Ребёнок для бывшего

Разумеется, последнее, о чём я могла думать - об отношениях с кем бы то ни было.

– Матвей, я… - начала неуверенно, но Сибиряков меня перебил:

– От Натальи я ухожу в любом случае. Она от меня не зависит никак. Если бы это был вопрос жизни и смерти, и взятая мною ответственность играла бы какую-то роль, я бы действовал иначе. Но сейчас что бы ты ни сказала - нам с Наташей не по пути.

Он отступил и взъерошил волосы пальцами. Я же стояла и только могла, что ощущать растерянность.

– Матвей, мне сейчас вообще ни до чего кроме детей и дяди… Я надеюсь, что это понятно. С удовольствием бы отказалась от того, чтобы судиться, и занялась насущными проблемами. У меня нет никаких ресурсов на личную жизнь, если ты о ней. Пойми…

– Я понимаю. И буду рядом, а сам ни словом, ни намёком больше не потревожу в этом смысле. Я хочу просто помогать. Я обещаю, что Наталья больше рядом не появится. Я предлагаю всего лишь помочь и взять на себя всё, что мне по силам. И поверь - это не просто слова, только позволь мне быть с тобой… На правах хотя бы приятеля.

Сибиряков добился того, что сейчас я ощущала себя неблагодарной. Нет, я вовсе не готова была обещать луну и небо взамен на помощь, но всё же…

– И ты мне ничего не должна. Я делаю это потому… что люблю тебя, - словно прочитав мои мысли, добавил Матвей и сделал ещё шаг назад.

– Это ни чему тебя не обязывает. Просто дай мне быть рядом и помогать, чем смогу.

Он сказал это и уехал. Просто сел в машину, после чего через полминуты скрылся, влившись в поток машин на проспекте. Я же осталась стоять и смотреть Сибирякову вслед. Возможно, это было неправильно. Наверное, мне вовсе не стоило позволять себе даже мысль о том, чтобы Матвей действительно был рядом и я хоть отчасти почувствовала бы, что груз на моих плечах становится легче. Однако, всего на мгновение допустила такую вероятность и даже дышать стало не так трудно, как до этого момента.

Часть 11

– Ну… где же ты?
– в который раз набрав номер Нади, спросила я сама у себя.

Подруга не выходила на связь, хотя я дозванивалась до неё со вчерашнего вечера. Телефон у неё был выключен, и это особенно тревожило. Обычно Надька была в сети всегда. Я припомнила, когда мы общались в последний раз. В тот вечер, когда она приехала, чтобы меня поддержать. То есть… позавчера? Или уже прошло два дня? Господи, в этой круговерти бесконечных волнений и забот я напрочь потеряла счёт дням.

Наскоро собравшись, я взяла телефон и, сделав ещё один звонок подруге и убедившись, что она вновь вне зоны действия сети, постучала мобильным по раскрытой ладони. По плану сегодня была поездка в клинику, где я бы внесла все имеющиеся деньги и услышала бы окончательный приговор - сколько ещё нужно собрать, чтобы оплатить счета, выставленные за лечение. И, конечно, ехать туда с крупной суммой в одиночку я не хотела. Поэтому, ввиду отсутствия в доступе Нади, оставалось вновь просить помощи у Матвея.

Его вчерашнее признание лишь всё усложнило. И каким бы странным то ни было, но мне легче было обратиться к несвободному Сибирякову, чем звонить ему и просить отвезти меня по делам, зная всё то, что он мне сказал вчера.

Всё же набрав его номер, я выдохнула:

– Можешь мне помочь сегодня? Я бы не стала звонить, но…

Я не договорила, когда услышала:

– Подъеду через полчаса.

Матвей тут же отключил связь. Это насторожило. Может, рядом находилась жена, и мой звонок был не вовремя? Эти мысли принесли какие-то неприятные ощущения, кольнувшие в самое сердце. Я тряхнула головой и нанеся консилер на лицо, чтобы хоть немного скрыть фиолетовые синяки под глазами, направилась к шкафу, где лежал пакет с деньгами.

Распахнув дверцу, я сразу почувствовала неладное. Всё вроде бы было точно таким же, как и в тот день, когда я положила в шкаф деньги, но меня захлестнуло нехорошим предчувствием. Схватив пакет, я горестно вздохнула. Он был вскрыт.

Промчавшись к кровати, высыпала пачки с купюрами на постель и принялась пересчитывать. Денег не хватало. Причём весьма внушительной суммы.

В голове лихорадочно заметались мысли. Был ли цельным пакет, когда мне его отдал Матвей? Да, в этом я могла быть уверена. Но что же случилось дальше? У меня в квартире сразу после того, как я положила деньги в шкаф, было целых две гостьи. Наталья и мама.

Жену Сибирякова я из поля зрения не выпускала. Выходило, что забранные деньги - дело рук матери?

На глазах выступили слёзы. Я была зла, у меня внутри всё клокотало от ненависти. И бессилия… Схватив телефон, я набрала номер родительницы и через семь гудков, показавшихся мне вечностью, услышала:

– Я надеюсь, звонишь, чтобы извиниться за своё хамство?

Это подбросило дров в и без того пылающий костёр негодования.

– Верни деньги, которые ты украла!
– буквально закричала я в телефон.
– Эта сумма нужна мне на лечение дяди!

В ответ я услышала лишь молчание. Сначала - стерильную тишину, а потом - сопение.

– Ты о чём?
– спросила мать, и удивление в её голосе было настолько искренним, что меня это на мгновение сбило с толку.

– Когда ты была у меня, забрала часть денег, которые дядя Женя получил за квартиру. Верни всё, что украла!
– повторила матери.

Снова тишина в ответ была такой, что у меня от неё зашумело в ушах.

– Женя… продал квартиру?
– выдохнула мать с неверием.
– Он продал то, что должно было стать моим, и мне об этом ни слова? Какая же ты дря-я-янь! Как же ты смеешь тырить то, на что не заработала?!

Она стала выкрикивать ещё какие-то ругательства и оскорбления, но их я слушать уже не стала. Просто отключила связь, а после спокойно отправила и номер матери, и номер отца в чёрный список. Это была точка в нашем с ним общении. Сложившаяся в моей жизни ситуация всё расставила по своим местам окончательно. И если раньше я допускала мысль, что всё исправится, мы когда-нибудь сможем стать семьёй, ну или хотя бы наши отношения станут более тёплыми, теперь всё стало яснее ясного. И нет, я не потеряла родителей. Их у меня не было уже давно, наверное, с самого моего рождения.

Забрав остатки денег, я положила их в сумку и, одевшись, вышла из квартиры. Сибирякова я хотела дождаться на улице, иначе просто бы задохнулась от того вакуума, который разрастался в душе со скоростью света.

– Ксюш… я дал себе слово не лезть к тебе, но когда ты плачешь… - сказал Матвей, когда мы с ним ехали в сторону клиники.

Я быстро отёрла солёную влагу с лица. Как ни старалась не расплакаться - не вышло. Скрыть слёзы, отвернувшись к окну, не получилось тоже.

– У меня украли деньги. Не все, но довольно много. Вытащили из пакета, который лежал в шкафу, - тихо ответила я, покосившись на Сибирякова.