Реквием патриотам

Они настигли Микото и Аоки на самом краю черного моста. Остановил девушку короткий окрик Дзюбея. Она обернулась на его голос и замерла, пытаясь припомнить, кто же перед ней. Тем временем Юсиро и Дзюбей промчались по перилам черного моста, отрезав Злодейское трио (теперь уже Злодейскую пару) от замка Цунаеси.

– Я не дам проклятой силе окончательно отравить твою душу, Микото!
– крикнул Дзюбей.

– Кто ты такой, чтобы заботится о твоей душе?
– поинтересовалась девушка, медленно подходя к наемнику, нарочито покачивая бедрами.

– Девочка, - усмехнулся Дзюбей, глядя на нее почти с отеческой заботой, - ты ведь у меня на коленях сидела и просила покатать на руках. Так что не стоит показывать мне какая ты стала взрослая.

Микото замерла, растеряно хлопая глазами. Однако Аоки не собирался больше стоять на месте. Он рванулся навстречу Юсиро и Дзюбею. Сакаки быстро перехватил меч левой рукой, правой выдернув из ножен вакидзаси. Выстрелом из рукоятки катаны он сбил Аоки на пол - поля пробила грудь Тоумы, а следом в нее вонзился вакидзаси. Аоки рухнул навзничь, под спиной его начала растекаться алая лужа. Дзюбей коротко кивнул Юсиро и вскинул собственный меч.

– Дева Света!
– воскликнул он, глядя в глаза опешившей окончательно Микото, которая не в силах была и пальцем пошевелить под этим взглядом.
– Накоруру! Явись на зов мой. Я, Кирияма Дзюбей, призываю тебя!

Юсиро вскинул руку к лицу. Свет, заливший в одно мгновение все вокруг, был настолько ярок, что терпеть его не было никаких сил. Однако фигура, спустившаяся казалось с самых небес, была еще ярче. И вот свет погас и Юсиро сумел как следует разглядеть ее. Сакаки был сильно удивлен, увидев между ними с Дзюбеем и девушкой по имени Микото сущего ребенка, одетого в просторное кимоно. На плечо ей спикировал с криком сокол. Еще сильнее Юсиро поразился, заглянув в глаза этой девочки. Это были глаза все понимающей и всепрощающей матери. Молодой самурай едва сумел подавить возглас удивления, хотя считал вполне сдержанным буси.

– Ты тоже не устоял перед чарами Девы Света, - шепнул на ухо Юсиро Дзюбей.
– Заглянув в ее глаза впервые, я разразился таким истошным воплем.

– Ты только прошептал "мама", - улыбнулась Дева Света Накоруру, оборачиваясь к Микото.

Дзюбей рассмеялся. А вот Юсиро было не до смеха, он был слишком поражен всем произошедшим.

Микото рухнула на колени перед Накоруру, из глаз ее в три ручья хлынули слезы. Дева Света обняла ей, прижала к груди, снова вспыхнул ослепительный свет и обе женщины исчезли, словно растворившись в нем. Дзюбей с Юсиро остались одни на краю черного моста.

– Идем отсюда, - хлопнул наемник по плечу молодого самурая.
– Трупы не самая лучшая компания.

Когда оба ушли и голоса их (самурай и наемник переговаривались на ходу обо всем и ни о чем) затихли, с пола поднялся Аоки Тоума. Раны на его груди стремительно затягивались, он выдернул вакидзаси, отшвырнув его подальше, и рассмеялся.

– Глупцы! Я получил-таки все, чего добивался. Вся, вся, вся сила достанется мне. Ни старику Оборо, ни сопливке Микото, а мне.

Он вскочил на подоконник и ступил на черный мост, ведущий в последний замок Цунаеси - к источнику его силы. Мост и большую часть покоев неестественного замка Аоки миновал без проблем и уже через несколько минут переступил порог главной его комнаты, черной копии той, что всегда была заперта изнутри в замке Тенгэн. С каждой секундой, с каждым пройденным шагом, катана в руках Аоки наливалась багрянцем все сильнее и сильнее, теперь могло показаться, что он раскален и его только что вынули из печи или сняли с наковальни.

Войдя в ту самую комнату, он прошел к небольшому капищу, установленному в самом центре его. На нем распластался Оборо, выглядевший прямо как живой, вот только в груди его, точно напротив сердца, зияло небольшое отверстие.

– И что ты теперь станешь делать, Аоки?
– поинтересовался Делакруа, возникший (словно соткавшийся из мрака) в углу алтарной комнаты.
– Без живого сердца тебе не освободить силу, заключенную в капище Килтии. Мое, к слову, не подходит, я уже не совсем человек.

– Для этого-то мне и нужен этот меч, - ответил ставший словоохотливым в ожидании триумфа Тоума, заскакивая на тело Оборо.
– Он напоен кровью сотен человек, убитых им, они отворят для меня силу забытой богини и они же не дадут ей сжечь мою душу дотла.
– Он рассмеялся снова и вонзил клинок в отверстие в груди Оборо.

– Посмотрим-посмотрим, - бросил Делакруа, вынимая для страховки свой черным меч, за пульсировавший в руке настолько эта комната была напоена темной силой богини смерти.

Однако все его сомнение развеялись, когда в тело Аоки ударил из алтаря мощный поток света. Самурай не растаял в нем, он кричал от наполняющей его силы, однако она не разрушала его.

– Проклятье, - прошипел Делакруа, готовясь к бою.
– Без рисунка. Будь оно все проклято. Знай я об этом мече в свое время, правил бы уже давно этим миром.

Когда поток иссяк и на алтаре остался лишь Тоума Аоки с почерневшим мечом в руках, Делакруа шагнул ему навстречу, поднимая свой.

– Последнее капище Килтии в нашем мире, - шепнул он.
– Теперь моя метущаяся душа, наконец, получила покой. Но ты стоишь на моем пути, ты, Аоки, живое напоминание мне о том, чего я мог достичь и не достиг. Будь же ты проклят за это на веки вечные.

– Какие громкие слова, гаидзин, - бросил Тоума, спускаясь с капища.
– Я запихну их тебе в глотку.

С каждым шагом он менялся. Белые волосы самурая отрастали, рассыпаясь по плечам, лицо темнело, в глазах разгорался огонь, на теле нарастали доспехи, меч в руках из обычной (хоть и кажущейся раскаленной) катаны превращался в суканто-но-тати.

– Ты получил силу, - усмехнулся ему Делакруа, - но не знаешь еще как ей пользоваться.

Делакруа изменился гораздо быстрей, обратившись в сияющего воина в белоснежных доспехах, с которыми несколько дисгармонировал лишь его черным меч.

Они рванулись навстречу друг другу, вскинув оружие для одной-единственной атаки, в полном соответствии с традициями самурайского поединка (которых Делакруа, впрочем, не знал). Клинки не скрестились. В последний миг Делакруа плавно, но вместе с тем молниеносно, ушел вниз и вонзил свой черный меч в живот Аоки. Клинок легко пробил наросшую на теле самурая броню и пронзил его насквозь, выйдя из спины. Делакруа выдернул меч из тела противника, отступил на шаг, глядя как Тоума медленно падает на пол.

– Умения не заменит ничто, - веско произнес Делакруа, возвращаясь в свой обычный вид и с сожалением глядя, как растворяются в воздухе частицы силы Килтии, покидающие тело Аоки.
– Ни меч, ни сила.

Замок также исчезал, лишившись образовавшей его силы древней богини смерти. Пора было покинуть его и как можно скорее.

Глава 11.

– Военно-морской министр говорил мне, что здесь нас встретит адрандец Виктор Делакруа, - произнес капитан Мэттью Перри после обязательных вежливых приветствий на палубе флагмана его эскадры, проводив нас с Кэнсином в свою каюту, - однако я его среди вас не вижу.