Развод

Расстрелянная этими словами, я лежала почти убитая. Мерещилось, что я случайно зашла в студию, где снимают боевик, до того хотелось отступить назад и захлопнуть дверь, из которой это на меня поперло. Я не верила в этот ночной кошмар, но шутить на эту тему была не в силах. Язык одеревенел.

– Ты слышала? – всё так же грубо вытолкнули меня из немоты.

– Д-да… да. – произнесла я. Нужно что-то уточнить, что-то сказать ещё. – Это правда?

– А ты думала, телефонное баловство? – чужой и гадкий голос засмеялся. – Можешь позвонить на мобилу своего Донуна, подниму я же. Он у нас, не сомневайся. И делай всё, как тебе велено. Нужны будут уточнения и инструкции, звони сюда же. А пока ждем тебя с достаточными для извинений денежками. Запомнила? И не пытайся даже вычислить нас или натравить кого по своим связям! Просто выполняй.

– Хорошо, только… - убедившаяся, что всё услышанное не мираж, а суровая действительность, я выдохнула. Мозг заработал, растормошенный, как улей. И Цезаря похищали! И ничего, императором потом стал. – Мой муж стоит дороже, ублюдки. Я привезу двадцать миллионов, но если с ним хоть что-нибудь случится…

– Ты думаешь мне угрожать?

– Ну ты же мне надумал. – хмыкнула я. Этот тип, конечно, не в курсе, что я начинала взрослую жизнь с романтических долгих бесед с Красной маской, известной всему криминальному миру Азии. Кто пережил его психическую атаку, тому уже искренне положить на любые шантажи и встряски. – Я накину ещё десять миллионов, если тебя смущают угрозы и оскорбления. Я готова оплатить «зазорное поведение» своего мужа, что бы он там не сделал. Дай мне его сюда!

– А ты баба не промах. Но ты его не услышишь, пока мы тебя не увидим. – мужчина вновь загоготал. – Договорились, с тебя двадцадка. Если хорошо себя будете вести, и мы не надумаем ещё чего. Прилетишь в Сингапур – звони на этот номер. Объясню, как мы состыкуемся. И не тяни. Каждый час стоит нам нервов и Донуну боли.

Я скрючилась от одной мысли о том, что мужу кто-то где-то делает плохо. За пять секунд эта мысль разогналась до масштаба катастрофы и мне тоже начало делаться дурно. Донун, пожалуйста, потерпи! Твари, не смейте ничего с ним делать, я же вас зубами разгрызу на части!

– Вылетаю ближайшим рейсом. – произнесла я и по ту сторону раздались гудки. Я поднялась, чувствуя, как разболелась голова и как озноб страха пробирает до костей. Слабость, бродившая по телу, никуда не ушла, но внутренний толчок, дух, рвущийся спасать любимого и родного человека, заставил меня сосредоточиться для автоматического движения по квартире, во время которого я собиралась. Рука сама сжалась на телефоне и всё-таки набрала Донуна. Но там был всё тот же незнакомый и ненавистный голос.

– Я же сказал, что его ты не услышишь. Лучше верь мне и слушайся. Ждем. – не дал он вставить мне и слова, тут же положив после этого.

Включаясь в своё обычное состояние, я не могла не искать иных выходов, прекрасно понимая, что порой и выплаченный выкуп не спасает заложника. Мне нужны были гарантии. Я привыкла заключать только страхуемые договора с надежными партнерами. А тут что ещё за неблагонадежный фонд развития здравоохранения? Вспомнив о тех, кому привычно доверять, я набрала Йесона. Уже было плевать, что он делает по ту сторону и с кем, даже если я сниму его с жены. Он же там, рядом, есть или был. Он не может не знать, что с Донуном случилась беда.

– Что с моим мужем? – без приветствий протараторила я, как только Йесон поднял мне.

– Тебе уже позвонили? Прости, что не оповестил раньше, эти ребята приказали не вмешиваться на благо Донуна. – Йесон не был сонным, хотя у них сейчас должно было быть часов пять утра. Его подтверждающие всё слова лишили меня последних надежд.

– Но как это могло произойти?! Что там вообще случилось? – приблизилась я к грани самообладания.

– Мы были на важной встрече… с людьми, которые обычно правят везде закулисно. Донун выпил лишнего. Он был в полнейшем расстройстве из-за вашей ругани и, как бы сказать, чтобы метко описать его поведение… превратился в пьяную скотину. Произошла стычка с тем, с кем не стоило этого делать. Нас было двое с двумя телохранителями, а их была орда. Так что Донуна увели и сказали, что потребуют отчета за подобное.

– И ты позволил этому случиться?! – крикнула я.

– Сора, я же не всемогущ! Что я мог сделать? Я пытался договориться, но они заявили, что решать всё будут с его семьёй. Они связались с его отцом?

– Нет, они позвонили мне! – выпалила я, кусая губы, чтобы задавить слёзы. Мне хотелось обвинять Йесона в том, что он допустил подобное, но я всё сильнее понимала, что вина во всём исключительно моя. Донун выпил, потому что я до этого довела, он лез на рожон, потому что я до этого довела. Кругом и везде виновата была я, и если с ним что-нибудь случится, то это непростительным ярмом повиснет на мне же. Мне стало так стыдно и больно, как никогда в жизни ещё не из-за чего не было. – Они запросили денег… а я предложила им в два раза больше, если они оставят Донуна в полной сохранности.

– Плутарха перечитала? Сора, это не те люди, с которыми нужно выделываться.

– Они у меня подавятся своими деньгами! – прошипела я. – Ничего, они с радостью приняли предложение о большем выкупе и пропустили мимо ушей мои эмоциональные всплески.

– Ну, это уже обещает конструктивный диалог. – попытался утешить меня Йесон. – Я бы предложил помочь тебе разобраться, но не знаю, не воспримут ли эти ребята вмешательство как…

– Не нужно, я разберусь со всем сама. – горько ухмыльнувшись, я подошла к зеркалу в ванной, тихонько открыв воду и начав умываться перед сборами. – Для бюджета семьи Донуна они и сумму-то попросили смешную. Даже мой годовой доход на порядок выше. Так что если проблема будет только в деньгах, то проблемы не будет.

– Что ж, успокаивает. Ты не нервничай, тебе нельзя сейчас. Всё будет хорошо.

– Разумеется, потому что если будет плохо, то плохо будет всем. Это я обещаю. – попрощавшись с Йесоном, я отложила на край раковины трубку и принялась совершать все утренние обряды. Не стоило думать, что беременным женщинам позволят валяться и ничего не делать, уступая им и потакая во всем. Оказывается надо брать всё в свои руки, лишенные главной опоры в лице супруга. Донун, ну почему ты такой?! Зачем ты ввязался в неприятности?! Из-за меня… Я накрутила себя и его, обвинила его во всех смертных грехах и не шла на мировую. Что ему ещё оставалось делать? Ах он слабак, взял, и доказал свою порочность! Плохая попытка разозлиться на него, снимая с себя ответственность… Как он там? Что с ним происходит? Я готова была прямо сейчас отдать всё своё имущество ради того, чтобы оказаться рядом и обнять его.

Сама того не заметив, я оделась и была почти готова, даже нашла тот чемодан, что был полусобранным с тех пор, как я не улетела вместе с мужем. Туда осталось положить ещё пару вещей и можно запаковывать. Я вернулась в ванную за телефоном, и в который раз, без замедлений и с однозначной решимостью, свойственной таким состояниям, как моё нынешнее, когда борешься за что-то дорогое любой ценой и всё остальное вокруг теряет свойство волновать, впечатлять, будоражить, стала набирать номер, который не нашла смелости вызвать вечером.