Развод в 45. Любовь генерала

Тишина. Ничего нового!

Набираю сама.

Абонент всё так же недоступен.

Может быть, уже пора обратиться в полицию?

Глаза закрываю, слезы беззвучные катятся.

И на сына тоже злость просыпается! Он ведь должен понять, каково мне? Я-то в чем виновата? Не я ему такую невесту выбирала! Чья вина в том, что она такой продуманной дрянью оказалась, а?

Смотрю на телефон, снова и снова набираю номер сына — вдруг пробьется? Или хотя бы он сам поймет, что что-то неладное, раз я так часто звоню?

Тишина, ни ответа, ни привета.

Неожиданно оглушает резкий звонок в дверь. Вздрагиваю. Сердце колошматит как сумасшедшее.

Демид? Неужели Демид?

Бегу в прихожую, вижу, как из кухни выглядывает муж, а из своей комнаты дочь.

В глазок не смотрю, распахиваю, а там…

— Эвелина! Что случилось у вас? Почему я узнаю обо всем последняя? Где Демид, что с ним? Свадьбы не будет? — Громогласный, визгливый голос свекрови бьет по нервам.

Явилась не запылилась родная свекровушка!

Еще и не одна.

За ее спиной маячит мелкая сучка Лялечка!

Вижу ее наглую ухмылку, которая тут же превращается в гримасу невинности и испуга.

— Простите, Эвелина Романовна, Андрей… Андрей Андреевич… я… я не знала, что ваша мама… Я… я Демида искала.

Сука… Нет, ну не сука ли?

Специально потащилась к моей свекровушке и притащила ее сюда! Ведь специально!

— Андрей, — его мать дышит тяжело, грудь вздымается, глаза выпучены. — Что вы тут творите? Что происходит? Что твоя жена себе позволяет?

Что? Она в своем уме?

— Я себе позволяю? Ирина Дмитриевна, а вы ничего не попутали?

— Ничего я не попутала! Мне Олюшка всё рассказала! Вы свадьбу пытаетесь расстроить, а она…

— Я… я беременна… У меня малыш будет…

Ну вот и приплыли…

Глава 11

Слов нет, одни буквы.

Голова шумит, перед глазами плывет всё, но я стараюсь держаться.

— Не стыдно тебе, а? Эвелина? Довела ребенка! Я правнуков жду не дождусь, а ты!

— Правнуков? Вы подождите, может, это еще внуки… — не выдерживаю я, а Андрей хватает меня за руку и тянет в комнату.

— Эва, на два слова! Дарина, иди к себе!

— Пусти меня!

— Эва!

Он гораздо сильнее, а ярость и злость ему еще сил придают. Утягивает меня за собой.

Последнее, что успеваю заметить, как гадина Лялечка лицо в руках прячет, а свекровушка ее обнимает.

Спелись две змеи…

— Что? Довольна? — лицо Андрея перекошено.

— Я? — Это уже все границы переходит. — То есть ты меня сейчас пытаешься обвинить?

— Я ничего не пытаюсь, я прошу…

— Кстати! Тебя, может, поздравить можно? Папаша!

— Не было у меня с ней ничего! Не было! Демиду почудилось, а эта сучка малолетняя…

— Ах, она уже не Лялечка? Она сучка, значит? Пусти меня, ты просто…

— Эва, погоди, постой, — дышит муж тяжело, теперь я вижу, что он явно растерян. — Не рассказывай ничего при матери, прошу. Молчи! У нее сердце, давление, да, я понимаю, у вас не лучшие отношения, но… пожалей нас, пожалуйста! Представь, что будет, если она…

Я представляю. Реально представляю.

Вижу, что моя жизнь за сутки превратилась в фарс.

И я не хочу ее жить, вот эту жизнь!

Я хочу по-другому. Нормально хочу!

Не так.

— Знаешь что, Андрей… Иди ты… к матери… к своей. И разбирайся сам! А мне сына надо искать. Своего!

Отпихиваю мужа, выхожу.

Вижу заплаканную дочь, которую свекровь отчитывает.

— И ты туда же! Думала, вырастила внуков, а они…

— Знаешь, бабуля, ты…

— Ох… — свекровь за сердце хватается, а Оленька тут как тут, поддерживает, усаживает.

— Иринушка Дмитриевна, успокойтесь, вам нельзя…

Иринушка? Я бровь выгибаю, хочется глаза закатить.

Беру дочь за руку, тяну на кухню. Дверь с грохотом закрываю.

— Мам, это просто…

— Не ругайся, они того не стоят. И отец прав, бабушке лучше пока ничего не знать.

— Почему? Она на нас наезжает, а мы молчать будем?

— Она сейчас в больницу загремит, и нам придется перед ней на цырлах бегать, ты этого хочешь?

— А мы уже не будем бегать, мам, вон, — дочь кивает на дверь в прихожую, — там есть кому бегать.

— Ага, она побегает, за нашу квартиру и отца твоего, лопуха… Как же. Ладно, плевать, Демид не объявился?

— Мне его однокурсник написал, вот только что. Видел его в универе.

Ух… От сердца отлегло. Сажусь на стул, выдыхаю.

Учится поехать — это отличный знак.

Но это еще не значит, что всё в порядке. Мне нужно поехать туда и поговорить с сыном.

Кофе бы глотнуть, но разве ж дадут?

— Ты, Дарин, тоже ведь в универ? Вместе поедем?

— Ма, мне к третьей паре сегодня… Я еще поспала бы.

— Иди. Смотри, ничего не говори лишнего, потом нас с тобой еще виноватыми сделают, я сама справлюсь.

Выходим с дочкой, свекровь как ни в чем не бывало уже в гостиной сидит, Андрей перед ней скачет, Ольга мимо меня на кухню проскальзывает. Чайник ставит, хозяйничает.

Беременная, значит. Интересно, сама-то знает, от кого?

Я сама себе в этот момент поражаюсь, понимая, что мысли у меня такие — лишь бы не от Демида! Не хочется, чтобы сын мой жизнь вот с этой связывал. А если ребенок от моего мужа — мне-то какое дело? Разведемся — пусть женятся, растят, как хотят, мне уже без разницы, да?

Иду в спальню, быстро собираюсь, брюки темные, блузка, кардиган. Захожу в ванную умыться, макияж легкий сделать. Выгляжу отвратительно, конечно, всё-таки в моем возрасте недосып — страшное дело. Ладно, мне особенно сегодня не перед кем красотой щеголять. Ехать надо.

Выхожу, сумку хватаю.

Ольга выплывает из нашей кухни с подносом, на котором чайник заварочный, чашки, тарелочка с конфетами и печеньем. Хозяюшка, блин.

— Уже уходите, Эвелина Романовна, даже чаю не попьете?