Ремесло древней Руси

«Деревня Леванидово: дворъ Леванидко кузнецъ, дворъ сынъ его Сенка; с?ютъ ржы пол — 5 коробьи» [1086] .

В деревне Кузнецовой имелось два двора — один из них принадлежал Илейке Кузнецу [1087] . Деревня Орефино. Указан только один двор кузнеца Микулки [1088] .

Отношение деревенских кузнецов к земледелию различно. Чаще всего кузнецы причислены к «худым людям без пашни», иногда переведены на «позем», иногда из записей писца невозможно уловить (при огульном вычислении обеж в деревне) отношение кузнецов к земледелию; иногда же встречаются пашенные кузнецы, владеющие определенным наделом и обрабатывающие его.

1086

НПК, т. II, стр. 124.

1087

Там же, стр. 125.

1088

Там же, стр. 173, ср. еще стр. 318.

Большинство же деревенских кузнецов собственного сельского хозяйства не вело. Замечается почти полный отрыв кузнецов от сельского хозяйства в районах с наибольшим количеством домниц (Каргальский и Никольский-Толдежский погосты Вотской пятины). Там кузнецы, работавшие на рынок, жили кучно (напр., 15 дворов из 64 в с. Пилолы) в одном селении и не занимались сельским хозяйством [1089] .

Наоборот, связь с пашней становится более заметной, если мы обратимся к обычной деревне вне промышленного района [1090] . Оброк помещикам кузнецы выплачивали или деньгами, или своей продукцией — лемехами, топорами, рукоятными сковородами, косами [1091] . По платежеспособной мощности кузница приравнивалась к «сохе» [1092] . К сожалению, мы лишены возможности дать картину распределения этих видов оброка и их последовательной смены.

1089

НПК, т. IV, стр. 906–907. — Этот отрыв от сельского хозяйства произошел в конце XV в., так как по «старому письму» кузнецы еще платили оброк хлебом, сеном, мясом и т. п.

1090

НПК, т. II, стр. 124, 173; т. V, стр. 306, 307, 347.

1091

Лемехи и сошники: НПК, т. III, стр. 919, 923; топоры: НПК, т. V, стр. 217; сковороды: НПК, т. III, стр. 502; косы: НПК, т. V, стр. 217.

1092

ААЭ, т. I, № 32: «кузнець за соху».

Отсутствие в деревне специализированных ювелиров подтверждается как археологическими данными XIV–XV вв., так и единичным упоминанием серебреника в писцовых книгах [1093] .

Неясно и положение ведерника. В курганах Обонежской пятины есть медные кованые ведра [1094] . Возможно, что под ведерником писцовой книги подразумевается именно медник, изготовлявший подобные ведра [1095] , но может быть и другое объяснение, если допустить изготовление деревянных ведер. Тогда ведерника нужно будет включить в разряд бондарей, из которых нам известны «бочешники».

1093

НПК, т. V, стр. 247. — При существовании в Московском княжестве термина «серебреник» в смысле крестьянина, задолжавшего «серебро» феодалу, трудно решить вопрос о специальности этого единственного серебреника Новгородских писцовых книг. Можно думать, что термин применен здесь в прямом смысле и обозначает ювелира.

1094

Н.Е. Бранденбург. Курганы южного Приладожья, табл. IX.

1095

НПК, т. III, стр. 498.

Таким образом, группа ремесленников-металлургов по сути дела состоит из одних кузнецов и доменщиков.

В следующей группе мы видим старейших ремесленников деревни — гончаров. В написании этого термина еще сохранилась архаичная форма «горньчар» [1096] .

Писцовые книги очень мало прибавляют к обзору археологического материала по гончарному делу XIV–XV вв., сделанному выше. Столь же отрывочны, как и в отношении кузнецов, сведения о наличии или отсутствии собственной пашни у гончаров, но все же можно указать известное количество гончаров, порвавших с сельским хозяйством [1097] .

1096

НПК, т. IV, стр. 130, 162.

1097

НПК, т. IV, стр. 130, 162; т. V, стр. 301, 309.

Продукция гончаров не фигурирует в списках натурального оброка; гончарная мастерская пропущена в списке ремесленно-промысловых предприятий, поименованных в известной грамоте Василия Васильевича на черный бор [1098] . Единственный случай, когда в феодальных поместьях упоминаются гончары, это договорная грамота рязанских князей Ивана и Федора Васильевичей 1496 г. [1099]

Гончары здесь поставлены не среди ремесленников, а среди княжеских слуг, связанных с охотничьим, рыбным и медовым хозяйством князя. Может быть, не случайно поставлены рядом подвозники медовые и гончары?

1098

ААЭ, т. I, № 32.

1099

«А что наши люди д?леныи ловчане, и они свои м?ста и ухожаи в?даютъ по старин?, и городские рыболове, истобники, псари, подвозники м?ховыи, подвозники кормовыи, и садовники ястребьи, подвозники медовыи и гончяры, неводчики и бобровники, и иные кои мои люди д?леныи, а конокормы по рубеж: и въ то теб? моему брату во все не вступатися». — СГГ и Д, ч. 1, № 127, стр. 322.

В других вотчинных материалах мы встречаем различных мастеров, но гончаров среди них нет. Все это подтверждает наш вывод о незначительном развитии гончарного дела в деревне. Оставаясь сезонным занятием, не отрывавшим гончара от земледелия, его ремесло, базировавшееся на примитивном оборудовании, удовлетворялось, по-видимому, очень ограниченным рынком.

Третью группу нашего списка составляют сапожники и кожевники.

Сапожное дело, несомненно, выделилось к XV в. в специальное ремесло, возникшее, может быть, в предшествующие века, но разделение сапожной и кожевенной специальности едва ли зашло далеко. Упоминания кожевников единичны. Существование специалистов — овчинников совершенно не объясняет широкого развития овчинного промысла, так как им занимались, главным образом, пашенные крестьяне. Оброк овчинами встречается очень часто, между тем как упоминания овчинников очень редки [1100] . Иногда в одной и той же деревне оброк овчинами платят и крестьяне и специалист-овчинник [1101] . Можно поэтому предполагать, что кожевенное и овчинное дело было специализировано еще недостаточно. Но, с другой стороны, в упоминавшейся уже грамоте на Новгородскую волость Кожевнический чан (как производственная единица) поставлен на первом месте среди других объектов обложения [1102] .

1100

НПК, т. II, стр. 360, 363; т. I, стр. 405–406; «Временник, ОИ и ДР», т. XI, стр. 448; т. V, стр. 378; т. IV, стр. 172.

1101

НПК, т. II, стр. 103.

1102

«…а въ соху — 2 коня, да третьее — припряжь, да тшанъ кожевнической за соху,

невод за соху,

лавка за соху,

плуг за 2 сохи,

кузнець за соху,

4 п?шци за соху,

лодья за 2 сохи,

цр?нъ за 2 сохи».

(ААЭ, т. I, № 32, стр. 24)

В этой грамоте нам неизвестно положение кожевника — имелся ли в виду здесь деревенский ремесленник или городской? Судя по тому, что в списке перемешаны ремесленные, промысловые и торговые объекты, можно думать, что речь здесь идет не только о деревне. Анализируя названную грамоту, необходимо обратить внимание на тот район, который подлежал черному бору. Ведь это — волость Торжка, города, издавна связанного с кожевенным делом.

Судя по грамоте, развитие кожевенного дела в новгородских областях достигло значительного развития уже к середине XV в. Можно думать, что кожевенный промысел являлся здесь такой же местной особенностью, как, например, доменный в Устюжне или в Копорье; поэтому и «чан кожевнической» поставлен в данной грамоте впереди всех других неземледельческих объектов.

В остальных областях мы не наблюдаем широкого развития кожевенного ремесла в деревне.

Сапожники, наоборот, составляли довольно устойчивую группу сельских мастеров. Все упоминания о хозяйстве сапожников говорят об отсутствии у них пашни [1103] . Более узкая специализация сапожников встречается так же редко, как и у кузнецов. Есть единичное упоминание в писцовых книгах о седельнике [1104] , но оно, разумеется, не нарушает общей картины слабой дифференцированности сапожного ремесла в Новгородской земле.

1103

НПК, т. IV, стр. 125, 181; т. V, стр. 293 и др.

1104

НПК, т. II, стр. 253.

Сравнительно многочисленной группой ремесленников были швецы. Слово «швец» часто встречается с прилагательным «швец портной». По всей вероятности, различия между обеими формами нет, и под каждым швецом нужно понимать именно портного в нашем современном смысле слова.

Как правило, портные пашни не имеют; есть лишь одно исключение [1105] . В других случаях писцы особо оговаривают отсутствие пашни у швеца. Мало того, можно заметить, что многие швецы, не владея собственным двором, живут на чужих дворах: «Дворъ Левонъ Зерно, сынъ его Филка, да Фомка швець; д?ти его Микитка, да Васко». «Дворъ Грихно Ивановъ, да Голашъ швець». «Двор Филимонко Васковъ плотникъ, да Гавзо Левинъ швець» (курсив наш. — Б.Р.) [1106] . И, наконец, в одном случае швец прямо назван «захребетником» [1107] . Такое несамостоятельное положение портных объясняется, по всей вероятности, природой их ремесла, не связанного ни с собственным двором, ни со сложным оборудованием мастерской. Вплоть до XIX в. по русским деревням сохранились портные, работавшие только на дому у заказчика [1108] . Поэтому двор не представлял для швеца особого интереса и, может быть, для того, чтобы избежать обложения, связанного с дворовладением, швецы предпочитали переходить в разряд захребетников и жить на чужих дворах.

1105

НПК, т. V, стр. 167.

1106

НПК, т. V, стр. 167; т. IV, стр. 162; т. IV, стр. 109. — В последнем случае на том же Копорском погосте мы видим еще двух непашенных швецов.

1107

НПК, т. V, стр. 308 («захребетник Нестерко швец»).

1108

Левашова. Кустарные промыслы Тамбовской и Костромской губерний. — «Отчеты исследования по кустарной промышленности в России», т. III, СПб., 1895, стр. 42.

Специализированные швецы (епанечники, колпачники) единичны.

Далее в нашем списке следуют ремесленники, занятые обработкой дерева. Из них на первое место надо поставить плотников. Плотники владеют дворами, иногда ведут свое хозяйство. Термин «огородник» включен в эту группу крайне условно, так как наряду со старым смыслом этого слова («строитель оград») появляется и новый, современный нам. Правда, старое значение продолжает еще бытовать [1109] , и если придерживаться его, то огородника надо поставить в разряд квалифицированных плотников.

1109

Ср. «огородная осада» (СГГ и Д, ч. 1, № 127, стр. 324) и еще: «… а кого, Господине вымешъ соб? огородниковъ и мастеровъ и тоб?, Господине… два жеребья…» Договорная грамота Вас. Вас. с Вас. Яросл. Боровским около 1451 г. (СГГ и Д, ч. 1, № 79, стр. 184).

Не вызывает сомнений термин «бочешники»; это — бондари, изготавливавшие бочки. Столь же просты и термины «решетники» и «ситники». Малочисленность этих специалистов говорит о слабой дифференциации дофеодального мастерства. Загадочное слово «смычник» [1110] можно объяснить по связи со словом «смык» — примитивная борона [1111] .

Редким в деревне был токарь [1112] . Из ремесленников, связанных с производством съестных припасов, нужно назвать пивоваров. Но пивовары-ремесленники, как и овчинники (см. выше), существовали наряду с домашним пивоваренным промыслом. Оброк с крестьян нередко включал значительное количество пива [1113] , но доля специалиста-пивовара была больше. Так, пивовар Ивашка Матвеев давал «старого доходу 12 бочек пива» [1114] .

1110

НПК, т. II, стр. 686.

1111

D. Zelenin. Russische Volkskunde, B. и L, 1927, стр. 23.

1112

НПК, т. V, стр. 163.

1113

НПК, т. III, стр. 629.

1114

НПК, т. III, стр. 497.