Редактор Линге

— Итакъ, вы не можете напечатать этого въ вашемъ листк? — спрашиваетъ спокойно женщина.

— Нтъ! Можете обратиться съ этимъ въ «Вечернюю Почту».

Женщина не отвчаетъ; она, кажется, не поняла его словъ.

Линге хватается за карманъ. Если бы у него были деньги при себ, то онъ далъ бы ей крону, хотя у нея очень не аппетитный видъ. Видитъ Богъ, онъ бы это сдлалъ! Онъ не былъ безсердеченъ; но ему надоли эти постоянныя просьбы женщины, она не производила больше на него впечатлнія. Но у него не было при себ денегъ. Онъ былъ радъ отъ всей души, когда, наконецъ, женщина ушла.

И какую благодарность получаешь за свою помощь? Ни малйшей. Одна лишь неблагодарность…

— Войдите!

Вошелъ довольно пожилой господинъ. Линге встаетъ, называетъ его Биркеландъ.

Это былъ норвежскій политикъ и владлецъ желзныхъ мастерскихъ, Биркеландъ; онъ тоже въ настоящее время членъ королевской комиссіи. Онъ очень блденъ, говоритъ взволнованнымъ, прерывающимся голосомъ:

— Мы понесли тяжелый ударъ! — говоритъ онъ.

— Ударъ? Что случилось? Кто-нибудь умеръ?

И Биркеландъ разсказываетъ медленно и грустно, что онъ пришелъ, чтобъ сообщить о смерти президента одельстинга. Онъ неожиданно умеръ утромъ отъ удара. Линге вздрогнулъ, — и былъ также потрясенъ.

— Президентъ одельстинга? Вы уврены въ этомъ?… Вотъ несчастье! Такая сила для лвой! Надежда и опора лвой во всхъ затрудненіяхъ.

Линге въ данную минуту искренно, сильно огорченъ; онъ понимаетъ все значеніе этого грустнаго событія; его партія лишилась самой умной и вліятельной головы въ стортинг, очень видной личности, пользовавшейся уваженіемъ и правой. Онъ сказалъ глухо, немного дрожащимъ голосомъ:

— Его нельзя никмъ замнить, Биркеландъ!

— Нтъ, его мы не можемъ замнить, я просто не знаю, что мы вообще будемъ длать.

Биркеландъ проситъ разршенія поговорить по телефону; онъ хочетъ сообщить эту всть Эрнсту Зарсъ.

Биркеландъ не привыкъ обращаться съ телефономъ. Линге даетъ ему нкоторыя указанія и потомъ снова садится.

Это самая страшная потеря, какая только могла поразить лвую именно въ данную минуту, когда поставлено такъ много на карту, когда должны были быть проведены такія коренныя реформы. Какъ все это грустно!

Вдругъ Линге разражается смхомъ.

Онъ напрягаетъ вс свои силы, чтобы подавить его, сильно краснетъ и все-таки громко смется.

Биркеландъ кончилъ; онъ отвернулся отъ телефона и смотритъ на него съ удивленіемъ. Линге нашелъ что-то очень смшное; его духъ снова воспрянулъ, онъ все еще борется со смхомъ.

— Ничего, — говоритъ онъ и качаетъ головой. — Наблюдали вы когда-нибудь за человкомъ, говорящимъ въ телефонъ? Онъ киваетъ, склоняетъ голову на бокъ, и видъ у него такой сочувствующій, будто онъ стоитъ передъ человкомъ, а не передъ деревяннымъ ящикомъ. Я это длаю точно такъ же. Ха-ха-ха!

Но Биркеландъ совсмъ не въ настроеніи смяться; на его лиц появляется слабая улыбка; онъ не желаетъ быть невжливымъ, но его губы дрожатъ. Онъ поправляетъ свои сдые волосы со лба и берется за шляпу; съ этой встью о смерти онъ долженъ обойти еще кое-кого, — правительство вдь тоже должно быть освдомлено. Да, да, ему будущее представляется очень мрачнымъ.

Линге, ставшій опять серьезнымъ, былъ съ нимъ вполн согласенъ.

Какъ только Биркеландъ ушелъ, Линге тотчасъ же принялся за дло, чтобъ выпустить экстренное прибавленіе съ этой встью; онъ, такимъ образомъ, предупредитъ «Вечерніе Листки». Въ теченіе одного часа весь городъ долженъ быть оповщенъ. Онъ написалъ превосходный «экстра-листокъ», — настоящее маленькое произведеніе, въ которомъ выражалъ горячую благодарность усопшему за его работу; каждое слово было преисполнено чувствомъ искренняго горя, и самъ Линге былъ доволенъ своимъ произведеніемъ.

Посл этого онъ опять досталъ рукописи и письма.

Онъ остановился на одномъ письм отъ неизвстнаго молодого человка, жившаго на чердак на улиц Торденса, — ему нечмъ, абсолютно нечмъ было жить; если бы его платье было немного приличне, то онъ явился бы лично къ редактору. Онъ просилъ заработка, какого-нибудь перевода, какую-нибудь небольшую литературную работу; въ данную минуту онъ пишетъ большой романъ, но еще не кончилъ и не можетъ за него получить денегъ. Было что-то въ этомъ письм, что тронуло Линге; оно звучало такъ правдоподобно и было такъ хорошо написано; глаза Линге сдлались влажными, — онъ поможетъ этому бдняку, онъ дастъ ему переводъ. И онъ для памяти надлъ свое обручальное кольцо на лвую руку. Уходя посл обда, онъ остановился передъ секретаремъ и сказалъ, надвая перчатку:

— Есть у васъ отчетъ о доклад президента одельстинга?

— Онъ сейчасъ находится въ типографіи.

— Пусть его принесутъ внизъ; вы раздлите его и будете брать по четыре цолла въ день. Нужно всегда придумывать что-нибудь новое, чтобы вниманіе людей было всегда насторож. — Пусть этотъ человкъ и говоритъ черезъ нашу газету три недли спустя посл своей смерти!

И, усмхнувшись своей удачной выдумк, Линге удалился.

VIII

Илэнъ выступилъ какъ политическій писатель анонимно, отъ лица редакціи. Его статья объ уніи привлекла всеобщее вниманіе. Опять взгляды всей страны были устремлены на газету Линге. Въ особенности взволновалась Христіанія, а редакторъ «Норвежца» прямо спрашивалъ всхъ встрчныхъ, что это значитъ,

«Новости», которыя съ тхъ поръ, какъ он существуютъ, никогда не обнаруживали колебанія, «Новости», которыя изъ году въ годъ въ продолженіе двадцати лтъ такъ ненавидли унію и это презрнное братство! «Новости», нападавшія даже на его величество. «Новости», редакторъ которыхъ пламенно, съ убжденіемъ поклонялся Гамбетт, Кастелару, Улканову и печаталъ хвалебные стихи польскому возстанію и бразильскому спору, каждый день, всю свою жизнь писалъ статьи, строчки, сентенціи всегда въ дух лвой и только въ этомъ направленіи, — и вдругъ «Новости» измнили. Покажите намъ человка, посмющаго взять на себя отвтственность за ту радикальную перемну въ уніи, о которой идетъ рчь; мы ршаемся утверждать, что такого человка не существуетъ!

Вотъ въ какихъ выраженіяхъ это было сказано.

Илэнъ писалъ это, имя вполн опредленное намреніе; его старая любовь къ правой, его врожденныя консервативныя склонности сказались въ этой стать; къ его собственному удивленію оказалось, что вліяніе Бондезена не проникло въ глубину его души. Статья эта была произведеніемъ консерватора, которому данъ былъ случай обратиться къ свободомыслящей публик.

Публика никакъ не могла понять этого страннаго маневра «Новостей». Консервативныя газеты воспользовались этимъ: вотъ теперь обнаруживается, что даже сами «Новости» находятъ политику лвой черезчуръ крайней; он считали невозможнымъ взять на себя отвтственность за нарушеніе самыхъ святыхъ интересовъ своего отечества! Но различные люди, понимавшіе это въ глубин души, знали, что это лишь шутка со стороны Линге, шутка, которую не нужно принимать всерьезъ. Нтъ, на это нужно смотрть, какъ на шутку; нтъ, съ Линге вдь далеко не зайдешь, — онъ былъ неуязвимъ для своихъ враговъ! Разумется, онъ поспшилъ немного съ этой статьей, посланной со стороны, — да, со стороны, — статья была скверная, и ясно было, что она «случайная», такъ что газета не должна была нести за нее никакой отвтственности.

Когда Бондезенъ узналъ отъ своего друга, кто былъ авторомъ статьи, онъ разсердился сначала, что вс его старанія обратить Илэна остались безъ результата; но потомъ онъ обрадовался тому, что статья, дйствительно, была случайная. Разумется, онъ зналъ это, — это по всему было видно: что касается политики, его нельзя было надуть такъ легко. Илэнъ вдь и не воображаетъ, что точка зрнія его и «Новостей» одинакова. Конечно, онъ ученый, уметъ обращаться съ лупой и находить микробовъ въ сыр, но измнить старую политику «Новостей», политику, которой он были врны двадцать лтъ, — нтъ, этого онъ не можетъ. Никто этому и не повритъ.