Разыскиваются

– Н-нет, мы... мы еще не успели, - волнуясь, проговорил Дик. Мозг его лихорадочно работал, стараясь предугадать, какую штуку художник изобретет на этот раз.

– Видите ли, констебль, их королевскому величеству очень понравилась ваша смекалка, позволившая вам их опознать, но поскольку они путешествуют инкогнито, то были бы вам признательны, если бы их имена пока не были преданы гласности.

У полицейского глаза полезли на лоб.
– Мое дело труба!

– Нет уж, пожалуйста, без труб, сэр!
– Лайэн увещевающе поднял руку.
– Никаких флагов, знамен, оркестров! Да я и вообще сомневаюсь, чтобы здешние музыканты знали национальный гимн Сан-Марино.

Никак нет, сэр, сами сомневаемся!
– отрапортовал полицейский, отирая носовым платком взмокший затылок.

– Тем лучше. Пусть местное население продолжает свои обычные повседневные дела, - великодушно скомандовал Лайэн, - так чтобы Принц и Принцесса могли наблюдать уклад жизни англичан в его естественном виде.

– Слушаю, сэр! Продолжать повседневные дела!
– Полицейский выпятил грудь колесом и окинул деревню орлиным взором.

На ленивой, залитой солнцем деревенской улице не было ни души. Но, появись хоть кто-нибудь в этот миг и рискни он заняться каким-либо необычным делом, полицейский чин живо водворил бы его на место.

– Будет исполнено, сэр!
– отчеканил полицейский.- Я прослежу, чтобы любопытные зеваки не досаждали их величествам.

– Исполняйте, констебль!

– Рад стараться! Простите, сэр, - в его огромной красной лапе появилась записная книжка.
– Видите ли, я собираю автографы. Разрешите попросить, сэр... Простите за дерзость...

– Ну, какой разговор! Уверен, что их королевские величества охотно окажут вам эту честь.

И Лайэн аккуратным почерком, оттопыривая языком щеку, вывел: "Его королевское величество Антонио Себастьян Лоренцо Габбо, Наследный принц Сан-Марино, Великий Герцог Сицилии, Граф Сардинии и пр. и пр., Имп." и "Ее королевское величество Мирианда Скарлатина де-Горгонзола о'Буа", после чего Дик и Энн поставили свои пышные, истинно царские росчерки: "Пр. Антонио" и "Пр. Мирианда".

– Премного благодарен, - запинаясь, пробормотал констебль, у которого от волнения и восторга дух перехватило,- и позвольте осмелиться поздравить их королевские величества с успехами в английском языке. Исключительное произношение!

– Еще бы, - нашелся Лайэн.
– Ведь языку учит их не кто иной, как я. А потом припомните-ка - ведь Их Величество бабушка Их Величества была троюродной сестрой Королевы Виктории!

Ах ты Господи, совсем запамятовал!
– залепетал полицейский, окончательно смешавшись. Он отступил на шаг, чуть было не перевернулся через собственный велосипед, потом кое-как овладел собой и залихватски откозырял.

Грациозно раскланявшись, именитая троица проследовала вдоль по улице и покинула деревню...

– Уж если врать, - сказал Лайэн через полчаса, когда они, совсем обессилев, все еще катались по траве от хохота, - надо так врать, чтобы ложь была изящной, цветистой, украшенной золотыми кружевами. Я мог бы выдать себя за какого-нибудь Ремзботана из Шеффилда, но это лишило бы полицейского - а заодно и нас с вами - огромного и вполне невинного удовольствия.

– Здорово! Хотелось бы мне взглянуть на этого служивого сегодня в деревенской пивнушке, когда он будет похваляться нашими автографами!
– И Дик снова покатился от хохота.

– Все это очень мило, - серьезно произнесла Энн,- но люди продолжают узнавать нас, и трудно рассчитывать, что всякий раз удастся заговорить им зубы забавными историями.

– Положись во всем на Лайэна, - проскандировал Дик.
– Положись на Лайэна.

– Э, нет, - возразил художник.
– Я не очень-то надежный человек. Она права. Надо что-то придумать.

– Это все ее смешные брови, которые сильно отличаются по цвету от волос, как... как у Джорджа Роби.- Не то чтобы Дику разрешалось посещать такие непристойные и полные соблазнов места, как мюзик-холл, но благодаря афишам и газетам ему была отлично знакома внешность знаменитого комика.

– Достанем в какой-нибудь аптеке перекиси водорода,- предложил Лайэн, - и перекрасим ей брови так, чтобы они сделались светлее волос.

– Ну хорошо, я могу выкрасить брови, а что же делать тебе, Дик?
– сказала Энн, тряхнув головой.
– Ведь тебя-то полисмен узнал первым - он сам так сказал.

– Я раздобуду для себя пару темных очков-консервов.

– Лучший способ замаскироваться для тебя - это следить за своей прической. Пари держу, что еще никто не мечтал увидать Ричарда Бардейла аккуратно причесанным и с пробором.

– Неудивительно!
– закричал возмущенный Дик. Больше они к этой проблеме не возвращались. Со времени их побега из дядюшкиного "Мон Плезира" опасность, что их схватят, с каждым днем уменьшалась. Люди, которые читали газеты или слышали объявление по радио, постепенно забудут о них и станут думать о крикете, кризисе и о десятках других, куда более интересных вещей. У одной полиции долгая память, и, как предупреждал Лайэн, полицейские будут постоянной угрозой месяцы и месяцы спустя после того, как они осядут в каком-либо месте.

– И когда вы устроитесь где-нибудь, - продолжал он, - и найдете работу, то именно тогда-то вас и могут разоблачить. А пока вы бродите по стране подобно тысячам других туристов, вы можете чувствовать себя в относительной безопасности. Но стоит вам где-то остановиться, как пойдут расспросы, и вы наверняка попадете в переплет, если только не научитесь врать вроде меня.

– Мы и то уже учимся, - засмеялась Энн.
– Проходим вашу школу. Денег хватит не больше чем на пару дней. Все равно придется куда-то устраиваться.

– Деньги!
– усмехнулся Лайэн.
– Что вы понимаете в деньгах? Даже тратить их толком вы и то не умеете. Будь вы в "Списках по проверке нуждаемости", - то бишь, безработными, - на деньги, которые у вас есть сейчас, вам пришлось бы дней десять кормить семью и вносись квартирную плату, и арендную плату, и еще Бог весть какую плату. Что ж, правительство подсчитало, что ребятишкам вроде вас, чтобы прокормиться, вполне достаточно трех шиллингов в неделю. Из этого расчета ваших тридцати пяти шиллингов должно хватить месяца этак на полтора.

– Не хотел бы я сам испытать это на себе.

– Вот и благодарите судьбу, что вы не в числе тех тысяч, кому так приходится.

– Послушайте, хватит нас агитировать!
– взмолилась Энн.
– И пошли отсюда подальше - мне покоя не дает мысль об этом полицейском.

И они двинулись дальше по долине. Местность была очень красивая. Внизу, петляя влево и вправо, бежала речушка. На солнце сверкали пенистые перекаты и темными пятнами проступали глубокие омуты. Берега так густо поросли лесом, что порой из-за него совсем не было видно реки.