Развод

Этот тип, шантажирующий меня Донуном, не знал также, что я не только закалилась Красной маской, но и осталась с ним на связи, которой не подозревала, что когда-либо ещё воспользуюсь. Гудки шли долго и протяжно, будто символизируя сигнал, летящий на другой конец света, на маленькую нью-йоркскую улочку, втискивающийся в тесную съёмную квартиру, а, может, уже в какое-нибудь другое место.

– Да? – раздался тот самый, настоящий голос Химчана, когда он разговаривал, будучи собой, а не меняя его под кого-то, вроде бешенного маньяка. Но я всё равно вздрогнула, по старой привычке.

– Привет, Химчан. – в горле тут же пересохло, словно мой речевой аппарат боялся киллеров отдельно от меня. Однако хорошо, что поднял он сам, а не кто-нибудь ещё. Это здорово бы сбило с толку.

– Сора? – с легким удивлением, после короткой паузы уточнил мужчина по ту сторону. Узнал. – Привет.

– Химчан, прости, что беспокою… но у меня к тебе два жизненно важных вопроса. – выдохнула я, приободренная разумом, подсказывающим, что со мной никто ничего не сделает и интерес ко мне этого преступного гения утерян.

– Если не о смысле жизни, то я готов попробовать на них ответить. – сзади него раздавался шум мегаполисного вечера. Да, в Штатах сейчас вообще другое время суток, и он вовсе не дома.

– Ты можешь побывать в Сингапуре? Я знаю, что в Корею тебе путь заказан…

– В Сингапуре? – Химчан оживился от непредсказуемости моего хода мыслей. – Да, в Корее меня тут же сцапают, а в большинство других стран я прилететь могу. Особенно по очередным фальшивым документам, по которым живу.

– Тогда коротко о главном: ты можешь грохнуть кого-нибудь? Само собой не бесплатно, я заплачу.

– А ты добрее не стала. – скупо засмеялся он. – Нет. Я завязал. Я больше этим не занимаюсь.

– Но мне больше не к кому обратиться! Химчан, я заплачу десять миллионов долларов.

– Дело не в деньгах, Сора! Я просто больше не убиваю. – он выдохнул, иронично заметив: - Десять миллионов не платят даже за убийства президентов. Ты хочешь убить в Сингапуре Бога?

– Я не знаю, кого я хочу убить. Надеялась, что ты поможешь разобраться с этим.

– Отличный ты заказчик. Разбираться будем методом проб и ошибок, пока не перестреляем весь город?

– Донуна похитили. – тихо промолвила я, только сейчас поняв, как глупо просить того, кто был в тебя безумно влюблен спасти парня, уведшего меня у него. – Или взяли в заложники… это произошло в Сингапуре и я не знаю, кто это сделал. С меня требуют выкуп, который я готова заплатить, но кто гарантирует, что всё обойдется? К тому же, мне необходимо проучить этих людей, чтобы они знали, что трогать Сон Донуна – запрещается! Пожалуйста, Химчан, я прошу тебя, помоги мне.

– Убивать я не стану. – повторил он и я поняла, что так и будет. Он своего слова не нарушит. Если прекратил, то навсегда. – Если хочешь, то найду тебе другого исполнителя, у меня есть знакомства…

– Нет, если эти люди узнают о моих планах, то что они сделают с Донуном? Ты единственный, в ком я уверена, что не разоблачат, не поймают и не узнают. Ты уникальный, ты же знаешь это.

– Лестно слышать, Сора, но лично я не ввязываюсь больше ни во что. – Химчан задумался о чем-то, не нарушая моего выжидающего молчания. Я знала, что он не передумает, но не в силах была сдаться и сказать «ну ладно, пока». Женское самолюбие зачем-то чего-то ненавязчиво ждало, но я прекрасно осознавала, что ради меня он ничем не поступится. Теперь он делает всё для какой-то другой, ибо понятие «для себя» было Химчану чуждо, и вовсе не страх и чувство самосохранения удалили его от дел. И раньше, когда он любил меня, он называл меня по имени изредка, произнося его как-то по-особенному, это я задним числом осознала. Теперь же обращение ко мне звучало так поверхностно, что сомнений в конце любви не осталось. Но и я, ещё пару часов назад подумывавшая позвонить ему для того, чтобы прощупать почву к отступлению от Донуна, уже не задумывалась об этом. Я забыла обо всех сторонних мыслях кроме одной: спасти мужа. – Я узнаю, кто это сделал и где находится Донун. Я соберу все сведения, и если ты не передумаешь, то подберу такого человека, на которого ты сможешь положиться, как на меня самого. Но сам я никуда не полечу, извини.

– Спасибо, Химчан, - переполненная искренней благодарностью, я слегка расслабилась. – Десять миллионов всё равно твои, я не бросаю слов на ветер.

– Перечисли их на счета зоопарков, приютов и питомников. Мне ничего не надо. – изрек он принципиально. – Как только что-нибудь узнаю, я позвоню тебе.

– Я сейчас еду на самолет в Сингапур, часов шесть буду недоступна, а потом жду. Спасибо ещё раз!

Инчеон ждал меня, насмехаясь, что я всё равно, вопреки сопротивлению, оказанному ему два дня назад, летела из него в другую страну, туда, где находился Донун, рядом с которым мне с самого начала полагалось быть. Если бы я уехала с ним, то ничего бы этого могло не произойти. Да точно бы не произошло, но я совершила ошибку, поддавшись обидам и сомнениям, и ради гордости поставила на карту куда более ценные вещи. Нужно будет сделать себе запись в органайзере, чтобы никогда впредь сиюминутные интересы не ставились выше родных людей, потому что характер можно показывать до тех пор, пока они с тобой. А когда их нет, то не остаётся ничего, кроме чувства вины, одиночества и страха. И любви, которую хочется дарить, о которой хочется заявлять, но некому. Донун, я люблю тебя, люблю тебя так, что сверну горы, лишь бы с тобой всё было хорошо, и, прошу тебя, будь в порядке и дождись, чтобы услышать от меня эти слова.

С вилами на дракона

POV г-жа Ким

Громко ввернутый водителем звук музыки попытался пресечь какие-либо разговоры, заставляя либо кричать через него, либо молчать, поэтому я повернула его обратно, почти до минимума. Джиён на меня покосился, понимая, что просто так тише не делают, разве что желая поболтать. А ему это – я уверена, - с женщинами совсем не интересно.

– Итак, ты крадешь людей? – спокойно повторила, будто подобное занятие было будничным и на него можно было отучиться в университете, получив диплом квалифицированного похитителя.

– И так краду, и сяк. – улыбался он. – Только обратно в основном не возвращаю.

– Куда же ты их деваешь? Засаливаешь в подполе? – я на всякий случай следила за направлением, хотя точно знала, что упомяни имя своего мужа, и мне ничего грозить не будет. Меня вернут без всяких разговоров.

– Продажа в бордели, сексуальное рабство, на органы, испытания наркотиков и прочей химии в частных лабораториях, попытки создать творение Франкенштейна. – невольно сглотнув слюну, я не отводила глаз от его не дрогнувшего профиля, произносящего ряд нелицеприятных преступлений всё с той же мефистофелевской ухмылкой. – Расслабься, прикалываюсь. Творение Франкенштейна я создать не пытаюсь.

– Моё похищение тоже чем-нибудь таким кончится? На органы пустишь или в бордель продашь?

– Ну, некоторые твои органы интересуют меня лично. – он повернулся ко мне на светофоре, посмотрев так, будто убеждался, что товар, о котором он говорит, на месте и не вывалился из машины. – Но я рассматриваю их в комплекте, так что по частям растаскивать не буду.

– И где ты обычно держишь тех, кого наворовал?

– А что их держать? Я не складирую, сразу пускаю в расход. – на этом моменте я поняла, что он совершенно не шутит. Этот человек на самом деле убивает и совершает страшные дела против людей. Может, не собственными руками, а руководит процессом, но сути это не меняет и количество смертей и чьих-то слез на нем безмерно. Но где Донун, черт возьми, и что с ним собираются делать?

– Ты не женат? – он засмеялся.

– Нет, никогда не был и не собираюсь.

– Напрасно, в браке весело. – как же было вытянуть из него нужную информацию? Спросить напрямую, значит, всё испортить. Но ведь не отправят же наследника «Бэст-сити» на органы? Его должны где-то держать.

– Это говорит замужняя девушка, которая под утро уезжает с другим мужиком в неизвестном направлении? – Джиён покачал головой, но я смиренно приняла его укор, не принимая близко к сердцу. Он не знает всей ситуации, и я тут вовсе не ради развлечений и «левака». – Без обид, но большинство женщин бляди, и иметь одну как-то глупо, когда можно менять их хоть каждый день.