войны работала проводником туристических групп в Гаграх, повела нас к цели. Шла девчонка уверенно, что не могло не радовать, и буквально через сорок минут, перевалив гору, мы лоб в лоб столкнулись с теми, кого искали. Что это? Снова везение или грамотный подход к делу тех офицеров, которые издали руководили нами и выбрасывали десантников таким образом, чтобы мы выполнили поставленную задачу? Не знаю. Но факт остается фактом. Мы обнаружили уцелевших немцев и турок, среди которых выделялся один, с черным чемоданчиком в руках и грязном парадном мундире с кучей медалей-орденов на груди.

Половина дела сделана. Однако по следам беглецов шли красноармейцы. Не простые бойцы стрелкового батальона или местные ополченцы, а профессионалы, такие же, как и мы, псы войны. Они были близко. Берингу следовало определиться с дальнейшими действиями, и он принял решение. Отряд делится. Половина, во главе с ним, сопровождает спасенных турок и немцев к линии фронта. Вторая половина остается, встречает преследователей, вступает в бой и уводит погоню в сторону. Все логично и руководить казаками, кто оставался, предстояло мне. Почти полный повтор ситуации на реке Кавалерка и мне это не понравилось. Я что, крайний? Почему опять я? Но возражать командиру бессмысленно, не тот случай, и отряд распался.

Беринг двинулся на север. Со мной тринадцать казаков. Вооружение советское, автоматы, два ручных пулемета и снайперская винтовка. Боеприпасов хватало. Есть ручные гранаты и у каждого казака пистолет, а помимо того нож или кинжал. Мы на склоне, который покрыт густым лесом. Противник внизу, движется по тропе наверх. Огневой контакт через пять минут. Мои действия очевидны. Пулеметы на тропу, автоматчики прячутся за деревьями, подпускаем противника на максимально близкую дистанцию, я даю команду, и огневой шквал сметает преследователей вниз. А затем в ход идут гранаты. Как бы дело ни обернулось, урон советским бойцам нанесем, и время выиграем, а потом сможем уйти и оторваться. Все-таки расклад гораздо лучше того, какой был на мосту через Кавалерку. Врагов значительно меньше, чем тогда, а горы не степь и затеряться проще.

На тропе появился головной дозор преследователей. Крепкие рослые мужчины. Вооружены автоматами. Одеты в удобные маскировочные халаты, а за спинами тощие вещевые мешки. Идут бойцы наверх легко, привычно, в горах не новички. Посматривают по сторонам, не расслабляются. Судя по всему, немецкий летчик, который во время подъема разглядел красноармейцев в бинокль, не ошибся. Перед нами, действительно, хорошие вояки и бой будет всерьез.

За головным дозором появились основные силы противника. Красноармейцы все ближе. Я должен был дать приказ на открытие огня. Но неожиданно растерялся. Среди вражеских бойцов я заметил знакомое лицо. В центре находился старшина Захаров. Как!? Каким образом он оказался здесь и сейчас!? Это невозможно! Скорее всего, я ошибся. Присмотрелся. Нет, ошибка исключена. Между нами метров семьдесят. Пробивающийся сквозь ветки солнечный свет упал на лицо Захарова, которого я хорошо помнил, и все подтвердилось.

В этот момент Ваня Сахно толкнул меня в бок и прошептал:

– Андрей, пора...

Головной дозор уже в десяти метрах от позиции пулеметчиков и красноармейцы остановились. Они не видели наших следов и пока не обнаружили засаду, но что-то их насторожило. Еще несколько секунд и они, подняв тревогу, разбегутся по лесу. Нельзя их упускать. Ни в коем случае. Надо бить наверняка, в упор, используя фактор неожиданности. И, еще раз посмотрев на Захарова, который почуял мой взгляд, тоже встревожился и замер на месте, я отдал команду:

– Огонь!

Оба пулеметчика ударили одновременно, а снайпер и автоматчики их поддержали. Тропа хоть и узкая, но прямая. Промахнуться сложно и смертельный свинец прошел вдоль нее, выкашивая красноармейцев. Тела крепких пышущих здоровьем мужчин, словно подкошенные, валились на тропу, а я попытался достать вражеского командира, которого разглядел рядом с Захаровым. Выпустил длинную очередь и пули вонзились в его грудь. Кто он был по званию и должности, неизвестно. Погон и знаков различия нет, все в одинаковых маскхалатах или гимнастерках. Но то, что он командир, без сомнения. Слишком уверенно держался. А Ваня Сахно в этот самый момент бил в сторону старшины. Однако казак в него не попал. Захарова просто так не возьмешь. Он перекатом ушел с линии огня и скрылся за упавшим старым деревом, а мой товарищ свалил радиста, который шел за ним.

На тропу полетели ручные гранаты. Начиненные смертью круглые металлические яйца, падая на землю, катились вниз и взрывались. Два десятка взрывов разметали утоптанное людьми и животными покрытие тропы, подорвали скальную основу и осколки пронеслись по кустарнику, вонзились в деревья и задели людей.

На мгновение наступила относительная тишина. На окутанной легким маревом тропе никого, а между деревьев медленно рассеивался сизый пороховой дымок. В этом была какая-то особая красота и, подумав, что странные финты крутит судьба, которая вновь столкнула меня с Захаровым, я усмехнулся.

– Ты чего, Андрюха?
– меняя магазин и передергивая затвор, спросил Сахно.

– Да так, прошлое вспомнилось, - отозвался я и кивнул на заваленную телами тропу.
– Мы ведь могли оказаться на их месте.

– Плевать, - Ваня поморщился.
– Сейчас каждый на своем месте, там, где он должен быть. Если написано на роду за большевиков умереть, за власть людоедскую, значит, так и будет.

Я имел на этот счет свое мнение, но спорить не стал, а поразмыслил, как бы поступил на месте противника. Половину вражеского отряда мы выкосили. Однако часть ядра и тыловой дозор уцелели. Врагов осталось примерно столько же, сколько и нас. У них приказ. У нас тоже. Самое простое - красноармейцы могут отступить и дождаться подкреплений, которые, наверняка, скоро появятся. Но если на первом месте цель - они перегруппируются и начнут фланговый охват, будут обходить нас по склону и постараются зайти в тыл. Как они поступят? Посмотрим. Мы тянем время и пока с этим справляемся. Нам бы полчаса выиграть и мы его выиграем. Не такой уж большой срок - продержимся.