Ребе едет в отпуск

— Тебя это трогает, Дэвид? — тихо спросила Мириам.

Ребе в раздумье медленно покачал головой.

— Стена — нет. По мне, это всего лишь стена, вероятно, часть храма, и скорее всего ее построил Ирод, а я его не слишком жалую. Но молятся здесь очень трогательно. Может быть, людям действительно нужно особо святое место.

— Сойдем вниз?

Они расстались у изгороди.

— Встретимся здесь минут через двадцать, — сказал ребе.

Он подошел к Стене — не молиться, а просто постоять и подумать. Затем снова пошел, останавливаясь, чтобы изучить массивные камни и потрогать их. Прошел через примыкающую к Стене арку, где полным ходом шли землянке работы, и заглянул в шахту, которая находилась примерно на уровне древнего храма. Затем он вернулся туда, где ждала Мириам.

Когда они встретились, он спросил:

— Ты молилась?

— Да, но не скажу о чем.

— И не надо.

— Тогда и не буду. Одна женщина пыталась заставить меня надеть длинную юбку, которая у нее была, но я отказалась.

Он покосился на ноги жены.

— Она просто завидовала.

— На моей половине в Стене было много листков бумаги, засунутых в щели между камнями.

— На моей тоже, и я их читал.

— Не может быть!

Он кивнул.

— Но это так. Почему нет? Я их вернул на место.

— А что там было?

— Ну, — протянул ребе, — в одном просили Бога наслать на Египет землетрясение. Мне не хотелось его возвращать, но я подумал, что Господь сам о себе позаботится. В другом была просьба выигрыша в лотерею, третий просил избавить от болезни.

— Ты этого не одобряешь, верно? — догадалась Мириам.

— Да, но это так трогательно… Думаю, дома я бы выразил свое мнение, но здесь…

Мириам продела руку мужу под локоть.

— Здесь все совсем иначе, верно?

Он серьезно кивнул.

— Столько разных людей, и все приходят сюда в поисках чего-то. Видишь того высокого блондина? Похож на моего приятеля по колледжу, немного плотнее, правда, но все с годами меняются, — ребе нахмурился, стараясь вспомнить. — Эббот, Уильям — нет, Уиллард Эббот. Он учился в одной из тех модных частных школ, где все учителя — чистокровные британцы, и очень много спорта. А мы все заканчивали обычную городскую школу. Он был еврей, но об этом никто не знал, он вполне натурализовался.

— Кажется, здесь можно встретить немало знакомых. Все на кого-то похожи.

— Полагаю, так и должно быть. Существуют определенные типы еврейских лиц. Но к Билли Эбботу это не относится, он просто не был похож на еврея.

Они уже повернулись, чтобы уйти, как ребе услышал:

— Смолл! Дэйв Смолл!

Высокий блондин бежал к ним, распахнув объятия.

— Билли Эббот! Так это ты!

— Собственной персоной. Ты здесь туристом, разумеется — у тебя такой вид…

— Да, — ребе представил Мириам. — А ты — по делу?

— Я здесь живу, недалеко от Кейсарии [16] . Я гражданин Израиля, работаю бухгалтером-экспертом. Раз в месяц по делам приезжаю в Иерусалим и всегда иду смотреть Старый Город и Стену. Большинство моих клиентов живут в Тель-Авиве и Хайфе, так что я все время мотаюсь между двумя городами и даже успеваю поиграть в гольф.

16

В книге Цезареи (прим. верстальщика).

— А существует миссис Эббот? — поинтересовался Дэвид.

— Разумеется, и еще трое маленьких Эбботов, два мальчика и девочка. А как у тебя с детьми?

— Мальчик, Джонатан, — улыбнулась Мириам. — Он здесь, с нами.

— Помню, Дэвид, ты собирался поступить в семинарию и учиться на раввина…

— Так и есть. У меня место в Массачусетсе, в Барнардз Кроссинг.

— Отлично, — обрадовался Билли Эббот. — Я знаю это место, один мой друг ездил туда на парусные гонки, и я как-то раз был в их команде. Хороший город, припоминаю.

— Мы его любим, — кивнула Мириам.

— Странно, что ты сюда переехал, — заметил ребе.

— Ну, я жил в Лондоне и Риме, — ответил Эббот. — Предки занимались музыкой — отец-пианист концертировал, и мы много путешествовали. После Шестидневной войны я решил переехать сюда.

— Но почему именно в Израиль? — настаивал ребе.

— У меня не было ни религиозных, ни национальных побуждений, если ты это имеешь в виду. Родители считали себя космополитами, и меня воспитали в том же духе. Они никогда не отрицали, что я еврей, но и не афишировали. Но евреи повсюду становятся предметом обсуждения и унижения. Пусть ты притворяешься, что не еврей — любое оскорбительное замечание в адрес этой нации задевает твою гордость. Когда-то мне нравилась одна девушка… Впрочем, неважно. — Он усмехнулся. — Короче, я решил, что если хочу избегать евреев, то надо переезжать сюда.

Ребе ухмыльнулся.

— Странное место ты выбрал, чтобы избегать евреев.

— Но здесь я не чувствую себя таковым.

Ребе кивнул.

— Понимаю.

Вернулись домой они в третьем часу. Их приветствовала мадам Розен:

— Джонатан играет с Шаули. Вы могли не приходить до вечера.

— На первый раз достаточно, — перевел дух ребе.

— Кстати, вы кого-нибудь ждали в пятницу вечером? — спросила миссис Розен.

— В пятницу вечером? Но мы же только прилетели и никого здесь не знаем. А что?

— Полиция наводит справки, — пояснила мадам Розен. — Опрашивают всех соседей. Хотят знать, не ждал ли кто-нибудь гостей в пятницу вечером.

Ребе вопросительно взглянул на Мириам и покачал головой.

Глава 18

Иш-Кошер изучал лежавший перед ним список.

— Ты лично опросил всех? — спросил он.

— Всех, кроме Смоллов, — ответил Аарон, справившись с записями. — Их не было дома. Если хотите, я вернусь и поговорю с ними. Но они только что прилетели из Америки, непохоже, чтобы они кого-то ждали.

— Что за семья?

— Муж и жена. Он, кажется, раввин. И маленький мальчик. Ах да, как говорили соседи, их привезла тетка миссис Смолл из Тель-Авива и проследила, как они устроились.

— Ага!

— Думаете, тетка…

— Нет, но она же не просто так приезжала.

— Ее здесь уже нет, уехала на следующее утро.

— В субботу?

Аарон кивнул.

Иш-Кошер покачал головой — сердито и неодобрительно. Затем плотнее уселся в кресле и сказал:

— Слушай, Аарон, возможно, здесь ничего особенного нет, но стоит проверить. Если будешь в тех местах ближайшие два дня, займись этим.

Аарон кивнул, поерзал и кашлянул.

— Вы думаете, Адуми на верном пути…

— Разумеется. Без сомнения, это террористы — видно по типу бомбы. Но кто именно? Может, «Аль-Фатах», а может, «Освобождение Палестины», или «Комитет арабских националистов», или «Батальон арабских коммандос»? Все заявили о своей причастности, они всегда так делают. Так что Адуми трясет всех, чьи имена есть у него в досье. Многие из них молоды и неопытны, могут не выдержать и проболтаться, — таков метод армии и «Шин Бет». И это действует, потому что предполагается, что террористы мстят вслепую — не щадя ни женщин, ни детей. Цель метода Адуми — подавить террор, а не достичь конкретных успехов. И это вполне логичный путь.