Развод. Высекая из сердца

Даже сейчас, вспоминая тот момент, будто кислорода не хватает. Ведь она так легко поверила, что я мог это сделать, еще и в семейном номере, где живем мы с нашим ребенком.

Это насколько надо не доверять?!

Ведь каждый день любил ее. На протяжении двадцати лет, и сейчас, несмотря ни на что, внутри разрывает.

Ни одна не сравнится с ней.

Эта женщина, она все.

Она - все мое.

И черт, да! пРо-идиотски думал, что хоть это выведет на эмоции, не хотел сразу признаться, правду вываливать.

Посмотрел.

Так, вопрос, любит ли все еще меня?

Напрашиваться не стану, потому что думал, наши чувства, они вечны.

К тому же, есть мужики, у которых после развода башню хоть и сносит, но живут дальше. Просыпаясь по ночам в кровати, в гордом одиночестве орут в подушку, подыхая от тоски, но живут.

Просто надо научиться общаться с ней ради детей. Научиться не воспринимать, как свою.

Хотя, это уже где-то в коде будто прописано. Никто не нужен кроме нее.

Больно сделали мы оба, и согласен, что начал первый. Однако, удар от Дари, это как нажать на рану и смотреть как льется кровь, а кислород покидает легкие. С извращенным удовольствием наблюдать.

Если это будет сын, пусть хотя бы назовет так, как я хотел.

Герман.

Исаков Герман Маратович.

Усмехаюсь с горечью касаясь стакана с горячей жидкостью.

Телефон вновь пиликает звонком, и замечая фото своей бывшей жены даже горькая улыбка оседает.

— Да, — хриплю в ответ от долгого молчания.

— Марат, мне звонил твой секретарь, тебя ищут… — слышится напряженной, но вряд ли обеспокоенной.

Нам ведь теперь плевать. Показательные выступления друг другу.

— Я в курсе. — озвучиваю, вставая с деревянного шезлонга у домика: — Ты что-то хотела?

— Да…я, надо поговорить… —- мнется, видимо, тема какая-то острая: — По поводу беременности.

— В смысле? Помощь нужна или осложнения? — тут же хмурюсь, замирая на полушаге.

Молчание в трубке висит тяжестью в воздухе.

— Нет…В смысле, надо ли рожать? Наверно лично лучше.

Слова эхом отзываются в голове, а глаза сами собой расширяются от ужаса.

— Ты сдурела?! Дарина?! — рычу в трубку, сжимая ее до побелевших костяшек: — Ты. Что. Несешь?!

— Марат, — выдыхает явно собираясь с мыслями…

— Что, мать твою, Марат?! Ты сейчас серьезно готова пойти на аборт?!

— Да! — восклицает, повышая голос: — Меня в Милан зовут, у меня сотрудничество, Арина ногу сломала, ты… — выдыхается.

А я от кипящей крови в венах оставляю вмятину в дереве. Зубы уже стерты напрочь в пыль.

— Я вытяну обоих, знаю, что вытяну. Просто не то время…— добавляет тихо.

— А другого не будет, Дарин. Ты ушла от меня. — усмехаюсь с горечью и раздражением одновременно: — Если ты не готова, хорошо. Я заберу ребенка. — выдаю твердым голосом, после чего на том проводе тишина.

— К…как заберешь? — озадачена.

Знаю, даже будто ее лицо перед собой вижу.

— Так. Сам воспитаю, с Ариной вместе учились, не впервой. — тише добавляю, чувствуя как внутри будто кто-то полосует органы.

Она молчит, секунда, две, тридцать.

— Твоя задача только выносить и родить. Клинику можно выбрать ту же. А дальше я возьму все на себя.

— Нет, подожди… Мы же не живем вместе…

— И? Оборудую ребенку комнату в своей квартире…

— Марат, нет! Я же не настолько…

— Если ты не хочешь этого ребенка, потому что он от меня, и тебе сейчас важнее работа, то я его хочу. — разъясняю сдерживая титаническими усилиями желание орать: — Поэтому, я тебя прошу… — голос сипит от эмоций: — Сохранить его.

Отключаю звонок, шумно выдыхая в небо.

Глава 22

Марат

Три месяца назад.

— Малыш, — подхожу к Дарине, обнимаю ее.

Тут же как маньяк втягиваю носом ее запах шампуня, как же мне нравится как эта девочка пахнет. Сквозь года запах становится все ярче. Мне кажется, я даже в толпе учую ее.

— Берестов настаивает на том, чтобы я приехал на дачу к ним сегодня. Уже и не знаю какую отмазку придумать.

— Не хочешь ехать? — она поворачивается ко мне, складывает руки на моих плечах.

— С вами остаться хочу. Тебе помощь нужна будет с Ариной. Да и знаю я чем посиделки у него на даче заканчиваются, — морщусь, вспоминая как в прошлый раз лечился от похмелья три дня.

Возраст для таких попоек уже не тот.

— Ты можешь не пить, — она смеется над моим страдальческим выражением лица.

— Ага, попробуй откажи. Он же мне все равно наливать будет. Ну ты знаешь Леню, — качаю головой.

— Езжай, — она гладит мои руки: — Ари будет спать долго с такой температурой. Отдохни, Марат. Ты работал последний месяц без выходных, я переживаю за тебя.

— Ого, — прижимаю жену за талию ближе к себе: — Моя ледяная леди переживает…

Смеюсь, хотя бывает, что тяжело с Дариной. Она и правда самая лучшая женщина для меня, но к ее эмоциям не пробраться. И чем старше она становится, тем меньше мне их показывает. А мне важно это…

Я по натуре взрывной человек, импульсивный. Благо в работе это не отражается, но вот в отношениях для меня важен огонь.

А у нас все гладко и спокойно.

Нет, жену я не готов променять ни на кого, я сколько девушек видел в своей жизни, все равно понимаю, что Дари для меня особенная.

Она другая.

Диковатая бывает, резкая, холодная, но при этом я знаю, что по жизни она не предатель. Мы многое с ней прошли, эта девочка за свою семью глотки грызть будет. И вот этот воинственный дух, что есть в ней, он дико меня возбуждает.

— Ну Марат, — она закатывает глаза: — Не начинай.

И так хочется, чтобы в конце она добавила: “Я же люблю тебя!”.

Но не скажет.

Она давно не говорила, и внутри у меня от этого не спокойно. Я переживаю, а вдруг где-то что-то сделал не так, что она охладела.

У нее глаза от бизнеса горят ярче, чем после нашего секса.

Приелось? Надоело?

Это жутко бьет по моему эго.

Сорвался бы, да поскакал по бабам, но не могу. Ни моральные устои не позволяют, ни внутренние моменты. Не хочется других, а наоборот появляется азарт раскачать свою родную малышку. Вернуть ей огонь, чтобы горела и полыхала как тогда, когда мы только начинали наш путь.