Развилка

Примерно такие мысли крутились у меня в голове, но я ошибался. Красноармейцы, скорее всего, армейская разведка или специальная группа НКВД, оказались подготовлены гораздо лучше, чем я предполагал. Они не стали отходить, чтобы определиться с дальнейшими действиями, перевести дух и подсчитать потери, а сразу начали обход. Несмотря на потери, они не растерялись. Одно это уже говорит о многом и через несколько минут слева раздался крик Золотова:

– Противник!!!

Сразу после этого длинная автоматная очередь и я отдал команду отходить. Мы с красноармейцами оказались на одном уровне. Никаких преимуществ у нас уже не было, и бой пошел на равных. Казаки стали отступать по склону, пересекли тропу и углубились в лес, а противник начал преследование. Красноармейцы вцепились в нас, словно клещ, и пришлось остановиться, чтобы их притормозить. Мы работали тройками, не теряя друг друга из виду. Они, кстати, тоже. И тут уже, кто кого. Основной упор на индивидуальную подготовку, скорость реакции и меткий глаз.

Между деревьями мелькнул смазанный маскировочным костюмом силуэт, и я дал очередь. Не попал. Пули сбили с дерева ветки и упали вниз. После чего противник дал ответную очередь и тоже промазал.

"Получи!" - я метнул в сторону врага гранату и сразу сместился в сторону, спрятался под корнями крупного кавказского дуба и замер.

Взрыв был негромким, и я услышал стон. Одного достал - неплохо. Но практически сразу появились еще два противника. Сахно и Золотов рядом, они их прижали и заставили залечь, а я снова поменял позицию и осмотрелся. Красноармейцы остановились, а мы давили их огнем и держались. Если резко отступить, мы сможем оторваться. Еще немного и отдам команду.

Краем глаза я уловил движение в кустарнике и пригнулся. В дерево над моей головой вонзились пули, и я открыл ответный огонь. Выпустил половину рожка, а следом кинул гранату. Она взорвалась, но, кажется, никому вреда не причинила. И пока я отвлекался на стрелка, ко мне подкрался очередной противник и это был Захаров. Он выпрыгнул из-за дерева, резко и неожиданно, а потом попытался ударить меня прикладом автомата в голову. Однако я увернулся. Приклад прошел в сантиметре от черепа, и я нанес ему удар ногой в корпус. Ботинок ударил старшину в бок, и он, выронив автомат, отлетел к дереву.

Я мог его убить, дать короткую очередь и свинцовые шмели разворотили бы Захарову грудь. Но я этого не сделал. Сверху вниз я смотрел на старшину, который спиной прижался к стволу дерева, и наши взгляды встретились.

Он меня узнал, слегка склонил влево голову и уточнил:

– Андрей?

– Так точно, товарищ старшина, - ответил я.

Кругом бой. Казаки и красноармейцы продолжали воевать. А мы на некоторое время оказались предоставлены сами себе. Нам никто не мешал и Захаров, окинув меня взглядом, скривился и задал новый вопрос:

– Значит, ты теперь за немцев?

– За Россию и Казакию, Иваныч. Ты же казаком родился. Помнишь, что это такое?

– Нет никакой Казакии. Это выдумки. И старую Россию не вернуть. А вот то, что ты Родину продал, факт. Зря я тебя учил. Думал, настоящий советский человек вырастет, не то, что твой батя. Видать, ошибался.

Не стоило ему моего отца поминать. Однако слова были сказаны, и я заметил, как старшина подтягивает к себе автомат. Еще немного и он постарается меня убить. Это было очевидно, и я его опередил, прострелил Захарову правое плечо. Не убил, но вывел из строя.

– Су-ка-а-а...
– прижимая к простреленному плечу левую ладонь, прошипел он и посмотрел на меня.

Во взгляде старшины была ненависть. Чистая и незамутненная. Я понимал, что передо мной непримиримый враг, которого необходимо уничтожить. Но, несмотря на это, я не смог его убить. Что-то в душе было против такого поступка, и я сказал старшине:

– Живи, Иваныч, и не суди меня. Лучше вспомни, как ты ради идей кровавых большевиков людей в расход пускал, и помолись.

– Предатель!
– выдохнул Захаров.
– В соотечественников стреляешь!

– А ты не стрелял?

– Это Гражданская... Иное дело...

– А после Гражданской, когда вместе с чекистами у людей последнее из погребов выгребал?

– Это были враги... Несознательные элементы... Так было нужно...

Я промолчал, махнул рукой и ушел. Не о чем нам разговаривать. Не поймем один другого.

К этому времени красноармейцы выдохлись, их порыв ослаб. Самое время отступать и я увел отряд. Бой был недолгим, минут десять, не больше. Однако у нас появились потери. Четыре казака погибли и трое получили ранения. Тела мертвых, конечно, оставили на поле боя, а раненых не бросили и потащили с собой. Это осложнит наше бегство, но мы своих не бросаем. Будем тянуть, пока есть силы, и вытащим.

31.

Ростовская область. 10.07.1942.

Раннее утро. Я сидел возле окна, пил крепкий чай и ждал вызова к Берингу.

Вчера моя группа вернулась на базу под Ростовом и после всех положенных докладов, рапортов и отчетов, я переговорил с казаками и отправился отдыхать.

Поднялся рано. Спешить никуда не надо, у меня и казаков, которые вместе со мной бегали по горам Абхазии, несколько законных выходных дней. Есть не хотелось и, взяв на кухне термос чая, я вернулся в казарму. Расположился за столом возле окна и увидел Тихоновского, который шел от КПП к штабу.

Выбегать навстречу есаулу не стал, а спокойно поднялся, проверил свой рюкзак и снова вернулся за стол. Скорее всего, он появился здесь, чтобы забрать казаков, которым обещал перевод. И пока Тихоновский разговаривал с командиром отряда, я наслаждался покоем...

В горах было сложно. Мы постоянно находились в движении, шли на северо-восток и уперлись в реку Гега. Столкнулись с местными пастухами и после короткой, но содержательной, беседы, они согласились приютить наших раненых. Оставлять братов не хотелось, но иначе никак. Им требовался покой, а нам нужно уходить. Пятьдесят на пятьдесят. Пастухи могли выдать казаков красноармейцам, а могли спрятать. Выбора у меня не было, пришлось рискнуть, и отряд побежал дальше.

Перебравшись на другой берег Геги, добрались до озера Рица и повернули на северо-запад, к линии фронта. После чего шли крайне осторожно и очень медленно. Слишком многолюдно стало в горах, а мы не собирались погибать в очередной стычке. Хватит смертей, надо вывести братов. Так я решил, и казаки меня поддерживали.

Наконец, после долгих скитаний по горам и чащобам, вышли к фронту. Перед нами перевал, а за ним позиции немецких горных егерей. Можно еще немного подождать, пока германцы собьют заслон советских войск и продвинутся дальше, или атаковать. Мы выбрали второй вариант и под покровом темноты взобрались на перевал, которых охранялся двадцатью красноармейцами, у которых не было боеприпасов, и захватили позицию. Пленных не тиранили, разоружили и связали. Ракетами подали немцам условные сигналы и на рассвете они появились, взвод солдат из 4-й горнострелковой дивизии.

Германские солдаты нам не доверяли и попытались разоружить. Однако я отказался. Поэтому мы просидели в осаде три часа, пока из штаба не подтвердили наши личности и не прислали за казаками транспорт.

Возле фронта нас не задерживали, посадили в эшелон, который шел через Ростов, и через двое суток, грязные, оборванные, голодные и злые, мы прибыли на место и на присланном грузовике отправились в базовый лагерь. Здесь узнали последние новости. Глобальных немного и нас они особо не интересовали. А касательно отряда "Фалширм", выслушали историю, как основная отрядная группа выходила к линии фронта и вытаскивала важных персон.