Ремесло древней Руси

Большой четкости требовала также отливка тонких серебряных бус для многобусенных височных колец. Эти бусы иногда покрывались позолотой (что совершенно невозможно для деревенского ремесленника) [1078] . Некоторые литые вещи дополнительно обрабатывались напильником [1079] . Это обстоятельство также может говорить в пользу городского происхождения таких вещей.

Очень широко применялась чеканка различными пуансонами и, как упрощение чеканки, необходимое при массовом изготовлении — орнаментировка мягкого металла стальным зубчатым колесиком. Следы зубчатого колеса можно найти на многих новгородских вещах [1080] . Через 24 точки характер рисунка повторяется, что указывает на то, что колесико имело 24 зубца. Некоторые браслеты имеют приклепанные колечки, в которые вдевается еще одно, свободно висящее кольцо [1081] .

1078

Курганы С.-Петербургской губ., табл. I, рис. 15.

1079

Там же, табл. V, рис. 25; табл. VIII, рис. 16; Гдовские курганы, табл. XXIV, рис. 12, 20.

Единственная на русском языке работа по истории этого инструмента (Э. Кореневский. История напильника. — «История техники», 1934, вып. II) является сокращенным переложением немецкого труда (O. Dick. Die Feile und ihre Entwicklungsgeschichte, 1925) и поэтому ни слова не говорит об истории напильника на русской почве, между тем как напильник появился в русских городах еще в XII в.

1080

См., напр., браслет из раскопок Ивановского в Арбонье. Коллекции ГИМ.

1081

Гдовские курганы, табл. XXV, рис. 18 и 19.

Упоминавшиеся выше перстни Лихвинского клада, найденные вместе с трехлопастными височными кольцами, несомненно, представляют работу хорошего городского мастера — сложная спайка боковин щитка, тонкий рисунок и, наконец, чернь в углублениях не оставляют в этом сомнений. По своему сюжету рисунки перстней очень близки к архитектурным рельефам.

Очень интересен вопрос о витых проволочных браслетах. А.В. Арциховским доказано, что они характерны для XIII–XIV вв. [1082] В это время проволочные браслеты распространены очень широко. Проволока в них всегда тянутая (в отличие от мелких поделок, для которых проволоку ковали); куски проволоки достигают длины 150–200 см. Изготовление такой проволоки возможно лишь на специальном волочильном станке со стальным волочилом, предполагать наличие которого в деревне трудно.

1082

А.В. Арциховский. Курганы вятичей, стр. 138.

Проволока употреблялась самых различных калибров — от тончайшей канители и нитей для филигранных работ до толстого дрота в 3 мм. Даже при учете малого коэффициента сопротивления у серебра и меди эта работа требовала применения ворота.

Единственный предмет, который можно связывать с волочильным делом (?), был найден на территории городка со слоем XIII–XV вв. [1083]

Районы сбыта вещей, встречающихся в курганах XIII–XIV вв., не могут быть изучены с желательной степенью полноты в силу ограниченного количества их. Вероятность определения вещей, сделанных в одной литейной форме, тем меньше, чем меньше вещей данного типа.

1083

Н.И. Булычов. Журнал раскопок 1899 г., табл. XIX, рис. 20 (Спасский Городец). — Если эта вещь не является редкой формой кресала, то ее можно рассматривать только как «калибр» для волочения проволоки. Вопрос о местах изготовления проволоки пока не может быть решен окончательно, но есть ряд данных в пользу города, где этот вид производства был хорошо известен с X в.

Помимо сложности оборудования за то же говорят и факты имитирования витых проволочных браслетов при помощи давно знакомой техники литья.

Ложно-витые браслеты, подражающие проволочным браслетам XIII–XIV вв., доказывают большую трудность изготовления волоченой проволоки, чем имитирующего ее литья. — См. Н.И. Булычов. Раскопки 1899 г., табл. XXIV, рис. 19 и 21 — две половинки литого браслета, подражающего витому из трех проволок; браслет происходит из маленького городка Серенска.

В качестве примера возьмем упомянутые выше пластинчатые перекрытые гривны. Самый тип этих гривен восходит к очень древней эпохе и роднит между собой вятичей и радимичей, но некоторые экземпляры гривен относятся к XIII или XIV вв.

Массивные серебряные бляшки нескольких гривен, украшенные семилепестковой розеткой, отлиты в одной литейной форме. Разбросаны эти бляшки, сделанные одним мастером, на протяжении 60 км (Звенигород-Москва).

Интересен также район распространения новгородских овальнощитковых височных колец с орнаментацией зубчатым колесом. Он уже не совпадает с прежними племенными границами словен: овальнощитковые кольца есть и в районе новгородской колонизации (Волоколамск) и далеко за пределами его в Смоленском, Можайском, Серпуховском княжествах.

Какие же выводы следуют из рассмотренной выше техники деревенского ремесла XIII–XV вв.?

Часть производств, как, например, гончарное и кузнечное, остались без существенных перемен на той же стадии развития, на какой их застало монгольское нашествие, и находились на этой стадии местами даже до XIX и XX вв.

Серьезные изменения претерпевает доменное дело, которое обособилось от кузнечного, выросло в техническом отношении и существенно отличалось по своим организационным формам от деревенского ремесла. Доменное дело точнее было бы назвать промыслом, связанным с рынком, и рынком не столько деревенским, сколько городским.

В ювелирном искусстве мы наблюдаем постепенное вытеснение местного деревенского литья более разнообразной и совершенной по качеству продукцией городских серебреников, работавших на широкий рынок. В наибольшей мере это относится к Новгородской земле. Район сбыта ювелирных изделий к этому времени возрастает в 3–4 раза по сравнению с XII–XIII вв. Это обстоятельство также нужно отнести за счет перехода основного производства предметов роскоши из деревни в город.

Имеем ли мы здесь дело с крупными городами вроде Новгорода или с небольшими ремесленными поселками вроде рядков — сказать трудно, но изменения (и притом прогрессивного характера) здесь несомненны. Связь города с деревней, намечавшаяся еще в дотатарское время, была прервана монгольским завоеванием, но затем вновь была восстановлена, причем в областях, не разоренных татарами, в большей степени (Новгородская земля). Техническая сторона деревенского ремесла изменялась незначительно; можно даже предполагать, что не было вовсе никаких перемен.

Больше сведений у нас о новых специальностях, новых ремеслах в деревне конца XV в. Время их появления в большинстве случаев нам неизвестно. Некоторые специальности, широко распространенные (напр., сапожники, швецы), могли появиться еще в домонгольскую эпоху, но доказательств этому найти не удалось. Приведем список профессий, встречающихся в древнейших новгородских писцовых книгах [1084] :

Домники

Кузнецы

Ведерники

Серебреники

Гончары

1084

Для Вотской и Шелонской пятин такой список составлен Гневушевым (Ук. соч., стр. 249–253). При проверке оказалось, что в него не включен только один токарь Якименко (НПК, т. V, стр. 249–253). Домники из него были исключены; мы дополнили этот список по данным других писцовых книг, включив всех деревенских ремесленников. Не все специальности здесь связаны с ремеслом, но они характеризуют состав неземледельческого населения деревни.

Сапожники

Кожевники

Овчинники

Седельники

Швецы

Швецы портные

Колпачники

Бочешники

Решетники

Ситники

Токари

Смычники (?)

Мельники

Жерновники

Пивовары

Сольники

Дегтяри

Коневые лекари

Кровопуски

Опанечники

Плотники

Огородники (?)

Скоморохи

Каточники (?)

Сведениям о ремесленниках, сообщенным писцовыми книгами, доверять нельзя. Писцы нередко упоминали некоторых ремесленников попутно, случайно, и делать какие бы то ни было выводы о количестве ремесленников на основании писцовых книг было бы рискованно. Ремесленники, упомянутые в писцовых книгах, — это только часть общей массы деревенских мастеров. Несомненно, значительное количество ремесленников скрывается под туманным термином «непашенных людей», занятия которых указаны далеко не всегда.

С другой стороны, возможно и обратное положение: среди тяглого земледельческого населения, положенного в обжи, писцы не всегда отмечали побочное занятие крестьянина (ремесло, промыслы), так как в их задачу входило подробное описание тяглого населения, а не обзор всех занятий населения.

В силу этого писцовые книги, единственный материал, от которого можно было бы ожидать наиболее полного освещения деревенского ремесла, на самом деле могут быть использованы весьма ограничительно [1085] .

1085

Гневушев, внимательно рассмотревший вопрос о сельских промышленниках (понимая под ними и ремесленников), пришел к довольно пессимистическому выводу: «Полученный нами общий процент пашенных и непашенных промышленников значительно ниже действительного» (курсив наш. — Б.Р.). — А.М. Гневушев. Очерки экономической и социальной жизни сельского населения Новгородской области после присоединения Новгорода к Москве, т. I, ч. 1, Киев, 1915, стр. 248.

Если в приведенный список мы подставим цифры количества упоминаний различных профессий, то получим некоторые сравнительные данные, не отличающиеся, опять-таки, особенной полнотой. Так, например, по книгам Шелонской и Вотской пятин мы знаем 109 кузнецов, 27 швецов, 10 плотников, 8 гончаров, 8 сапожников. Остальные специальности насчитывают только по три представителя. Такое резкое количественное различив не могло быть случайным: оно должно было отражать существование ведущих ремесел и второстепенных. В нашем списке они расположены по группам. Разберем каждую из них в отдельности.

В первую группу входят ремесленники-металлурги. Домники связаны более с промыслом, с добыванием сырья для кузнецов не только деревенских, но и городских.

Кузнецы — преобладающая специальность в деревне, по-прежнему изготавливающая для крестьян основную массу хозяйственного инвентаря. По-прежнему кузнецы имеются не в каждой деревне, а одна кузница обслуживает несколько соседних поселков (10–20). При измельчании самих поселков иногда получалось так, что вся деревенька состояла из двора кузнеца и его сыновей.