Реалити-шоу «Властелин мира» (сборник)

Я пытался добраться до неё – не мог, вдоль и поперёк обходил бизнес-дом, спрашивал вахтёров, поломоек, таджиков под потолком, китайцев с болванчиками и колокольчиками, одни разводили руками, другие не понимали, третьи…

Знаками, знаками спросил у девушки, как к ней пройти. Она рассмеялась, будто спросил что-то абсурдное.

Исследовал стены – шаг за шагом, вот стеклянная стена между нами, вот нестеклянная стена тянется дальше, дальше окно, улица, с другой стороны лестница, уводящая куда-то в никуда. А двери нет.

Совсем.

Бывает такое: заплутаешь в офисных коридорах, особенно если недавно работаешь, на полном серьёзе ищешь выход, через пару недель смеёшься над собой. Только тут что-то другое.

Другое…

Так что это моя вина.

Только уже некому объяснять, что это моя вина.

А как вы хотели, вы бы на моём месте сделали точно так же. А если бы не сделали, значит, у вас сердца нет.

Потому что я видел это.

Видел, как мерзёхонький старичишечко ворвался в офис за стеклом, снова выговаривал что-то, всем и каждому. Потом огляделся, выискивая очередную жертву, набросился на мою соседку за стеклом.

Повторяю – он набросился на мою соседку за стеклом. Я видел, как он отхлестал её по лицу, швырнул на стол, отстегал ремешком, был у него такой специальный ремешок, не тот, который на брюках, а другой, висящий на плече.

Я смотрел на людей в офисе, в том офисе, за стеклом, их было много, среди них были крепкие парни, матёрые мужичищи, и все они, вместе взятые, ничего не могли сделать.

Даже не пытались.

Так что вы меня поймёте.

Тем же вечером потихоньку попробовал заговорить с девушкой – через стекло. Уже совсем вечером, когда все рассосались, расползлись из контор, она осталась, делала вид, что выстукивает что-то по клавишам, тихонько всхлипывала, отвернувшись к стеклу.

Я постучал по стеклу.

Она сделала вид, что не услышала.

Я снова постучал. Она обернулась, я подышал на стекло, нарисовал сердечко.

В тот вечер она первый раз подошла к стеклу, мы водили по стеклу ладонями, касались друг друга, она рисовала мне какие-то тайные знаки, я всё спрашивал, что это такое, она не слышала моего голоса, мои слова не долетали за стекло.

– Про переезд слыхал? – спросил Косой.

– Какой ещё переезд?

– Съезжаем отсюда.

– А куда?

– Не знают ещё пока. На Кудыкину гору. Воровать помидоры.

– А эта контора чем не нравится? Солнце не по фэн-шую светит?

– Ну… да нет, тут другое, конец света намечается, вот удочки и сматываем… как бы чего не вышло.

Тогда я подумал, что Косой шутит, на то он и Косой, чтобы шутить, это он может.

Кто же мог подумать…

Так что это я виноват.

Только объяснять это уже некому.

Всё случилось наутро, когда шеф ворвался в офис.

Нет, не наш шеф, наш никогда не врывается, он начинает исподтишка, ласково-ласково, а потом такое ляпнет, что уже не знаешь, куда от стыда деваться, и вся контора над тобой гогочет, га-а-га-га…

Ладно, не о том речь.

А в офис ворвался их шеф. В тот офис, за стеклом. Я сразу понял, что он в бешенстве, да он всегда был в бешенстве, только сегодня это было какое-то особенное бешенство, высшего сорта. Я понял это – когда все повскакивали с мест, бледные, позеленевшие, вытянулись перед боссом в струночку.

На этот раз он пришёл не с ремнём, на этот раз я увидел в его руках кольт. Я ещё думал, что это какая-то игра, ритуал какой-то, но что-то всё больше подсказывало мне, что это не игра.

Когда он огляделся, выискивая жертву, и указал на мою соседку. Когда она говорила что-то, быстро, отчаянно, сквозь слёзы, он её уже не слушал.

Взвёл курок.

Так что вы меня поймёте.

А не поймёте, значит, у вас сердца нет.

Поймёте. Потому что я разбил стекло, отделявшее меня от неё, и…

– …ну, ты спрашивай, если что, отвечу… не стесняйся, люди здесь хорошие, девчонки красивые…

– Да… а там, за стеклом, что?

– Много будешь знать, скоро состаришься.

– Нет, правда?

– Что, правда, что ли, не знаешь? Физики тебе не говорили?

– Как-то недосуг было.

– Антимир там. Антиматерия.

– Да я серьёзно спрашиваю.

– И я серьёзно. Ты думал, что у нас тут физики косяками шастают… учёные… мочёные…

– А эти там выглядят, как люди.

– Не совсем. У них на затылке рожки маленькие, только за волосами не видно.

– А сходить к ним можно?

– Ага, щ-щас. Ещё не въехал, что такое антиматерия? Тут хоть одна трещинка по стеклу пойдёт, два мира на кусочки разлетятся, понял? Схлопнутся. Аннигилируют. Как это говорят…

…до конца света оставалось три секунды.

2013 г.

На стене храма

Семнадцатого ноября две тысячи сто тридцатого года.

Эту дату мы запомним навсегда, просто не сможем забыть, вытравить из памяти, стереть из прошлого, общего на всех.

День, когда мы поняли, что мы не одни.

Когда заглянули туда, куда нельзя заглядывать, посмотрели в межзвёздные пучины, услышали позывные далёких миров.

Поначалу ещё не верили, ещё посмеивались, читая свежие сенсации, давайте, давайте, журналюги, пугайте нас зелёными человечками…

Чем дальше, тем больше понимали: правда. Искали в Сети, ждали свежих газет, смотрели фотографии дальних миров, планеты, такой далёкой и такой чужой, смотрели, какие там дома строят, каким богам молятся, кого ставят на пьедестал, кому рубят головы. На снимках ничего было не разобрать, как будто смотришь с самолёта, но всё-таки смотрели, разглядывали очертания городов…

А потом мы поняли, что они вооружены.

И вооружены неплохо.

Мы видели полигоны, длинные армейские бараки, вострые носы ракет. Мы видели боевые спутники, болтавшиеся вокруг планеты, как на привязи. Мы видели…

Много что видели.

И чем больше видели, тем больше понимали: когда-нибудь они нападут на нас.

Семнадцатого марта две тысячи сто сорокового года.

Эту дату мы тоже не сможем забыть. Никогда. Дату, когда стартовал «Арес», унёсся в ледяные пучины космоса, чтобы одолеть тех, неведомых, где-то там, в других галактиках.