Развод. Уходи навсегда

– Давай я приеду, поговорю с ним по-мужски? Что же он творит-то? Может, одумается? – спросил Валерий Сергеевич с присущей ему прямотой.

– Не нужно. Я так не смогу жить! Всё решится по закону. У меня хороший адвокат. И вы должны меня понять, я не прощу Владислава. Никогда! Его просто нет больше в кругу моих близких людей! – отчеканила я.

– А как же сын? Он же отец! – качал седой головой этот старый солдат.

– Не нужен ему мой сын! – с горечью ответила я, оглядываясь на приближающегося Данилку.

Он беспечно улыбался мне, шагая в толпе прилетевших туристов.

Улыбался улыбкой Владислава.

Сердце ёкнуло и сжалось в тоске и обиде. И затопило нежностью. Никто не смеет обижать моего мальчика!

В самолёте Данил рассказал, что Катерина объясняла ему, что папа бросил нас. Навсегда ушёл в другую семью.

Вот зараза! Мелкая пакостница! Кто просил лезть? Хорошо, что я не слышала этого в аэропорту, а то высказала бы Валерию Сергеевичу на полную катушку!

Но я всё равно не спущу этой малолетней хамке её выходки! Как прилетим, позвоню ему и пусть оградит мою маму от змеюки как хочет!

С такими кровожадными мыслями мы долетели до Внуково.

Москва встретила снежным дождём, особенно неприятным после солнечного, цветущего розами Сочи. Ну и бесконечными столичными пробками. Вечной суетой.

Я не говорила с сыном о серьёзном, пока не приехали на съёмную квартиру в Раменках.

Какими словами и как я объясняла расстроенному мальчишке текущее положение дел – это отдельная мука. За слёзы в его глазах и невольное «Я ему не нужен, она права!», готова растоптать Владислава и надавать лещей Катерине.

Вот кто просил лезть? Что за мелочность и подлость? Гадкая обиженная девчонка!

Тем не менее летел к своему концу январь и приближался мой развод. Осталось буквально меньше недели.

Всего почти месяц прошёл с момента обнаружения Владислава в квартире Ирины Андреевны, а кажется, будто целая жизнь. Так много событий уложилось в столь короткий период времени. И, главное, я сильно изменилась за этот месяц. С меня тоже слетела тонкая плёнка, наплывшая на меня за время жизни с Владиславом. Плёнка желания потакать своему мужчине.

Теперь навряд ли стану верить людям. Даже если они кажутся вполне приличными и порядочными.

Кстати, как одно из явных изменений во мне – это то, что меня реально увлекла новая работа. Я с энтузиазмом включилась в действия коллектива и получала несказанное удовольствие от процесса. Так давно не делала руками ничего созидающего. И так давно не позволяла себе увлекаться ничем, кроме семьи.

Игорь Александрович сумел сплотить, создать настоящий творческий коллектив. Объединить энтузиастов своего дела. Взрастить здоровую атмосферу на работе.

Ну и, безусловно, вера в меня Игнатьева окрыляла. Он аккуратно направлял меня, раскрывая мой творческий потенциал умело и ненавязчиво.

В общем, на работу я теперь ехала с радостью, и время в лаборатории пролетало незаметно. Там я, пожалуй, была счастлива.

На еженедельные совещания ходила теперь регулярно и чувствовала себя всё уверенней, с улыбкой вспоминая своё первое, такое волнительное появление.

Ярослав, сын Игоря Александровича, занимался производством, и был напрямую заинтересован нашими исследованиями. Он обязательно присутствовал на совещаниях и к нам в лабораторию заскакивал довольно часто.

Очень внимательный и предупредительный человек. Прознав однажды, что я люблю капучино с утра, он, приходя к нам в лабораторию, приносил утренний ароматный кофе из ближайшей кофейни. И оставлял большой стакан на моём столе, тихонько здороваясь.

А когда я забывала выйти на обед и, зарывшись в результаты, могла просидеть несколько часов, не поднимая головы от ноутбука, то на углу моего стола всегда магическим образом материализовались пара толстеньких бутербродов и стаканчик с бодрящим кофе.

Вначале мне было неловко, и я попыталась отказаться от такого внимания. Но Ярослав сказал, что его отец попросил присмотреть за мной, и я смирилась.

Тем более что эти знаки внимания мне были очень приятны и не обязывали меня ни к чему.

Я не видела в них личного подтекста.

С Данилкой мы утрясли новые маршруты его движения в школу, в бассейн и в шахматный клуб. В школу добираться чуть дольше, зато в бассейн значительно ближе. Удобнее.

Двадцать шестая глава

Стоя перед закрытыми дверями в ожидании начала суда по нашему разводу, я втихаря наблюдала за Владиславом.

Тот стоял поодаль от своего адвоката, не вступая с ним в диалог, подчёркнуто отдельно, и нервно перебирал пальцами. Поправлял галстук. Расстёгивал и застёгивал обратно пиджак. Открывал и тут же закрывал свой телефон. Явно нервничал. Почему?

За последний месяц Владислав сильно изменился. У меня теперь и в мыслях не укладывается, что этот мужчина – мой муж, настолько чуждым он стал. Инородным.

Вроде бы внешне он не изменился. Та же причёска и тот же стиль одежды. К примеру, пальто, что на нём надето сейчас, мы покупали с Владиславом вместе. Я хорошо помнила тот осенний день и моё ощущение любования своим мужем. Каким импозантным и красивым он мне тогда казался.

А сейчас Владислав словно выцвел. Потускнел. Выгорел. Как старая фотография на солнечном свете.

Немного сутулится и цветом лица не радует. Весь дёрганый какой-то, как на шарнирах. Но это мелочи.

А вот что в нём кардинально изменилось, так это взгляд!

Взгляд фанатика или одержимого. И очень злой. Словно чужие, зверские глаза на знакомом лице.

Жутко.

Отвернулась к высокому окну. Уж лучше смурное февральское небо Москвы, чем затравленный взгляд бывшего.

Погода плавала между двумя нулями. То плюс ноль, то минус, регулярно создавая на дорогах ледяную кашу, с которой доблестно сражалась суровая дорожная техника. Ночами. Гудя и моргая почти самолётными оранжевыми и синими фонарями.

Пока я словно биолог-натуралист разглядывала своего почти бывшего мужа, пролетели незаметно десять минут, которые, извинившись, выпросил адвокат, оставляя меня в одиночестве и убегая по своим делам.