Ребус. Рассшифровка
Шрифт:
Евтушенко уверенно и довольно шел мимо памятника Петру Первому. В такие минуты его нередко охватывало что-то вроде чувства гордости, ведь это он лично обеспечивал порядок в ту ночь, когда Володю Ульянова меняли на Петра Романова. Неожиданно ноги капитана подкосились от боли под коленями, и, падая назад, он почувствовал, что на голове у него оказалась какая-то пыльная, но сухая тряпка. Упав, Евтушенко услышал сопение и хамское: «Не дергайся, тварь!» «Тварь - это очевидно я?» - успел подумать капитан. Но больше темно и тихо повозмущаться ему не дали, поскольку кто-то очень неслабо влепил Евтушенко в поддых. Капитан съежился, и его
– Карманы осмотреть не забыли, дебилы?!
Ответа он не услышал и лишь по ступенькам понял, что тащат его на улицу. Затем по фону Лиговки капитан догадался, что находится на свежем воздухе. Еще через минуту его положили рылом на капот и принялись выворачивать карманы. При этом пару раз неучтиво ткнули. Еще через некоторое время воцарилась тишина, а затем Евтушенко услышал сказанное вполголоса:
– Смотри - ерунда какая!
– Это не ерунда, шимпанзе ты милицейское!– рявкнул глухо, сквозь тряпку Евтушенко, понимая, что нападавшие добрались до удостоверения.- Это - твои проблемы!
Тряпку аккуратно сняли с его головы. Капитан увидел одно улыбающееся лицо и еще три смущенных. По выражениям этих лиц было видно, что принадлежат они уголовному розыску.
– Надо бы разобраться,- после долгой паузы невпопад сказал один.
– Все сейчас будет хорошо!– пообещал чекист и жестом приказал, чтобы его расстегнули.
Евтушенко расстегнули, и капитан начал закладывать обратно все выпотрошенное из карманов.
– Ксива?– под конец спросил он.
Молодой парень с красивым добрым лицом бережно протянул ему его удостоверение. Удостоверение было не только смято, но и практически порвано пополам.
– Так вышло,- оправдался парень.- У вас карманы на джинсах узкие.
– Подадим в суд на фирму «Lee»,- проговорил капитан, осматривая остатки корочек, и добавил:
– А на ваше удостоверение можно глянуть? А то разбежитесь сейчас, и я не буду знать, кому обязан.
– Конечно, конечно…- затараторил молодой опер и протянул ему свою корочку.- Понимаешь, старина, ты так похож на вора, которого мы караулили…
– Я похож на вора…- медленно произнес чекист и быстро-быстро стал ломать удостоверение.
– Ну, зачем!– руки других сотрудников потянулись к его пальцам.
Капитан вцепился зубами в удостоверение и дорвал, вернее докусил его:
– Вот так!
Оперативник тихо взял свое обслюнявленное удостоверение.
– Ты действительно похож,- чуть не со слезой произнес он.
– Надеюсь. Иначе я бы с вами сделал то же самое!– пообещал капитан.- А кто мне в живот ударил?
– Слушай, Веня! Ты говорил, что в «Тайный Советник» кто-то наше раскрытие на Фурманова слил?!– внезапно вспомнил опер постарше, обращаясь к своему коллеге.- Пойду на лотках пошукаю.
И сыщик резко отошел от компании.
– Похоже, я понял, кто ударил меня в живот,- посмотрел ему вслед капитан.
– Давай без рапортов обойдемся,- тем временем предложил третий.
– А что мне про это говорить?!– капитан имел в виду порванное удостоверение.
– Придумаем!
– Вы придумаете!– скривился капитан.- Завтра ко мне через гастроном! Ты!!– капитан ткнул на молодого.
– Понял,-
сокрушенно согласился молодой.– Знаете, как мы вас называем?
– Уголок,- ответил молодой.
– Теперь понял почему?
– Договорились: завтра через гастроном,- подтвердил опер.
Капитан, чуть толкнув плечом весь уголовный розыск, ушел. А розыск остался и принялся рассуждать промеж себя.
– А какой мудак на него маякнул?– поинтересовался старший оперуполномоченный Некрасов, который, поняв, что опасность миновала, перестал усиленно искать газету и вернулся.
– Нормально!– взвился молодой.- А кто тут кипи-шевал: смотри, в цвет, походка блатная и рожа на три ходки тянет?!
Через пять минут примчался Есаулов, которому уже успели отзвониться и отрапортовать о задержании Ребуса, пока тащили «кота в мешке».
Максим выслушал сбивчивый доклад Некрасова, помрачнел и устало заявил:
– А всего-то и делов было смекнуть, что псевдо-Ребус направляется в противоположную сторону от места расположения поездов. Матерь Божья, с кем приходится работать!…
В этот момент у Есаулова заголосила труба. Он перекинулся с невидимым абонентом парочкой обрывистых фраз и возбужденно скомандовал:
– Шестая платформа, седьмой вагон, на Москву! Пулей! Может, еще успеем?!
– А что случилось?– уже на бегу поинтересовался Некрасов.
– «Наружка» посадила Ребуса в поезд…
Паша и Нестеров нервно слонялись по платформе, поглядывая то на часы, то на водителя Ребуса, который, усадив своего патрона в купе, теперь стоял рядом с вагоном, курил и вертел башкой на триста шестьдесят градусов, пытаясь взглядом выцепить все подозрительное либо настораживающее. Парочка «грузчиков» прохаживалась довольно далеко, поэтому в поле зрения водилы, а следовательно, в возможную группу риска не попадала.
– Что тебе Полина сказала?
– Сказала, что информацию передала дежурному, а тот обещал связаться с Есауловым. Вы ему не звонили?
– Звонил. В отделе нет, говорят - куда-то выехал. А номера его мобильника я не знаю.
– Плохо.
– Да уж ничего хорошего. Сколько времени осталось?
– Две минуты.
– Ну, и чего делать будем? Не отпускать же его теперь?
– А что мы можем? Мы и так сегодня сделали все, что могли.
– Не «все» и не «и так». Короче, Пашка, хоть чучелом, хоть тушкой - а ехать надо. Давай возвращайся к машине, передашь, что я сел сопровождать Ребуса и буду передавать настроечку по мобиле. Поедете в контору, по пути заскочите в салон, киньте на счет рублей двести, а то у меня деньги на трубе заканчиваются.
– Сопровождать одному нельзя. Я с вами поеду,- решительно сказал Козырев.
– Нет, ты вернешься в машину. Нечего нам в поезде вдвоем делать - все равно по ходу он уже никуда не денется. Первая остановка в Малой Вишере, до нее пилить часа два - два с половиной, не меньше. Так что свяжетесь с заказчиками, скажете - пусть догоняют. Все, я пошел.
Воспользовавшись тем, что проводник десятого вагона стоял к ним спиной, Нестеров проворно вскочил на подножку и юркнул внутрь.
Сразу вслед за этим поезд дал гудок и мягко тронулся. Лихорадочно размышляя, Козырев нерешительно двинулся вдоль платформы, затем, приняв решение, припустил бегом и на ходу вскочил в тамбур двенадцатого вагона, едва не сбив с ног преграждавшую дорогу тучную проводницу с желтым флажком.