Ремесло древней Руси

Погост Илеменской на Шелони.

Дворник Якимко — токарь (нетяглый) -

Двор Стехно да Лутко -

Двор Смешко-швец [1180] — непашенные.

Погост Березской на Ситне.

Двор Федко Алешков — дегтярь -

Двор Кипр — швец-портной -

Двор Ивашко — сапожник -

Двор Ерех Васков — плотник -

Двор Дмитрок Сотона — швец-портной [1181] — непашенные, на денежном оброке.

1180

НПК, т. V, стр. 163.

1181

НПК, т. V, стр. 305.

Погост Сабельской.

«На погосте жъ худые люди бес пашни на церковной жъ земл?»; среди них — кузнец Олушко [1182] .

Погост Голинской.

Среди тяглых упомянут плотник, непашенные люди — рыболовы и гончар [1183] .

Подобную концентрацию ремесленников наблюдаем не только в погостах, но и в деревнях, напр., в дер. Коплицы (в Васильевском погосте): 2 двора пашенных, 5 дворов непашенных, из которых 2 принадлежат сапожнику и швецу [1184] . Такая деревенька являлась уже зародышем рядка.

1182

НПК, т. V, стр. 153.

1183

НПК, т. V, стр. 301. — Эти примеры можно умножить. См., напр., Бронницкий погост (НПК, т. II, стр. 444), Которский погост (НПК, т. IV, стр. 109), Опоцкий погост (НПК, т. IV, стр. 162), Добровский погост (НПК, т. V, стр. 180) и ряд др.

1184

НПК, т. V, стр. 293.

Все эти рядки, погосты, деревни с ремесленниками возникали на владельческих землях, но с собственно-вотчинным хозяйством они не были связаны ничем, кроме оброка. Никакой организующей роли вотчины мы здесь не видим, и их возникновение надо связывать с ростом производительных сил деревни вопреки наличию вотчины и ее аппарата [1185] .

На другом полюсе вотчинного комплекса, при дворе господаря вотчины, также складывались ремесленные группы, порой очень значительные.

1185

С.А. Тараканова (Ук. соч., стр. 65) считает, что процесс выделения ремесла из сельского хозяйства проходил интенсивнее в пределах крупных вотчин. Это может объясняться большей экономической устойчивостью крупной вотчины, но данных о воздействии вотчинника на выделение ремесленников у нас нет.

Слабость и неорганизованность внутренней торговли, пути которой были во многих местах перерезаны феодальными (а, следовательно, и таможенными) границами, неустойчивость каждого отдельного боярского двора в эпоху постоянных усобиц — все это заставляло придерживаться старого принципа: «omnia domi nascuntur». Усадьба князя или монастырский двор, действительно, располагали целым штатом разнообразных ремесленников. Очень яркую картину богатого феодального замка со множеством мастеров и слуг рисует духовная грамота двоюродного брата Ивана III князя Ивана Юрьевича Патрикеева, написанная в конце XV в. Хозяйство Ивана Юрьевича складывалось по крайней мере, с 1437 г., когда он стал наместником московским. Своей жене Евдокии, сыну Ивану и сыну Василию (будущему вождю нестяжателей) князь Иван передал 126 ч. челяди (не считая 30 человек, отпущенных на волю). Духовная грамота упоминает следующие профессии:

Псари

Стрелки

Трубники

Утятники

Сокольники

Садовники

Огородники

Конюхи

Рыболовы

Бронники

Портные мастера

Серебряные мастера

Плошники (?)

Скорняки

Повара

Хлебники

Мельники

Дьяк

Истобники

Ключники [1186]

Дворовая челядь Патрикеева распадается на четыре разряда: вотчинная администрация, слуги, связанные с охотой, слуги, готовящие пищу, и ремесленники. Состав последних достаточно разнообразен. Здесь и мастера, изготавливающие одежды (портные, скорняки), и плотники, и оружейники, и даже ювелиры. Этому же князю принадлежала ремесленная слобода в Москве: «Да мои же м?ста Заяузьская слободка съ монастыремъ съ Кузьмодемьяном», где проживали кузнецы, от которых и церковь Кузьмы и Демьяна носила название «что в Старых Кузнецах» [1187] .

1186

СГГ и Д, ч. 1, № 130, стр. 337.

1187

Руднев. Московская Космодамианская, что в старой Кузнецкой церкви, М., 1872, стр. 7, 9. — Для начала XVI в. мы располагаем еще одним перечислением ремесленников-холопов в боярской вотчине. Духовная грамота боярина П.М. Плещеева до 1510 г. знает повара, казанников (котельников), сагайдачника, плотника, хлебника, чеботника. — С.А. Шумаков. Обзор грамот Коллегии экономии, вып. 4, М., 1917, стр. 309–311.

Монастырское хозяйство также знало вотчинных ремесленников, работавших или в самом монастыре, или в слободах, непосредственно примыкавших к нему. В каждом монастыре существовала «Кузнечья башня», в которой (или близ которой) располагалась монастырская кузня. Известны и кузнецы в составе монастырских мастеров [1188] .

Помимо прямых упоминаний ремесленников в монастырских актах, мы должны еще учесть наличие разнообразных мастеров в составе монастырской братии. В женских монастырях монахини и послушницы занимались различными рукоделиями, цветным шитьем и т. п.

1188

АЮ, т. I, стр. 120 (Кузнец Михаил известен по актам 1428–1434 гг.).

В мужских монастырях часть монахов владела ремеслами и прикладным искусством. Переписывание книг, живопись, ювелирная работа — вот те виды производственной деятельности монахов, которые чаще всего встречаются [1189] .

В монашеских житиях очень часты указания на различные черные работы, выполнявшиеся монахами. Эти указания нельзя, разумеется, понимать слишком расширительно. Феодальный монастырь во всем, начиная с внешности, очень мало отличался от княжеского или боярского двора: «…Во иноческом образе строим каменные ограды с палаты и позлащенные узоры с травами многоцветными: аки царские чертоги украшаем себе в келиях…» [1190]

1189

Как на пример, можно указать на монаха Сергиева монастыря Амвросия, прекрасного золотых дел мастера, создавшего целую школу ювелиров. Единственная подписанная его вещь — это сканный складень: «В л?то 6964 сiя iкона д?лана въ Сргееве монастыр? при благов?рном великом князi Васил Васильевиче повел?нiемь iгумена Васiана Сергеева монастыр? рукою iнока Амброс…» — Ю. Олсуфьев. Опись крестов Троице-Сергиевской лавры, 1921, стр. 135.

Амвросий работал, очевидно, не только в 1456 г., но и ранее. Есть несколько изящных вещей, связываемых с его именем. В XVI в. в этом же монастыре упоминаются специальные мастера «крестечники». Это, очевидно, ювелиры, делавшие кресты.

1190

Беседа преподобных Сергия и Германа Валаамских чудотворцев. — ЛЗАК, СПб., 1895, вып. X, стр. 8.

Для более раннего времени хорошую характеристику монастыря дает сказание о Луке Колоцком, основателе Колоцкого монастыря близ Можайска: «И постави дворъ себ?, яко н?кiй князь, храмы св?тлы и велицы, и слугъ много собра… и трапеза его много брашна им?аше тучныхъ…» (Никоновская летопись 1413 г. — ПСРЛ, т. XI, СПб., 1897, стр. 222).

Монахи в монастыре резко делились на группы в зависимости от их общественного и имущественного положения до пострижения.

Монах, который имел собственные вотчины, который «…слуги и лошади держитъ собинные, и саадаки и сабли и ручницы возитъ съ собою…» [1191] , ничем не отличался от боярина.

В постановлениях Стоглава разъясняется причина таких послаблений: «Да въ великихъ монастырехъ стригутся князи и бояре и приказные люди великiе… и даютъ вкупы великiе села и вотчины по душахъ своихъ… и т?мъ… законовъ не полагати» (курсив наш. — Б.Р.) [1192] . С другой стороны, в монастырях были «такие монахи [из числа принятых без вклада за „богорад“]», у которых «руци посиневшие и опухшие… брашно же в них обретаемо — хлеб овеян невеян или класы ржаные толчены и таковая хлебы сухи без соли… о одежи же что и глаголати? — искропаны и вошми посыпаны…» [1193]

1191

АИ, т. I, № 212, стр. 405 (Челобитная о своевольствах старца Александра).

1192

Стоглав, СПб., изд. Д.Е. Кожанчикова, 1863, гл. 52, стр. 177–178.

1193

Зиновий Отенский. Истины показание к вопросившим о новом учении, Казань, 1863, стр. 898–899.

Вспомним те суровые наказания, которым подвергались монахи-ремесленники за порчу иглы, усморезного ножа или шила по уставу Студитского монастыря [1194] .

Такое резкое расслоение монастырей церковники пытались скрыть фразами об одинаковой дисциплине в монастыре для всех: «Вси единому игу послушания поклонены и единым ярмом повиновения затязаеми» [1195] .

И как бы в ответ на эту лицемерную фразу церковника-осифлянина, который «оболкся во одежду овчюю, а внутрь полна хищения и неправды», Иван Грозный восклицал: «Да како едино коли боярин [в монастыре] по старому же боярин, а холоп по ста рому же холоп!» [1196] .

1194

Ф. Буслаев. Историческая христоматия, М., 1866. Устав Федора Студита в составе Кормчей 1280 г. — Этот устав, воспоминавшийся церковниками в моменты обострения антицерковных движений, был оживлен на русской почве в XIV в. в эпоху стригольников и еще раз в конце XV в. в связи с новой ересью.

1195

Б.А. Рыбаков. Воинствующие церковники XVI в. — «Антирелигиозник», 1934, № 3–4.

1196

Там же.

Приведенные нами факты взяты из публицистической литературы XVI в., но и ранее, во второй половине XV в., в известном монастырском уставе Иосифа Волоцкого внутреннее деление монахов было проведено очень четко. Учреждено было три «устроения». Одни имели рубище и лапти, питались хлебом, солью и водой; другие могли есть варево, носили ряски, шубки, мантии, обувались в кожаные сапоги. Третье же устроение: «принимати вся обретающаяся на трапезе утешения» [1197] .

1197

«Повесть о житии Иосифа», стр. 45 (ЧОИ и ДР за 1903 г., кн. 3, М., 1907). — Классовая дифференциация внутри монастыря прикрывалась лицемерными рассуждениями о том, что чем тяжелее «устроение», тем больший подвиг совершает монах, тем ближе он к «царству небесному».

В составе меньшой братии монастырей были и ремесленники, и многочисленные слуги, на которых лежали обязанности по содержанию поварен, квасных, сушил, солодил, рыбных ловель, мельниц и других разделов сложного монастырского хозяйства [1198] .

Наряду с ремесленниками-монахами (определить которых нам помогает лишь какая-нибудь счастливая случайность, вроде записи Амвросия на своем изделии), в монастырях работали и ремесленники-холопы. Монастырский двор был широко связан и с ремесленниками, жившими за стенами монастыря. Формы этой связи очень характерны для феодального периода: во-первых, связь через заем, а, во-вторых, патронирование посадских ремесленников [1199] .

1198

Положение меньшой братии, монахов, принятых в монастырь без вклада и потому определенных на черную работу, напоминает положение, существовавшее в цистерцианских монастырях Франции. Для сохранения видимости нестяжательства цистерцианцы отказались от серважа, но заставили зависимое от монастыря население — конверзов одеть монашескую рясу и по-прежнему выполнять работы в поле и в мастерских. К прежним обязанностям прибавилось слушание мессы и подчинение монастырскому уставу. Положение конверзов очень близко к положению меньшой братии русских средневековых монастырей. — См.: Б.А. Рыбаков. Воинствующие церковники XVI века. — «Антирелигиозник», 1934, № 3–4.

1199

В завещании симоновского старца Андриана (1460) указан ряд кабальных грамот на ремесленников: Семена Киверника, Осташа Топакова гончара, Сеньку Черного киверника. — АЮБ, т. I, стр. 554.

Подобное явление мы наблюдаем и в светских вотчинах (хотя они чаще давали обратную картину разорения князей). В духовной князя Кривоборского в качестве его должников упоминаются кузнец, огородник, мельник, котельник (1513). — Б.Н. Тихомиров. Ремесло в Московском государстве в XVI в. — ИАН ООН, 1933, № 2, стр. 120.

В дополнение к этому можно указать духовную И.М. Перепечи-Посульщикова (до 1500 г.); там упоминаются киверник и токарь. — Н.П. Лихачев. Сборник актов, собранных в архивах и библиотеках, вып. 1, СПб., 1895, стр. 3, 4.

Закладничество было очень распространенной формой взаимоотношений ремесленника и феодала. Примеры приведены в статье Л.В. Черепнина «Из истории древнерусских феодальных отношений в XIV–XVI вв.» — «Исторические записки», 1940, вып. 9, гл. VI — Закладничество ремесленных слобод, стр. 60. Здесь не только швецы-портные, которых мы уже видали в качестве захребетников, а различные специалисты: сапожники, гвоздочники, ложечники, укладники, ковшечники, являются клиентами монастыря.

В некоторых случаях договорные грамоты предусматривают отказ от закладников: «а гости и суконников и городских людей блюсти ны с единого, а в службу их не примати».