Реквием патриотам

Все удивились появлению на набережной министра внутренней безопасности, но больше всех удивлен был, конечно, Кэнсин. Наши дороги разошлись почти сразу после церемонии в Мурото. Кэнсин покинул ряды воинов императора, предпочтя нелегкую во все времена судьбу ронина. Я же как-то сам собой начал заниматься заговорами против власти и также незаметно (даже для самого себя) сделал весьма неплохую карьеру.

– Сержант, - продолжил я отдавать приказы еще не опомнившимся полицейским, - соберите оружие и своих людей. Думаю, у вас достаточно дел на улицах.

Опешившие полицейские и не подумали ослушаться, хотя формально моими подчиненными они не являлись, и поспешили убраться подальше. Я же подошел к невозмутимо стоящему на опустевшей набережной Кэнсину.

– Здравствуй, Кэнсин, - кивнул я ему.
– Давно не пересекались наши дороги.

– Здравствуй, Кэндзи, - открыто улыбнулся в ответ юный самурай.
– Вижу ты сделал неплохую карьеру.

С некоторых пор мы перешли на "ты", хотя сейчас это могло показаться стороннему наблюдателю весьма странным. Я очень сильно постарел за эти несколько прошедших лет - волосы стали совершенно седыми, морщины прорезали кожу на лице; к тому же, я отпустил усы, оказавшиеся на удивление длинными и густыми, что несвойственно такамо (может сказались годы, проведенные вне родных островов), что также отнюдь не молодило меня. А вот Кэнсин почти не изменился с тех пор - все тот же рыжеволосый мальчишка с виду и лишь в самой глубине его больших глаз прячется нечто, о чем догадываются весьма немногие. Если во времена нашего знакомства в опустевшем Сата я казался старшим братом Кэнсина, то теперь вполне мог сойти за отца (или даже очень бодрого деда).

– Не возражаешь против небольшой прогулки?
– спросил я.
– А то надоело трястись в карете.

– Конечно, - кивнул Кэнсин.

Мы повернулись и зашагали по набережной в сторону улицы, поворачивавшей точно к моему министерству.

– И что могло понадобиться всесильному министру внутренней безопасности от скромного ронина?
– поинтересовался Кэнсин.
– У меня есть повод для страха?

– Ужаса, - поддержал его шутливый тон я.
– Я ведь разогнал больше дюжины заговоров, большую часть - самом зародыше. Но и ты не дремал все это время. Одна история с Десятью клинками Макото чего стоит. К слову, нам с Ёсио стоило больших усилий оправдать тебя перед властью. Я несколько часов держал у себя на столе твой смертный приговор.

– Я не мог поступить иначе, - отрезал Кэнсин.
– Макото был сумасшедшим и...

– Мне все равно, - отмахнулся я.
– Однако на тебе висело убийство особого императорского чиновника и его боевой группы, а также сотрудничество с врагом императорской власти, с Аоси, не смотря ни на что, не снято это "звание", ну и такие мелочи как несколько сгоревших домов. Мне пришлось едва ли не за руки держать Седэна, так он порывался покончить с тобой. Ну да это тебе так, для общего развития. В прошлом у нас не по одному подобному греху, при сегунате мне "светило" в самом лучшем случае сэппуку без каймаку, в худшем же - несколько часов в кипящем масле.

– Спасибо за напоминание, но для чего ты говоришь мне об этом? Не думаю, что я привлек твое внимание просто как старый знакомый.

– Не то чтобы совсем, - пожал плечами я.
– Можешь верить, можешь не верить, но на набережную мой кучер свернул лишь для того, чтобы не завязнуть в толпе, так что наша встреча действительно счастливый случай. Однако дело у меня к тебе, можно сказать, есть. Дело в том, что через несколько дней в Дзихимэ прибывает страндарский военно-морской министр - это, кстати, наш старый знакомый Мэттью Перри; я подозреваю, что некие силы готовят покушение на него.

– Для чего?
– удивился Кэнсин.
– Это же безумие, оно ни к чему не приведет.

– Ты скажи это тем мальчишкам, что вчера напали на страндарское посольство, или убийце, что раз за разом выходил в ночь и приканчивал материковых коммерсантов. Да, я благодарен тебе за то, что избавил всех от него.

– Не за что меня благодарить, - покачал головой Кэнсин.
– Я никого не убиваю, ты знаешь, а убийца покончил с собой после того, как я сломал ему правую руку и несколько пальцев на левой.

– Я веду к тому, что этим новым патриотам, - так называли себя приверженцы сегуната и его изоляционистской политики, - не нужны ни поводы для выступлений, ни хоть сколь-нибудь реальные шансы что-то из этого выручить. Многие считают, что гражданская война закончилась с вступлением на престол Мэйдзи, но это не так, думаю, ты понимаешь, Кэнсин. Мне, например, нынешняя обстановка очень напоминает то, что творилось в Химэндзи незадолго до начала открытых военных действий.

– Может и так, - развел руками Кэнсин, - но какое это имеет отношение ко мне. Может, я и сражался с Десятью мечами Макото, но к заговорам против власти отношения не имею и уж тем более, на посольство не нападал.

– Знаю, но ты мне нужен сейчас. Ты помог нам тогда, помоги и сейчас. Ты даже представить себе не можешь насколько ты нужен мне.

– Прости меня, Кэндзи, - помотав склоненной головой, произнес Кэнсин.
– Я - ронин и хочу остаться им. Когда-то я отчаянно боролся за своим идеалы, старался спасти как можно больше людей, но получалось, что громоздил лишь горы трупов. Мой учитель, Хико Сейдзюро, был прав - я безнадежный глупец, я понял, что убийством никого не спасти слишком поздно, и даже тогда продолжил убивать, почти ненавидя себя за это. Сейчас я хочу пожить так, как хочется мне, не ввязываясь ни в какие "темные" дела.

– Они сами находят тебя, - усмехнулся я.
– Но я уважаю твой выбор, Кэнсин. И очень жалею, что не сделал подобный несколько лет назад.

Мы распрощались и я зашагал к внушительному зданию министерства, а Кэнсин - куда-то еще, где его ждали друзья. Я наводил о нем справки и старался все время держать его, что называется, в поле зрения, поэтому знал - вокруг него образовалась небольшая, но очень сплоченная группка достаточно интересных молодых людей.

– Беееее, - протянул Яхико, демонстрируя Каору свой длинный язык.
– Хуже еды я никогда не ел!

– Не нравится, - буркнула девушка, - готовь сам. Саноскэ, не смей есть порцию Кэнсина!
– тут же окликнула она мастера рукопашного боя, склонного к уничтожению всякой еды, оказавшейся в пределах досягаемости его достаточно длинных и тренированных рук.

– Эта еда просто отвратительна, - поддержал мальчика Сагара Саноскэ, - я не хочу, чтобы Кэнсин ею отравился.

– Кто тут хочет отравить меня.
– В додзе вошел сам Кэнсин, на чью еду только что покушался Саноскэ.
– Я слишком хочу есть, чтобы еще чувствовать вкус еды, - сказал он и сел за стол.

– И ты туда же!
– вскричала Каору.
– За это ты будешь мыть посуду!

Кэнсин пробурчал что-то с набитым ртом, но взбешенной Каору ответ и не требовался. Она вихрем вылетела из комнаты, оглушительно хлопнув фусума. Саноскэ и Яхико рассмеялись.

– Ты опять подрядился на женскую работу, - отсмеявшись, бросил Кэнсину Саноскэ.
– Нельзя же быть постоянно под пятой у Каору, этак ты скоро превратишься в женщину.

– Каору не очень хорошо готовит, - заметил Кэнсин, - а посуду моет слишком небрежно. Я не хочу подхватить какую-нибудь заразу от тебя или Яхико.