Редактор Линге

Хойбро остановился на минутку, и Бондезенъ говоритъ:

— Я не буду пускаться съ вами въ споръ; вы уже черезчуръ унизили дятельность Линге. Это просто смшно. Разв, напримръ, не иметъ значенія, что «Новости» обвинили Ларса Офтедаль въ такихъ преступныхъ дйствіяхъ?

— Но, Боже мой, какая же заслуга! Сообщить въ газет о скандал — только для того, чтобы заполучить нсколькихъ подписчиковъ.

— Да разв только изъ-за этого?

— Разумется, иначе онъ обратился бы съ этимъ въ полицію, и это былъ единственный правильный путь.

— Да, но вдь, слава Богу, это лицо было низвержено, а я всегда смотрю на результатъ. Агентъ Іензенъ въ Осло ведетъ запрещенную торговлю матеріями; «Новости» узнаютъ это, он отправляются къ нему и требуютъ его паспортъ, — онъ отказывается; «Новости» выступаютъ съ нсколькими статьями, и три недли спустя агенту пришлось собрать свой товаръ и переселиться въ Америку.

— Вотъ опять результатъ! Да, еще новое доказательство жадности Линге до новыхъ подписчиковъ. Этотъ человкъ въ роли представителя прессы старается проникнуть даже въ частныя квартиры, чтобы выспрашивать и экзаменовать. Онъ говоритъ: «Будьте такъ добры показать мн ваши бумаги!» Клянусь Богомъ и всми святыми, я спустилъ бы этого молодца съ лстницы, если бъ онъ пришелъ ко мн, даже если бъ я былъ виновенъ въ незаконной торговл матеріями…

— Да, берегитесь, онъ можетъ притти въ одинъ прекрасный день.

— Тогда я сумю сказать ему: добро пожаловать… Онъ черезчуръ мало одаренъ, чтобъ ршиться на смлый поступокъ; онъ никогда не выплываетъ, если не разсчиваетъ, что можно спрятаться. Онъ любитъ темныя дороги, все тайное и скрытое; поцлуй въ углу, тайное пожатіе руки, легкое головокруженіе, — и все это подъ предлогомъ, что онъ хочетъ оздоровлять общество. Пусть, вс люди видятъ это, и черезъ короткіе промежутки онъ начинаетъ выставлять…

Звонокъ.

Софи идетъ открывать и возвращается съ новымъ номеромъ «Новостей». Бондезенъ набрасывается на него съ обычнымъ интересомъ.

Въ этомъ номер Линге вполн ясно и опредленно поднялъ свой флагъ. Редакція разъясняетъ отношеніе газеты къ стать объ уніи, привлекшей всеобщее вниманіе: были высказаны сомннія по поводу того, была ли эта статья написана отъ редакціи, или она была случайная, прислана кмъ-нибудь со стороны. Чтобы выяснить вс эти достоуважаемыя сомннія, Линге сообщаетъ читателямъ, что статья «Новостей» — ихъ собственная личная точка зрнія, и всю отвтственность за нее газета беретъ на себя.

Бондезенъ прочелъ это съ широко раскрытымъ ртомъ, молча, — его волновали самыя противоположныя чувства. Вотъ несправедливость! А онъ билъ кулакомъ по столу и такъ ошибался! Онъ швырнулъ Хойбро газету, не говоря ни слова.

Хойбро бросается въ глаза статья о какой-то гадалк въ Кампен, которую накрылъ человкъ отъ «Новостей»; она продлывала всякіе фокусы на картахъ или на кофейной гущ за стаканчикъ вина или чашку кофе отъ сосдей. Она просто дурачила людей! Она водила ихъ за носъ! Побольше школъ! Побольше просвщенія!

Наконецъ, онъ дошелъ и до статьи редактора. Онъ прочелъ ее такъ же, какъ и все остальное, не обнаруживая никакого удивленія, и сказалъ, окончивъ ее:

— Ну вотъ, — вы сами видите.

— Да, — сказалъ Бондезенъ, — я вижу.

Пауза.

— Но все-таки никто не долженъ говорить, что Линге незначительній человкъ, какъ вы утверждаете, — продолжалъ Бондезенъ. — Я все-таки разсчитываю на него. Нужно нчто большее, чтобъ потрясти вру!

— Даже если Линге перейдетъ къ правой?

— Да, чортъ съ нимъ, что онъ длаетъ, — если даже онъ и получитъ званіе камергера.

Пауза.

— Да, видите ли! — сказалъ Хойбро, — норвежскій радикалъ совсмъ не долженъ мнять своихъ убжденій, просто онъ долженъ согнуть ихъ немного.

Онъ всталъ, чтобы итти.

Но Бондезену явилась вдругъ мысль, тонкая, остроумная мысль.

— Вы уврены, что Линге не имлъ тутъ никакой задней мысли? — спросилъ онъ. — Вы не можете допустить, что у этого человка какая-нибудь цль, какой-нибудь тайный замыселъ? Вы не можете предположить, что онъ этимъ способомъ хочетъ проникнуть въ правую, чтобъ заставить ее читать его и понемножку и постепенно впустить ядъ лвыхъ въ эту партію?

— Во-первыхъ, — возразилъ Хойбро, — во- первыхъ, я надюсь, къ чести правой, что ихъ убжденія не настолько жалки, чтобъ старанія «Новостей» могли ихъ поколебать. На такую жалкую удочку эта партія со своимъ старымъ образованіемъ и прозорливостью не попадется. Во-вторыхъ, что касается Линге, то вы ошибаетесь. Зачмъ его подозрвать въ этомъ, и зачмъ онъ сталъ бы рисковать? Вдь все, что онъ длаетъ, онъ длаетъ для того, чтобъ привлечь вниманіе, произвести шумъ и заманить этимъ любопытныхъ подписчиковъ. Человкъ этотъ не сталъ бы терпть подозрній, если бъ онъ дйствительно ихъ не заслуживалъ. Для этого онъ недостаточно великодушенъ. Если бы поводомъ было — совращать членовъ правой, то онъ не могъ бы молчать объ этомъ, онъ давно разболталъ бы и выдалъ эту тайну и разсказалъ бы намъ о ней крупнымъ шрифтомъ вотъ здсь, на первой страниц. Но, можетъ быть, ему нравится, что вы и другіе считаете его за такого непроницаемаго человка.

— Ну къ чему эта шутка? Я все время вдь вамъ не отвчалъ, хотя вы задвали меня лично…

Хойбро кивнулъ головой и сказалъ:

— Васъ, какъ представителя норвежекаго радикализма.

На это Бондезенъ ничего не отвтилъ. Онъ пожимаетъ плечами.

— Да, да, изъ насъ никто не перевернетъ міра, — говоритъ онъ. — Откровенно говоря, когда я читаю это заявленіе Линге и вижу его доводы, то, несмотря на все, я все-таки восхищаюсь имъ. Самъ чортъ ему не братъ! Его противники среди лвыхъ, его конкуренты думаютъ, что вотъ-вотъ они накрыли его, но онъ опять вынырнетъ. Чорть возьми!

— Есть два сорта людей, которьте пробиваются въ жизни, и въ каждомъ дл они на высот своего призванія, — возражаетъ Хойбро. — Это:- чистые сердцемъ — они пробиваются, они не всегда бываютъ практичны, но нравственно они всегда правы сами передъ собой. А потомъ — нравственно испорченные, нахалы, потерявшіе всякую способность чувствовать угрызенія совсти. Они могутъ выпрямиться, если даже ихъ согнуть въ три погибели.

Но теперь Бондезенъ находитъ, что эти постоянные отвты въ вид обвиненій черезчуръ близко касаются его и унижаютъ его. Онъ говоритъ вызывающимъ голосомъ:

— Ну, объ этомъ не будемъ лучше говорить; двумя-тремя утвержденіями нельзя убдить взрослыхъ людей. Но какъ бы то ни было, если такой человкъ, какъ Линге, колеблется въ своей до сихъ поръ послдовательной политик, то это является каждому изъ насъ — вдь мы дти въ сравненіи съ нимъ — какъ бы предложеніемъ обдумать хорошенько этотъ вопросъ. Доводы Линге поражаютъ меня, я просто понять не могу, что эти простыя вещи до сихъ поръ не приходили мн въ голову. Он кажутся мн такими ясными.

Хойбро громко, во все горло разсмялся.