Развод с монстром

– Мне нужно внутрь, – заявил Бесовецкий, расслабленно откидываясь на стекло спиной.

– Вы можете пройти сюда и переодеться… – начала я, но он покачал головой:

– Тогда я ничего не пойму. Мне нужно туда без костюма.

– Я могу вас впустить, но тогда вы там и останетесь, – сдвинула я брови, принимая вызов его взгляда.

Никогда не видела таких глаз. У него будто мозги светились, и свет проходил в радужки! И от этого в глаза ему смотреть было практически невозможно.

– Вы же протестировали его на инфекции, – усмехнулся он.

– Но протокол обязывает соблюдать осторожность при отсутствии диагноза…

– У него нет признаков инфекции. При чем тут протокол?

Мне казалось, что он уже не думает над разгадкой диагноза, а просто забавляется, раздражая меня тупыми требованиями.

– В этом отделении готовы ко всему, – стоически держалась я, – и протоколы возникли не просто так. Случаи бывают разные…

– Пустите его, – вдруг заявил Краморов за моей спиной. – Фото скоро будут.

– Чья была идея проверить пациента на энцефалит и боррелиоз? – вдруг спросил Бесовецкий, глядя мне в глаза с психопатическим спокойствием.

– Моя.

«Он играется, разрушая мой авторитет, – мелькнуло у меня в голове. – Ему здесь скучно, и он нервирует меня просто ради развлечения».

– Почему вы не проверяли его на генные мутации?

Я нахмурилась. Наугад?

– Какую мутацию вы предполагаете? – поинтересовалась дипломатично.

– Я нахожусь тут всего несколько часов, что я могу предполагать? – усмехнулся он холодно. – Откройте двери.

Я разблокировала замок и пропустила его в промежуточный тамбур. Но, прежде чем шагнуть туда, Бесовецкий поинтересовался:

– Вы ему ЭМГ не делали случайно?

– Что? Электромиографию? – опешила я. Но Бесовецкий не собирался сотрудничать вообще. Он вошел в тамбур, а я напряженно вгляделась в него через стекло.

– Зачем ЭМГ? – риторически поинтересовался Краморов, встав рядом.

– Чтобы оценить скорость проведения импульса от нервов к двигательному нейрону в спинном мозге, – принялась размышлять я вслух. – Но он же не парализован…

И тут до меня дошло. Я раскрыла глаза и тяжело сглотнула…

БАС [1] ?

1

Боковой амиотрофический склероз (БАС), также называемый болезнью двигательного нейрона, является прогрессирующим неврологическим расстройством, которое поражает нервные клетки, контролирующие мышечные движения. Прим. автора.

Он считает, что у него БАС?

Но это же такая редкая…

Но картина в голове начала собираться с такой скоростью, что у меня сдавило виски. Пациент поступил с параличом речевой функции, которую приняли за инсульт!

– Твою мать… – выдохнула я.

– Что? Надежда, что? – требовал Краморов.

Я не отрываясь следила за Бесовецким в палате, не спеша открывать рот. Он ничего не делал. Встал над пациентом и смотрел на уровень оксигенации на мониторе, словно давая мне очередную подсказку.

– Нужно проверить кровь на несколько генных мутаций, отвечающих за БАС, – тихо заключила я. – И сделать электромиографию…

– Гениально, – усмехнулся Краморов. – Фото загородного дома, я так понимаю, уже не нужны.

Я прикрыла глаза, морщась.

– Признаки личного подсобного хозяйства, – выдавила, задыхаясь. – Ненаследственные формы БАС провоцируются курением и работой со всякими гербицидами и инсектицидами…

– Но какое-то слишком стремительное развитие, – заметил Леша.

Когда он появился позади, я даже не слышала.

– Вы уверены, что нам следует искать у пациента БАС? – спросил Краморов у Бесовецкого через динамик, и пациент на койке вздрогнул и испугано заозирался.

– Ну что вы делаете? – зашипела я. – Нельзя же так будить человека…

Но меня проигнорировали, а Леша взял меня под руку и отвел в сторону. Видимо, моей карьере здесь пришел конец. Бесовецкий же прошествовал с серьезным видом к рации:

– Я ничего не говорил про БАС, – непринужденно пожал он плечами, прикидываясь зачем-то полным идиотом. – А можно мне тоже кофе и бутерброд какой-нибудь?

* * *

Я не отказывал себе в удовольствии смотреть, как нервничает красотка за своим ноутбуком. Давно не испытывал подобного – эстетического наслаждения от наблюдения за умной женщиной, поэтому решил, что это удовольствие – моя личная сатисфакция.

Хорошенькая докторка – есть, на что посмотреть. Дикая, не прирученная… Она здесь сама по себе, и делать вид, что играет по общим правилам, ей тяжело. Что еще?

Колец обручальных на пальце нет, мужиком не пахнет – только усталостью, от чего ее собственный запах кажется осязаемым. И, что уж, бьет в голову, как хороший дорогой алкоголь. Она не курит, следит за собой – кожа у нее сочная, светящаяся, а, значит, здесь она не просиживает сутками. Может, вообще привлекается лишь от случая к случаю? Скорее всего. Шмотка простая, но дорогая – джинсы, футболка, спортивная обувь. И духи – селективные, с аптечными нотами. Такие предпочитают редкие люди, потому что большинство они раздражают.

Я склонил голову на бок, и она тут же взглянула на меня поверх монитора ноутбука. Пришлось продолжить играть в психа – ответить ей пристальным взглядом, и она предсказуемо ретировалась, возвращаясь к работе. Не улыбнуться стоило трудов – как же хороша! Она тут самая упорная из всех, кого я увидел. Для нее это поражение – дело чести. Такие, как она, не умеют проигрывать. Она любит дело, которым занимается – глаза у нее горят жизнью и сопротивлением так, что хочется в них смотреть, сжав ее за шею…

Я тяжело сглотнул и слегка потряс головой. Все же голодание в вынужденной ссылке ни к чему хорошему не приводит. Мое воображение слишком обострено и настроено на поиск любовного приключения. Я потянулся за чашкой кофе и сделал большой глоток, переставая нервировать Надежду взглядом.

Она все сделала за меня, только ввиду узкой направленности ее поисков – ведь серьезных дядек в человеческом мире непременно травят изощренными способами! – она не успела предположить, что ее клиент – просто невезучий старый хрен. Или не старый? Сколько там ему? Неважно – по возрасту он попал в вилку БАС. Скорее всего, симптомы развивались какое-то время, но люди склонны считать себя бессмертными, а такие, как клиенты подобного отдела диагностики – вообще богами. Интересно, есть ли у него мутация гена?

Хотя, мне-то что?

Есть – значит хрен просто очень невезучий.

– Верес Олегович, пройдемте со мной?

Я вздохнул и поднялся, не взглянув больше на Надю. Увидимся, зуб даю. Хотя, что-то подсказывает – она выбьет его сама, если дам маху.

Мы вышли в коридор, и я поплелся за мужиком, который меня выследил.

– Слышь, начальник охотников, а с каких пор у вас тут нанимают голливудских актрис в доктора? – поравнялся я с ним.

– Не имею в распоряжении такой информации.