Реинкарнация

Асиф некоторое время колебался и тогда отец схватил его в охапку и просто перешвырнул через солдат, по-прежнему дезориентированных и суматошно пытающихся встать. Асиф сжимая в руках шамшир приземлился на пол пещеры и кубарем покатился по черепкам. Когда он наконец сумел встать на ноги, между ним и отцом уже стояли солдаты, четверо из них кинулись с оружием на его отца.

Всё это происходило за какие-то мгновения, но Асифу они показались вечностью. Он видел как его безоружный отец расшвыривал солдат как шакалов, напавших на льва, но те снова вставали и атаковали его. Асиф заметил, как позади него свет перекрыла тень, он обернулся — шестой солдат, что стоял у входа, привлеченный шумом бежал сюда.

— Схватить мальчишку! — проорал главный не рискуя нападать на «синелицего», он видел как его собственные солдаты бессильны даже против безоружного.

— Беги же! Беги отсюда! Приказываю тебе! — прокричал охрипшим голосом его отец, в очередной раз отбивший атаку псов Солтана.

Главный направился по направлению к Асифу, с целью не дать ему сбежать, солдат у входа принял боевую стойку и угрожающе шёл к нему навстречу. Асиф не смел ослушаться отца, он стремглав помчался на солдата и когда тот уже замахнулся, что бы произвести удар, его сабля со звоном ударилась о потолок низкой пещеры. Этого секундного замешательства хватило и Асиф не снижая скорости, резко проскользнул у него между ног, попутно полоснув лезвием шамшира по ногам. Солдат взвыл, выронил саблю из рук, схватился за промежность и стал кататься по полу усыпанному черепками. Тёмно-красная кровь фонтаном била сквозь его пальцы орошая потолок и стены.

— Ах, ты чертово отродье! — взревел командующий и уже готовился нанести колющий удар, как поскользнулся на луже крови и упал на раненого солдата, от чего тот хрустнул и взвыл ещё сильнее.

Сабля командира со звоном высекла искры в каких то сантиметрах от головы Асифа. Главнокомандующий всё ещё лежал чертыхаясь, когда Асиф встал и последний раз оглянулся назад.

Перед его глазами предстала ужасная картина, его отец побежден, четверо псов остервенело кромсали и тыкали саблями фигуру, вздрагивающую при каждом ударе. На его глазах навернулись слёзы и он побежал прочь, не в силах вынести этого зрелища. Он бежал изо всех сил и ревел, бежал настолько быстро насколько позволяли ему его ноги. Его слёзы разлетались по щекам от ветра, а сзади слышался топот погони. Он бежал не разбирая дороги просто вперёд, слезы застилали ему глаза. Пока он не обнаружил, что бежать некуда, перед ним простирался глубокий и крутой обрыв.

Шум догоняющего уже близок, и юноша едва успел обернуться. Главнокомандующий Солтанских псов уже заносил саблю для удара. Асиф едва успел выставить свой шамшир и отразить атаку. Завязалась борьба и последнее, что он помнил то, как его нога скользнула в пустоту. Падая назад, он успел схватить своего врага за одежду, и они вместе полетели вниз. А затем его без сознания нашли и подобрали караванщики."

Глава 16 Яблоко от яблони

Пока я в размышлениях сидел на стене, то и не заметил, как на опустевшую площадь начали прибывать новые люди. Те места, где раньше стояли телеги торговцев фруктами, рыбой и мясом, занимали воины при оружии. Не то что бы они выглядели как солдаты или войско, скорее наемники, всем своим видом напоминающие пиратов и разбойников. Вскоре со стороны порта потянулись многочисленные шеренги людей, закованных в единые цепи, соединенные на шеях. На их руках и ногах я также заметил кандалы с цепями.

Невольники и пленники, захваченные пиратами на северных берегах моря Мальх. Обычные крестьяне и рыбаки, не сумевшие или не пожелавшие убежать, во время одного из налётов на прибрежные деревни и городки. Среди них к тому же виднелись и кочевники из пустынных племён, а также народы южных пределов. В начале и конце каждой колонны рабов, шли вооруженные наёмники и концы цепей прикреплялись к их поясам, не давая пленным возможности сбежать.

Выглядели они жалко, одетые в разорванные и грязные одежды, многие из них хромали, ступая босыми ногами по раскалённой от полуденного зноя мостовой. По сравнению со своими надзирателями — огромного роста и силы, пленные выглядели невзрачными и маленькими.

«Я никогда прежде не видел таких больших и сильных воинов, как если бы они принадлежали к другому подвиду человека. Кажется в школе, в учебниках по истории, их причисляли к некой ветви приматообразных обезьян, не доживших до нашей современности. По крайне мере по картинкам они были очень похожи на них.»

На их грубых лицах с выпирающими челюстями и покатыми лбами, не проявлялось ни капли сострадания, когда они со свистом обрушивали свои хлысты, на спины не слишком расторопных пленных. Они выглядели слишком сильными, для того чтобы оказать им хоть какое-то сопротивление, несмотря на их численное меньшинство. К тому же большинство пленных представляли собой женщин и детей, с очень малым количеством мужчин. Да и те выглядели раненными и не способными к ведению боя. Ужасная и неприятно бесчеловечная картина разыгралась на площади города Сукильнес.

Солнце нависло в зените, желтым диском над башней с купольной крышей, от чего она бросала длинную тень по центру торговой площади. Я почувствовал себя неуютно и поспешил укрыться за ветвями старого оливкового дерева, чьи раскидистые ветви нависли над частью стены. За густой листвой я был незаметен, но всё происходящее на площади, видел как на ладони. Когда всё свободное пространство заполнилось рядами невольников и их надсмотрщиков, в нижней части башни отворились ворота. Сначала оттуда вышли воины вооруженные щитами с длинными копьями и выстроились в коридор из двух шеренг.

Затем появились троё человек. Впереди выступал широкий и невысокого роста жирдяй в богато украшенной одежде. Не совсем понятно, как его толщина могла превышать его длину и со стены он мне больше казался шаром на ножках. С трудом переваливаясь из стороны в сторону, на своих коротких ногах, жирдяй прошёл десяток шагов и остановился, что бы вытереть пот со лба.

За ним выкатился такой же шар, только меньших масштабов, судя по всему — его сын. Так как выглядел он почти также. Разве что, только более резвый и подвижный.

Замыкал всю эту процессию сухонький и сгорбленный мужчина с залысиной. Подмышкой он зажимал большую книгу, в кожаном переплёте и с металлическими уголками. А под другой подмышкой такие же большие деревянные счёты. Скорее всего казначей или бухгалтер, ведущий записи расхода и прихода.

Воины с копьями двигались в такт с этой тройкой, постоянно обеспечивая безопасный коридор между ними и пленниками. Отсюда я слышал только обрывки фраз, но прекрасно видел, как тройка методично прохаживалась от одного ряда пленных к другим. Толстяк то и дело размахивал руками и шлёпал своими толстыми губами, судя по всему давая какие-то указания.

А его маленькая копия, сновала туда-сюда вокруг да около, и повторяла то же самое. Сгорбленный мужчина лишь кивал головой, вёл подсчёты и что-то записывал в большую книгу. Всех тех невольников, на кого они указывали своими толстыми пальцами, тут же уводили куда-то в неизвестном направлении, через узкие улочки отходящие от площади. Но в любом случае их участи можно было только посочувствовать. Вряд ли их повели отмывать в бывших имперских банях и кормить деликатесами с господского стола.

Постепенно они приближались всё ближе и ближе к рядам пленных, ожидающих своей участи у старой стены, на которой я спрятался. Я смог разглядеть важного господина получше: большой мясистый нос обрамлял его рыхлое лицо, с взглядом тупых по рыбьи выпученных глаза из-под нависших век.