Развод. Бракованная жена Дракона

– Останови!
– в голосе королевы впервые прозвучали ноты страха. Её безупречная прическа рассыпалась, а королевская диадема скатилась с головы и упала ей под ноги.

Когда ветер стих, в комнате воцарилась гробовая тишина. Королева тяжело дышала, её пальцы вцепились в спинку кресла.

– Ты выиграла. Довольна?

Элиза мягко улыбнулась:

– Я буду хорошей женой вашему сыну. И когда-нибудь - хорошей королевой.

Спускаясь по мраморной лестнице к ожидавшему Ульриху, Элиза смахнула со плеча невидимую пылинку.

– Ну как?
– спросил он, обнимая её за талию.

– Всё в порядке, - рассмеялась Элиза, поправляя его растрепанные ветром волосы.
– Просто твоя мать наконец-то познакомилась со мной по-настоящему.

Эпилог 2

Ветер над островом был резким, солёным. Каменные стены старого монастыря вздымались над скалами. Сесилия с яростью смотрела на их приближение, стоя на носу лодки.

– Здесь?
– ее голос дрогнул.
– Здесь я должна остаться?

Стражники молчали не соизволили ответить на ее вопрос.

Ворота захлопнулись за ней с глухим стуком. Сесилия оглядела двор и увидела глазеющих на нее двух монахинь.

– Добро пожаловать в нашу обитель, - произнесла одна из них.

– Вы знаете, с кем разговариваете? — бросила она в лицо первой монахине, что приблизилась.
– Я из рода Райден. Мой отец инквизитор. Это временно. Я подам прошение. Меня заберут. Я небуду жить тут… с вами!

– Здесь всем плевать, чьего ты рода, - раздался голос сверху.

Сесилия подняла глаза. На каменной лестнице стояла женщина в чёрной накидке с вытканным серебром вороньим пером.

Ворона.

– Добро пожаловать, Сесилия, - сказала она холодно.
– Жилища у нас скромные, правила строгие. Но ведь ты так любишь порядок, правда?

– Вы не имеете права меня здесь держать! Я…

– …использовала запретную магию крови против воли другого человека. Приговор вступил в силу.

Сесилия вздрогнула. Она не ожидала, что Ворона скажет это вслух.

– Ты думаешь, что выберешься отсюда?
– продолжила та, подходя ближе.
– Думаешь, здесь тебя накажут голодом или тяжелой работой? Но наказание этого места — не боль. А одиночество. Здесь ты останешься с собой. И вот тогда… тебе станет по-настоящему страшно.

Сесилия хотела что-то сказать, но Ворона перебила:

– Агата давно ждет тебя.

Имя словно ударило Сесилию под дых.

– Она... жива?

– О, да. И очень хочет увидеть свою любимую дочь.

Её повели вглубь монастыря. Скрип дверей, прохладный запах извести, полумрак. Келья. Одна на двоих.

Келья пахла полынью и мочой. В углу, на узкой кровати, сидела сгорбленная старуха.

Сесилия замерла на пороге.

– Сестра... Агата?

Женщина подняла голову. Глаза - мутные, без признака былой жестокости.

– Се-сесилия?
– она попыталась встать, опираясь костлявой рукой о скамью.

Ворона бросила, прежде чем выйти.

– Вам есть о чем поговорить.

Дверь закрылась. Замок щелкнул. Сесилия бросилась к двери и забарабанила, что есть мочи:

– Ты не можешь оставить меня здесь! Я знатная леди!

Сесилия била кулаками в дерево, пока не услышала за спиной шорох. Агата ползла к ней на четвереньках, цепляясь за ее платье костлявыми пальцами.

– Дитя мое... я так ждала тебя…

Сесилия отшатнулась. Вдруг осознав: это навсегда. Ее будущее.

Она опустилась на пол и заплакала — впервые в жизни не от злости, а от ужаса.

Год спустя

Год спустя

Я опоздала.

Когда карета остановилась у королевского замка, откуда-то сверху уже доносились крики Элизы. Я схватила свой лечебный саквояж — кожаный, с вышитыми серебром знаками защиты, подарок Патрика на открытие моей первой лавки — и бросилась по мраморным ступеням.

Год назад это обращение заставило бы меня смущённо опустить глаза. Теперь я лишь кивнула, смахнув со лба непослушную прядь.

Моя "Лавка лунных трав и амулетов" снабжала полкоролевства целебными снадобьями, а сам королевский лекарь заказывал у меня настойки от лихорадки для придворных.

В опочивальне царил хаос. Элиза, вся в поту, вцепилась в руку Ульриха так, что его пальцы побелели.

– Ты так долго… - выдохнула она, увидев меня.

Я тут же окунула руки в розмариновый настой, чтобы освежить их.

– Прости, задержалась у пациента.

На самом деле, я соврала. Утром приезжал Элрон – во второй раз за месяц. Без гнева. Без угроз.

Только - посмотреть на сына.

Он не выглядел счастливым. Не знаю как у него складывается семейная жизнь, но шепчутся, что в гарнизонах с солдатами он проводит больше времени чем с женой.

Патрик каждый раз держался спокойно. Он никогда не запрещал Эрику видеть отца, но всегда оставался рядом. Не как угроза - как защита.

– Когда Эрик подрастёт, он сам решит, - как-то сказала я Патрику.
– Хочет ли он знать своего отца ближе. Всё-таки в нём течёт драконья кровь. И однажды он это почувствует.

Роды у Элизы были тяжёлые. Драконья кровь не знала покоя - силы шли через боль, через крик. Но Элиза справилась. Я была рядом до самого конца.

Когда ребёнок впервые закричал, даже стены дрогнули.

– Мальчик?
– прошептала Элиза.
– Он… как он?

– Совершенно здоров. – я улыбнулась.
– У него глаза Ульриха. И голос - громче, чем у любого взрослого дракона.

Элиза рассмеялась сквозь слезы, а Ульрих рухнул на колени у кровати, целуя ее пальцы.

Я вышла в сад, вытирая руки о подол передника. После родов Элизы на них остался слабый запах розмарина и родовых вод - обычное дело для целительницы.

Патрик сидел под яблоней, окруженный разложенными травами. Эрик, мой любопытный двухлетний сорванец, тыкал пальчиком в пучок мяты и совал в рот.

– Фу!
– скривился он, выплевывая листок.

– Вот и правильно, - рассмеялся Патрик, вытирая малышу рот платком.
– Это для маминых зелий, а не для еды.

Я остановилась в тени дерева, наблюдая за ними. Патрик что-то шептал сыну на ухо, отчего тот заливисто смеялся.

– Ну как?
– Патрик поднял на меня глаза, и в них отразилось все наше счастье последнего года.