Развилка
Шрифт:
«Да, занимаюсь, – кратко отстучала Наталья. – А что?»
Эльза дождалась ответа подруги.
«Мы грант выиграли, международный проект обучения русскому языку. Как раз по твоей специальности. Хочешь на нас поработать?»
«Внезапно! А что надо делать?»
«Для начала написать отчет о проделанной работе. Ты же представляешь, как учат русскому за границей?»
«Представляю».
«Вот и хорошо. Ты нужна нам. Приезжай, отчет надо срочно писать, дедлайн подкрался незаметно!»
«Эллочка, я ведь далеко. Самолетом больше десяти часов лететь. Дорогу оплатите?»
«Нет, дорогу нет. Но приедешь – дадим ставку, студентам лекции будешь читать. И с гранта оплата
«Но у меня тут школа, дети…»
«Много?»
«Да нет, честно говоря. Немного. Но в школе надо сказать, с библиотекой рассчитаться».
«Так быстрее рассчитывайся и прилетай. Скажи, что идешь на повышение. Валентина Степановна тебя ждет».
Наталья помнила Валентину Степановну, декана медийно-художественного факультета. Они встречались в прошлой жизни, в Москве, на филологической конференции. Наталья делала доклад о суффиксах в первой повести Чехова.
«Так ты сможешь в понедельник быть на рабочем месте?»
«Эльза! Я отвыкла уже так жить! Здесь встречи планируют за два месяца. По расписанию!»
«Так привыкай! Ждем!»
Эльза добавила к посту множество хвостиков, знаков эмоций, предсказанных в минувшие годы энтомологом-любителем.
Отпроситься из школы? На полгода, пока она вместе с Эльзой и ее группой подготовит учебник. Она привезет на остров настоящий учебник для детей эмигрантов, именно такой, какой им нужен! И разработки для учителей, с учетом особенностей местного преподавания, на весь школьный курс, с первого по десятый класс. Как нам не хватает цельной программы!
Но разве можно так быстро принимать решение?! Она ответила, не раздумывая.
«Передавай привет Валентине Степановне. Я прилечу».
«Молодец, Натуль. До понедельника! Пока!»
Эльза отключилась. А Наталья в остолбенении перечитала переписку.
Она в самом деле согласилась? Какое-то помутнение нашло. По одному слову, задрав штаны, перелететь половину земного шара.
Со стены над компьютером навстречу ей шествовала шеренга статуй, стирая расстояние между материками.
Она пообещала, она решилась, она летит в Москву.
В Москву!
Из книги
Потом выпустил от себя голубя, чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли, но голубь не нашел места покоя для ног своих и возвратился к нему в ковчег, ибо вода была еще на поверхности всей земли; и он простер руку свою, и взял его, и принял к себе в ковчег.
И помедлил еще семь дней других и опять выпустил голубя из ковчега.
Голубь возвратился к нему в вечернее время, и вот, свежий масличный лист во рту у него, и Ной узнал, что вода сошла с земли.
Конец цитаты
Ее надежды снова встретиться с французским совершенством, воплотившимся в Николя, скоро рассеялись. Для передачи информации он предложил использовать электронную почту. Интернет был единственной связью между ними: он служил Наталье для поиска сведений о шпионской компании, для отправки отчетов Николя и получения от него письменных одобрений, витиеватых и единственных ласк, которые он дарил ей.
Ей нравилось воображать себя его тайной возлюбленной, опускающей записки в электронный аналог дупла дуба – ящик «дропбокс». Она будет складывать в него файлы с добытыми сведениями. Он – забирать их и оставлять короткие записки в ответ.
Первым делом Наталья открыла ссылку, которую дал ей Николя. На сайте службы внешней разведки Российской Федерации
она отыскала страницу истории, данные сгруппированы по странам. Все, что там было о Франции тридцатых годов – одна строка, имя резидента. Некто Василий Зарубин, а также его жена Елизавета. Теперь у нее были два полых, ничего не говорящих имени. Шипов и Зарубин. Требуется отыскать шпиона по его фамилии.Нет, одернула себя Наталья, – необходимо отыскать информацию, имена, даты, цитаты. От нее требуется написать отчет. И вручить его Николя. Встретиться с ним в веганском ресторане, за закрытыми занавесками… Картина, возникшая в ее голове, больше относилась к кабинету за бордовыми портьерами, чем к веганскому заведению.
Она снова одернула себя. Не отвлекаться!
Пожалуйста: сайт «Агентура», страница о Главном разведывательном управлении Генерального штаба. Кстати, да – ГРУ действительно относилось к ведомству Генштаба.
О шпионаже во Франции в тридцатые годы рассказывалось на странице «Эпоха великих нелегалов, 1921–1937 годы». Ни Шипова, ни Зарубина среди персонажей не значилось. Был рассказ о провале сети Узданского (Бернштейна) в апреле 1927 года – это на несколько лет раньше, чем действовали Свитц и прочее. Предыдущее, можно сказать, поколение.
Некто Чертопруд писал о деле Стучевского, который восстановил агентурную сеть в портах Марселя, Тулона и других городов. Этот Стучевский сумел раздобыть информацию о подводных лодках и торпедах ВМС Франции. А когда его арестовали, ни в чем не признался, но стоял на том, что он писатель, а по портам гулял, чтобы собрать материал для книги. В результате посадили его ненадолго, всего на три года. Выйдя из тюрьмы Луисси, Стучевский уехал в СССР. Мало сведений, но запомнить следует.
Наталья занесла информацию о Стучевском в отдельный файл.
Из учебника
Некоего конкретного человека намечают вербовать в силу: его личных качеств; явной оперативной необходимости; дальновидного желания иметь резерв.
Первую привлекающую к кандидату внимание информацию получают: от его друзей и знакомых; в ходе непосредственного общения; наблюдая за его действиями и поступками; по опубликованным (его или о нем) статьям, письмам, докладам…
Наиболее пригодны для вербовки те, кто: обладают некими моральными изъянами (страстью к алкоголю, сексуальным развлечениям, наркотикам…) или же «запятнанностью» биографии; имеют долги; сильно привязаны к кому-либо (чему-либо); по каким-то причинам (затруднения в карьере, сложности в личной жизни, взгляды на проводимую политику…) очень сильно раздражены…
Конец цитаты
Когда закончились овцы, самолет выруливал на взлетную полосу.
Оттолкнув блондинку в униформе, она нырнула внутрь. Нужно было достать бумагу и ручку из сумки, зарисовать овец. Почему она положила сумку не под ноги, а наверх? Перелезать через усатого дядьку у прохода, открыть верхнюю полку? Матово блеял над рядами бледных домов закат. Крепость спала над обрывом, выдохи пены таяли в мелодраматическом изумлении. В тени пряталась сухая река. «Башня!» – закричал мальчишка, указывая во мглу кустов. Полуночная собака отозвалась ему толченой стеклянной присказкой. Ров пахнул сиренью, смертью и дерьмом. Всплывали из темноты жуки, мелко крошились о стекло, слезной зеленью стекали наискосок. Ухал что-то невыносимо привычное оркестр, спрятанный за цветением морщинистых лип, за тенями ветвей на лунной обочине.