Ребенок Лео

Малыш… так, значит, ребенок ему небезразличен! И в этом она поторопилась вынести ему приговор. Убедившись, что Тери не собирается вставать, Лео подошел к столу и осмотрел горшки.

– Видимо, это образцы? – спросил он, указав на полные.

– Да, только примни немного смесь, – ответила она как ни в чем не бывало, твердо пообещав себе, что больше не скажет ему ничего грубого или обидного.

Должно быть, думала она, его впустил Дилан. Повар ничего не знал об их размолвке и полагал, что для Тери это будет приятный сюрприз. Как ни странно, это, в самом деле, стало приятным сюрпризом.

Как бы там ни было, она рада, что он вернулся. Может быть, теперь им удастся спокойно все обсудить? В глубине души Тери надеялась, что теперь Лео останется с ней. Как-никак он отец ее ребенка.

И лучший на свете любовник.

Как хорош он в этих черных джинсах и красной рубашке, плотно обтягивающей сильные мускулистые плечи! Тери ощутила, как собственные мускулы ее сжались в предвкушении наслаждения. Наслаждения, которое она так неразумно отвергла.

А Лео уже принялся за дело. Работал он спокойно, неторопливо, ловко, словно рассчитывал и обдумывал каждое движение, однако видно было, что возня с землей не доставляет ему никакого удовольствия.

Вот и еще одно расхождение между нами, с грустью подумала Тери.

Ну и что? – тут же спросила она себя. Главное, что он старается не ради еды или секса, а ради нее. Или ребенка. Так или иначе, его действия никак не назовешь эгоистичными. А значит, у нее остается надежда.

Какое наслаждение просто смотреть на него, любоваться тем, как играют солнечные лучи в черных как смоль кудрях! Кажется, в прошлый раз волосы у него были чуть короче. Недосуг сходить в парикмахерскую? Или просто не хочется? Тери знала, что ей и самой надо подстричься, однако в последнее время совсем потеряла желание заниматься своей внешностью.

– Как мне рассадить эти цветы? – поинтересовался Лео, окидывая взглядом ящички рассады с самодельными этикетками на каждом.

– Нарциссы сажай по одному, – бодро ответила она, не желая, чтобы он заметил ее неуверенность. – А фиалки и анютины глазки – по три.

– В один горшок – одного цвета?

– Нет, вперемешку. Анютины глазки уже смешаны, так что тебе трудиться не придется. А фиалки бери одну желтую, одну белую и одну оранжевую.

– Понятно.

– Смотри не сажай слишком близко друг к другу, оставь место для корней, – заботливо добавила она.

Лео смерил ее саркастическим взглядом.

– Может быть, я и не садовник, но с мозгами у меня все в порядке.

– Извини. Ты сам просил инструкций.

Он промолчал и продолжил работу.

Тери вздохнула, понимая, что снова все испортила. А ведь совсем недавно им было так хорошо вместе. Взгляд ее упал на его руки – большие, сильные, умелые руки, которые так умеют гладить и ласкать.

Как же тоскует она по их нежным прикосновениям!

А он… он тосковал по ней? Или пришел только проверить, как чувствует себя мать его вожделенного сына?

Но Тери тут же одернула себя. Не стоит самой мучиться и портить отношения с ним, предполагая лишь худшее. Она не знает, что у Лео на уме, – и не узнает, пока он сам ей не объяснит. А до тех пор надо хотя бы соблюдать вежливость.

Может быть, подумав, он решил, что иметь дочь не так уж плохо? Она ведь тогда не дала ему собраться с мыслями – взорвалась, словно ракета, и огорошила его целым потоком жестоких обвинений!

Быть может, все дело в беременности? И такой нервной и раздражительной она стала из-за гормональных изменений? Очень вероятно: с тех пор как врач сообщил ей результаты анализов, настроение у нее так и скачет вверх-вниз.

– Как ты, Тери?

Она оторвала взгляд от его рук – слава богу, Лео, кажется, не заметил, что она на него глазела.

– Неплохо, – ответила она, решив не утомлять его жалобами.

Он свел густые брови.

– Не тошнит?

– Есть немного, особенно по утрам.

– Только тошнит или рвет?

Тери скорчила гримасу.

– Сначала одно, потом другое.

– Ты что-нибудь принимаешь?

– Если ты имеешь в виду таблетки – конечно, нет! – ответила она, догадавшись, что его беспокоит.

– Я не такая дура, как ты думаешь, – сухо добавила она. – Просто никогда не слышала, что беременным вредно работать с удобрениями.

– Не слышала? – Он нахмурился еще сильнее. – Ты что, не читала специальной литературы?

Прикусив губу, Тери уставилась в землю. Честно говоря, она была слишком подавлена, чтобы что-то читать о беременности. Проще было вообще об этом не думать. Что не так уж сложно, если тебе не с кем поделиться своей тайной.

Кроме Лео, о ее беременности знал только Уэйн, а с него Тери взяла клятвенное обещание молчать. Она не спешила сообщать новость родителям: известие о том, что дочь станет матерью-одиночкой, вовсе их не обрадует.

– Тери! Что-то не так?

В голосе его слышалось искреннее беспокойство. Она слабо улыбнулась и пожала плечами.

– Ну, видишь ли… в конце концов, беременность – нормальное, естественное дело. Женский организм для того и создан. Не думаю, что из-за этого стоит поднимать такой шум.

– Тебе что, неважно, что будет с ребенком?

Неважно? Да что он такое говорит? Как ему не стыдно!

– Разумеется, важно! – резко ответила она. – Но у меня нет времени об этом думать! – Разгорячившись, она совсем забыла о своем решении не жаловаться. – Рано утром я встаю и, борясь с тошнотой, иду на рынок купить продуктов. Потом готовлю завтрак. После завтрака обслуживаю клиентов. К тому времени, как схлынет толпа, я чувствую себя совершенно разбитой и могу только прилечь вздремнуть. А там, глядишь, и ужин, и снова толпа народу, и всех надо обслужить. В половине десятого я закрываю ресторан, поднимаюсь к себе наверх и засыпаю как убитая. А утром все сначала!

Она замолчала и сердито уставилась на него, негодуя уже на то, что он здоров и полон жизни. Попробовал бы сам забеременеть! Какая несправедливость – почему только ее должно тошнить по утрам? Почему все тяжелое и противное в этом деле досталось ей, а ему – одни удовольствия?

– Так-то, мистер Всезнайка! – яростно продолжила она. – Когда, по-твоему, я должна выкраивать время на чтение книг? В те редкие минуты, когда можно забыть о работе, я предпочитаю заняться чем-нибудь по-настоящему приятным – например, поработать в саду! По-твоему, я не права?

– Права, – тихо ответил он. – Тебе действительно нужен отдых.

Если он надеялся ее смягчить, то просчитался, его уступчивость разозлила Тери еще сильнее.

– Что ж, спасибо большое! – фыркнула она. Тебе легко судить – ты не представляешь, что значит носить ребенка!

Лицо его словно окаменело. Губы сжались. Глаза вспыхнули таким огнем, что больно было смотреть.

Тери с досадой отвернулась. Опять, опять она все испортила! Вопреки всем добрым намерениям снова сорвала на нем злость! А ведь он ничего дурного ей не сделал. Он просто беспокоится о малыше. Откуда ему знать, что она мечтает об утешении, что жалеет о своей несдержанности, что каждый день с болью в сердце вспоминает, как он предлагал ей помощь?