Reet-K

Я достала телефон – позвонить и сообщить, что мы закончили и за нами можно закрывать.

– А что Дмитрию скажем?

– Дома ещё планы посмотрим, которые он прислал. Я Сомову серверную обещала. Надо её где-то тут найти.

Летняя поездка в Рубцовск к родителям ничем принципиальным от прошлогодней не отличалась – пятьсот с небольшим километров за семь часов с парочкой десятиминутных остановок на заправку, перекус и попудрить носик. Мы никуда не торопились. В Рубцовске всё было по-прежнему, кроме того, что я уже и про себя не называла его домом. Домом стала квартира на Коптюга в Академе.

Мне долго пришлось объяснять маме, что не надо продавать бабушкин домик в деревне и вырученные деньги делить пополам между мной и Вовкой.

– Мне не нужны деньги, мам, – в который раз втолковывала я. – Мне нужно право собственности. Я под него возьму кредит. Я знаю, как это выгодно сделать, ведь я, всё-таки, будущий юрист. А Вовке деньги давать нельзя, ты знаешь. Можете не посылать деньги мне. Отдавай ему, а на меня просто переведите бабушкин дом. Пока здесь, я помогу всё оформить, как надо.

– Отец меня со свету сживёт, если узнает, что я тебе денег не посылаю.

– Не сживёт, я ему всё объясню. На проживание я себе заработаю. Уже зарабатываю. Зачем бы тогда мы с Верой фирму регистрировали. Нам офис надо обставить, вот и возьмём кредиты под её машину и наш домик.

Не знала мама, что самурайка тоже юридически моя, а Веры как бы даже и на свете не существует.

В итоге, домик в собственность по дарственной я получила. Оформили мы его почти за три миллиона. И снова пришлось несколько раз объяснять маме, почему так дорого, ведь это огромный налог.

– Так надо, мам! Налог мы заплатим, но и кредит побольше возьмём. А продать, ты его сейчас даже за 500 тысяч не продашь, несмотря на большой участок.

Мама хоть и экономист по образованию и всю жизнь экономистом проработала, совсем не разбиралась в "капиталистических" реалиях, как, наверное, и большинство людей их поколения.

Как бы там ни было, с юридическими делами было покончено, документы нотариальная контора обещала прислать, как только всё будет дооформлено и завершено. Очередной мой день рождения мы отпраздновали, в деревню на кладбище съездили, и июль сменился августом. На озеро мы в этот раз не заезжали, но по дороге из деревни я вспомнила, как Вера в прошлом году говорила, что нужно научить меня плавать, и похвасталась:

– Мам, пап, а мы всю зиму с Верой в бассейн ходили. Я теперь наше озеро легко переплыть могу.

– Оно раньше где-то с полкилометра шириной на тот берег было, – сказал папа.

– Полкилометра? Легко! – заявила я.

– Ой, да ладно, – махнула рукой мама. – У нас по молодости и парни-то не все на тот берег плавали.

– Таня смогла бы, – сказала Вера и мама спорить с ней не стала.

Сомову, когда я его в первый раз привела на Русскую, будущий офис очень понравился.

– Полный голяк! – восхитился он. – А где серверная будет?

Обходя кучи кирпича, гравия и песка, я повела его в серверную.

– Вот, – ткнула пальцем в проём, за которым чернела комната без единого окошка, размером приблизительно три на четыре метра.

Сомов сунул в темноту голову, минуты две что-то там созерцал и с довольной физиономией вынырнул обратно:

– Шикарно! Надо дверь железную сюда с шумоизоляцией и глазком.

Я кивнула, запоминая.

– А теперь рассказывай, где что будет. – Сомов достал из сумки, висевшей через плечо, ручку и тетрадь. – План есть?

Никогда я от Сомова не слышала столько слов за один раз, сколько услышала в тот день. Сначала мы несколько раз обошли весь офис из конца в конец. Потом на каких-то подмостях Сомов расположил свой ноутбук, а я позвонила Вере и передала трубку Сомову, и Вера сбросила ему план офиса, и мы ещё раз обошли все помещения и закоулки, но уже по плану на экране.

– Потолки, как я вижу, будут подвесные, – деловито говорил Сомов. – До того, как их начнут делать, над ними на кронштейнах или прямо по стене сделают разводку. Мне нужна схема. Рядом или по другой стене я разведу на кронштейнах слаботочку и оптоволокно. В кабинетах и где надо локалку с потолка в кабельканалах разведём вниз, остальное повесим на два, или даже на три роутера…

– Сомов, не грузи девушку подробностями. Я понимаю, что тебя, возможно, это возбуждает. Ты всё видел – строители закончат к концу недели и потом начнётся отделка. Сейчас здесь проходной двор, а с началом отделки я всё заберу в свои загребущие лапы и установлю пропускной режим. Твоя задача, составить перечень всего, что нужно закупить, потом закупить это и установить до отделки и во время неё, чтобы потом ничего лишнего не долбить, не сверлить, не снимать и не клеить заново. Когда я офис запру на пропускной режим, всё нужное можно будет хранить здесь. До этого нельзя. Храни у себя дома, на балконе, в гараже, на вокзале в камере хранения. Мне от тебя нужна смета того, что купить на этом этапе. Кабели, кронштейны, каналы, крепёж, инструмент, которого нет, и назови мне сумму, которую ты намереваешься заплатить тем, кто будет с тобой или у тебя работать. Себя не считай – у тебя с завтрашнего дня оговорённая зарплата. Любые вопросы по планам, схемам, сметам – это к Вере. Любые вопросы по деньгам, доступу, организации и прочим ценным указаниям – это ко мне. С прорабом строителей и отделочников – это один человек – я тебя познакомлю. Никто из вас никому никаких указаний не даёт. Всё, что нужно, согласовываете друг с другом. Его рабочие подчиняются ему, твои – тебе. Чуть что не так, сразу сообщаешь мне.

– Ну, нихрена себе, Тань, – восхитился до этого молча слушавщий Сомов. – Тебе бы стройкой Днепрогэса управлять.

– Сомов, у меня папа природный строитель-экскаваторщик. И хотя он подкаблучник, но когда дома розетку ремонтирует или полку прибивает, его даже мама слушает. А я – его родная дочь, сечёшь?

– Хех, – ухмыльнулся Сомов, закрывая ноутбук.

Вакансию секретаря мы разместили, конечно же, без перечисления всех пожеланий про зубы и Сартра – упомянули лишь про английский язык. Отзывов поначалу было много и я их читала, до тех пор, пока не мне не попалось сначала одно резюме, где было фото претендентки в купальнике, а потом второе, где было фото претендентки в одежде, но зато верхом на коне. Постепенно поток резюме оскудел, и я перестала их читать, оставив это удовольствие Вере.

Реконструкция и ремонт офиса уже вот-вот должны были закончиться, и секретарь нам был позарез нужен. У меня скоро начинались занятия в университете, а в офисе обязательно кто-то должен был находиться и хозяйничать там в моё отсутствие.

А тут умер Сергей Игоревич. Мы с Верой об этом узнали от Натальи Валерьевны. Она позвонила к нам в квартиру, но заходить не стала. Сообщила печальную новость и сказала, когда и где будет прощальная панихида. Похорон не будет, будет кремация. Всем занимается его сын Юра.

В назначенный день мы поехали на кладбище в крематорий. Не буду описывать эту процедуру. Скажу лишь, что секретаршу себе в офис мы нашли там. Я не знаю, как называлась её должность в том похоронном агентстве, которое обеспечивало проводы Сергея Игоревича в мир иной, но она управляла ходом похорон и при этом не имела этакий скорбно-сочувствующий вид, какой обычно бывает у соответствующих работников, но и не выглядела холодной и отчуждённой. Было в ней что-то такое, словно она грустно извинялась, что вынуждена работать, т.к. эту работу неизбежно кому-то надо делать. По крайней мере, мне не было за её слова и действия неловко, как обычно бывает со мной в подобных случаях.