Развод с монстром

– До встречи в лесу, начальник, – оскалился я спецназовцу.

– Подождешь меня? – обратился ко мне Давид.

– У меня есть выбор? – беззлобно огрызнулся я.

Когда Горький скрылся в кабинете, я сгорбился у стенки рядом с невозмутимым Данилой.

– Когда мне маячок-то успели на тачку прицепить? – поинтересовался непринужденно.

Он молчал.

– Твоих рук дело?

– Нет, – ответил тихо.

– Ты бы сработал изящней, – понимающе кивнул я. – Вырубил бы и вшил под кожу.

Данила усмехнулся.

– Сейчас такие технологии, Верес Олегович, что даже вырубать не нужно.

Я покачал головой, пытаясь не выдать страх, скользнувший по лезвию ненависти прямо к сердцу. Как же я ненавидел этих тварей, пользующих «любые средства на свои цели».

И я даже не успел понять, откуда пришла уверенность, что я снова увижу докторку. Когда лифт зашумел тромбом в вене шахты или когда почувствовал запах из раскрывшихся створок? Странная аналогия вынудила бросить неприязненный взгляд на Данилу:

– Проверь вены нижних конечностей, – сказал ему я. – Уж лучше ты в следующий раз, чем кто-то другой.

Данила глянул на меня удивленно, а я уже повернул голову в сторону Нади, замершей у двери кабинета.

– Надежда Яковлевна, подождите, пожалуйста, – спохватился Данила, и наши взгляды с докторкой встретились.

Захотелось по-идиотски впечататься ей в память, чтобы долго еще меня помнила. И ее взгляд дрогнул.

Она отвернулась и вскинула руку, поправляя измученный локон, упавший ей на глаза. А я снова не отказал себе в том, чтобы запомнить ее в деталях – медленно втянул воздух и сглотнул, раскатывая по небу «последний глоток». Ее можно было бы принимать в виде ингаляций, вешать себе на шею и дышать…

Тут двери кабинета открылись, и показался Горький.

– Здравствуйте, – выдала хриплое Надя, а у меня как в замедленной съемке побежали перед глазами кадры: Давид бросает на нее быстрый взгляд, кивает и устремляется ко мне, а я чувствую себя подростком у кабинета директора, из которого вышел отец после взбучки и едва не снес училку, в которую я влюблен по уши.

– Поехали, – вывел меня из ступора Горький.

Надя скрылась за дверьми, а я повернулся к своему конвою. Данила проводил нас до проходной.

– Доброго дня, Верес Олегович, – попрощался учтиво.

– И тебе, – буркнул я и направился на улицу.

Легкие наполнились свежим воздухом, а ноздри – множеством запахов, в которых солировал лес. Вернее, лесные декорации вокруг здания. Было уже далеко за полдень, когда мы выехали с территории.

– Куда ты меня везешь? – поинтересовался я вяло.

– А куда тебя отвезти?

– Тебе не по пути.

– Верес, я бы хотел поговорить. Ты не будешь против?

– Как ты узнал? – повернул я к нему голову. Горький бросил на меня напряженный взгляд, и ответ стал не нужен. – Да ладно! Вот так просто?

– Ярослав просил за тобой присмотреть. Можно угостить тебя обедом?

– Можно меня допросить.

– Я хочу помочь, – терпеливо возразил Горький.

– Прости, я, наверное, верю тебе. Но привычка…

– Понимаю…

– Мне было слишком страшно сегодня, – выдавил я. – И меня от этого мутит. Останови пожалуйста…

Давид послушно съехал на обочину, где я и проблевался от души.

– Что-то подсыпали? – тревожно спросил Горький, присаживаясь рядом на корточки, и сунул мне бутылку воды.

– Нет, – сдавленно выдохнул я и принялся жадно пить.

Так повелось, что после каждого такого «сотрудничества» у меня появлялась рефлекторная необходимость вывернуться наизнанку. Сколько раз я жалел, что не могу просто сдохнуть…

Уже сидя в кафе на заправке, я почувствовал себя лучше. Горячий чай потек по нутру, согревая и разгоняя остатки адреналина. В зале было пустынно, пахло выпечкой, кофе, жизнью.

– Мне подбросили жучок на тачку. – С губ слетел смешок. – Я – идиот, не проверил.

– Сколько лет прошло с того, как ты вырвался из плена? – спросил Горький.

– Я не хочу об этом говорить, – отрезал я.

Взгляд застыл, а тело наполнилось противной слабостью. Это было целую жизнь назад, но я до сих пор чувствую железный ошейник на горле, бессилие перед теми, кто сильнее, и еле управляемое желание убивать каждого, кто решит снова распорядиться моей жизнью…

– Шесть, – выдавил я раздраженно. – Зачем это тебе?

Горький тяжело вздохнул.

– Я хочу помочь.

– Не надо. Я сам свяжусь с Яром и поговорю об этом.

– Яр за тебя переживает.

– В этом мы с ним похожи, – усмехнулся я. – Но мне вернее просто потеряться. Подальше, чем в прошлый раз.

– Всему есть предел.

– Не думал, что ты опустишься до запугиваний.

– Я не запугиваю, – нахмурился Горький.

– Ты можешь гарантировать, что никто из Института не раскроет на меня пасть? У меня – феноменальная врожденная одаренность распознавать сложные яды, а эта сфера – самая популярная теперь в борьбе за власть, Горький. Все друг друга травят направо и налево – люди, ведьмаки, оборотни. На мою шкуру не перестанут охотиться, пока не придумают что-то или кого-то получше. Чем, кстати, ваш институт тоже займется, попади я им в лапы. Ты правда сможешь меня от всего этого защитить?

– Риск есть, но он стоит преимуществ.

– Не тебе это решать, – прорычал я.

– Сейчас ты рискуешь больше в одиночестве.

– Пока Яр не позвал, я справлялся, – жестко чеканил я.

– Ты злишься сейчас потому, что знаешь, как шатко твое положение. Ты не сможешь прятаться вечно, у тебя есть друзья, которые иногда могут тебя позвать. Тебе нужна обычная жизнь, как и всем остальным.

– Жизнь без ошейника нужна мне больше! Меня научили расставлять приоритеты раз и навсегда!

– Сейчас многое поменялось с того момента, как ты столкнулся с пленом, – хладнокровно парировал Горький. – Теперь нельзя просто взять и обречь оборотня на эксперименты, Верес. За это очень долго боролись, и я могу гарантировать тебе, что никто тебя не тронет. Но договориться придется. И твои способности будут главным предметом договора.

Глава 2

Ключи в очередной раз выпали из рук, но тут двери квартиры открылись, и надо мной навис Слава.