Развод. Научусь жить без тебя

Я искренне желала им никогда не узнать этой боли.

За окном проносились цветные огни и горящие вывески, дорогие магазины и круглосуточные кафе. Возле одного из них я попросила водителя остановиться.

Внутри никого не было, только скучающий официант сидел возле барной стойки, уныло подперев щеку рукой, смотрел что-то в телефоне.

При моем появлении он как-то неспешно сполз с высокого стула, ещё секунд десять таращился в экран и только после этого подошел ко мне, явно недовольный тем, что его отвлекли.

В его хмуром взгляде светилось: тётка, чего тебе дома не сидится? Иди, спи. И вообще, жрать на ночь — вредно!

А мне плевать. Вредно, полезно.…

Какая, нафиг, разница сейчас? Никакой кусок торта так не навредит, как хрен мужа, засунутый в мою родную племянницу.

— Капучино. Самую большую кружку. И самое большое пирожное, — сделала я заказ, собираясь во время трапезы решить, стоит ли искать отель или уже проще дождаться времени, когда звонки уже будут уместными, и дозвониться хозяйке квартиры на съём.

26.

Пока он выполнял заказ, я таращилась в окно. В голове — ноль мыслей, только горькая горечь и желание, чтобы всё это поскорее закончилось.

Боль ведь пройдёт, да? Надо просто немного подождать.

И я ждала.…

Сидела в кафе до самого утра с той самой несчастной кружкой кофе и нетронутым пирожным. Думала, вспоминала.

Память чудила по-страшному. То подкидывала хорошие моменты из нашей семейной жизни, то подсовывала внезапные эпизоды, на которые я прежде не обращала внимания.

Как муж в последнее время нервно относился к вечерним звонкам. Как он злился, когда я в шутку спрашивала — а не разлюбил ли? Не завел ли себе куколку на стороне?

Я даже вспомнила утро после того проклятого корпоратива, на который не смогла попасть из-за кишечной инфекции. Руслан тогда вернулся сам не свой, какой-то вздрюченный, зелёный. Я тогда подумала, что он подцепил заразу от меня. А оказывается, что он подцепил совсем другую заразу — поймал рыбку на крючок.

— М-м-м-м, — я не смогла сдержать надрывный стон и прикрыла глаза ладонью. — Какая же я дура….

Всё ведь на виду было. На ладони! Стоило только присмотреться, копнуть, задать правильные вопросы или просто понаблюдать.

Но зачем копать, зачем смотреть? Я — же адепт культа верности и доверия. Я выше подозрений!

Так что на тебе, Ланочка, подарок — шикарные, ветвистые рога!

Приз за излишнюю веру в людей.

Прими и распишись!

Заслужила.

Я чувствовала себя бесконечно уставшей, не было сил ни на что, будто кто-то выкрутил мою внутреннюю лампочку. При этом спать не хотелось. Я просто тонула в зловонном болоте депрессии, не делая попыток выбраться.

Около восьми утра на телефон прилетело сообщение от Ани.

“Вот адрес. Хозяйку я уже предупредила, что ты появишься. Можешь позвонить ей прямо сейчас. Она ждет”.

Сухое сообщение. Отрывистое. Будто не моя Аня писала, а кто-то чужой и обиженный.

Ее отстраненность царапала, оставляя новые шрамы на душе.

Сколько ещё мне суждено потерять благодаря мужу, падкому на мелких дряней?

Стало снова до одури сиротливо.… Холодно.

Я не стала тянуть и сразу позвонила по указанному в сообщении телефону. На том конце сразу ответили, будто бы правда ждали моего звонка. Я договорилась о встрече через полчаса, а потом покинула кафе, послужившее мне ночным пристанищем.

Недоеденное пирожное так и осталось стоять на столе….

Дом, к которому меня привезло такси, оказался пятиэтажным — застройка семидесятых годов прошлого века. Из красного кирпича, с высокими потолками и причудливыми, наполовину посыпавшимися орнаментами под крышей.

Подъезд внутри был чистым, свежеокрашенным и безнадежно старомодным. Чего только стоил затертый палас, любовно постеленный кем-то возле почтовых ящиков.

Поднявшись на четвертый этаж, я позвонила в ту дверь, что находилась слева и мне тут же открыла румяная, крохотная женщина.

27.

— Вы от Анечки?

— Да.

— Проходите, не стесняйтесь. Меня Машей зовут. Сейчас я вам все покажу.

И она показала.

Крохотную прихожую, со шкафом без дверей, но зато с пестрой, веселенькой шторкой. Темный коридор, в который выходили однотипные двери. Большая комната, из неё проход в маленькую. Незастеклённый балкон.

— Дом считается культурным наследием, поэтому стеклить не разрешают, — хозяйка виновато развела руками, — зато воздух всегда свежий и вид не плохой.

Ага, на окна напротив.

Особенно меня умилил туалет, выходящий дверь в дверь с кухней. Сидишь такая за столом, обедаешь, а тут кто-то выходит с выражением крайнего облегчения на безмятежно улыбающемся лице.

Хотя, о чём это я? Кто у меня может выйти? Я же одна.

— Зато! — неунывающая Мария подняла указательный палец, акцентируя внимание, — зато очень удобно что-то выливать. Испортился супчик, и вы его хоп и сразу в унитаз. И идти далеко не надо.

— Да и не говорите-ка, — вздохнула я, устало потирая шею.

Она сникла:

— Смотрю, вам совсем не понравилось?

— Отчего же? Понравилось, — я пожала плечами, — беру.

На самом деле мне было просто плевать. Застеклен балкон или нет, стоит ли унитаз за дверью или прямо посреди кухни. Это такие мелочи, что я даже не обращала на них внимания.

Квартира и квартира. Просто место, где можно зализать раны.

Хозяйка тут же воспряла духом и полезла в сумку.

— А я уже и договорчик подготовила.

Я ставила свою подпись не глядя. Так же отдавала деньги.

Мне было настолько все равно, что я даже не помнила, как хозяйка ушла. Только отметила на автомате, что она выложила связку ключей на старенькую лакированную тумбочку.

Ну что, Ланочка? Добро пожаловать в дворец несбывшихся надежд?

Я будто наказывала себя за беспечность и невнимание, которые привели к катастрофе. Загоняла на самое дно, топила ещё сильнее.

В этот момент кто-то с верхнего этажа смыл воду в туалете, и мое пристанище наполнилось шумом канализационного водопада.