Ремонт и реставрация мебели и предметов антиквариата

Рис. 143

Мы видим сварочный Дамаск различного рисунка и крупности узора как следствие различных исходных материалов, приемов ковки, замысла мастера и т. д. В принципе, чем рисунок плотнее и мельче, тем качественнее должен быть клинок, хотя бывают исключения. Внизу – расслоение Дамаска из-за непровара: слои не соединились друг с другом (рис. 144).

Рис. 144

То, почему категорически не рекомендуется шлифовать булат и Дамаск, хорошо иллюстрирует великолепный грузинский палаш XIX века, дамасский клинок которого, украшенный травлением с арабскими (странно!) письменами был когда-то кем-то почти «убит», то есть рисунок стал едва заметен из-под множества грубых царапин, нанесенных зернами абразива (рис. 145, 146).

Рис. 145

Кстати, сам клинок более чем любопытен – он не прямой, а имеет легкий ятаганный изгиб, сводящий к минимуму потенциал рубящего удара и во столько же раз повышающий силу и удобство укола.

Рис. 146

Как видите, картина плачевная. Между прочим, чтобы иметь возможность любоваться нюансами стальной и прочих поверхностей в деталях, а также выносить об увиденном верное суждение, никак не обойтись без оптики, будь вы хоть сам Соколиный глаз с орлиными перьями в каждом ухе. Лучше всего пользоваться бинокулярной лупой (так называемым щитком), обеспечивающим трехмерную картинку, но достаточно и самой простой линзы.

По-хорошему, то, что вы видите на фото, следует нормально отшлифовать нежнейшим бруском, а затем протравить для выявления узора. Только что при этом станет с орнаментами и прочим декором?

На этой печальной ноте рассказ о Дамаске и булате можно закончить. Хочется думать, что тот, кто внимательно прочел материал, сможет при случае отличить одно от другого и уж никак не станет ломать старинную саблю на куски в тщетных попытках сделать себе пару ножей.

Подлинник или подделка?

Изготовление контрафактной продукции, подделка и копирование изделий известных марок и мастеров придуманы лукавыми человеками вовсе не в наши дни. Наряду с известной профессиональной деятельностью фальсификация является одним из древнейших и любимых наших развлечений по самой простой причине: она гарантированно приносит добрую прибыль. Трудно сказать, увлекались ли римские аристократы собиранием старины так, как это понимается сегодня, и были ли, например, тогда мастера, выколачивавшие медные греческие доспехи, чтобы затем, быстренько состарив их, продавать под видом афинских, трехвековой давности, но на излете Средневековья практика новодельного антиквариата уже оформилась и вполне процветала.

Давайте для интереса почитаем, что писал о подделках и подделыциках уже не раз цитировавшийся и упоминавшийся нами многоуважаемый В. Бехайм на страницах своей знаменитой «Энциклопедии оружия», изданной, заметим, в конце XIX века. Что примечательно – за сотню с лишним лет ничегошеньки не изменилось, разве что армия любителей старины увеличилась многократно, и во столько же раз упала их эрудиция.

«Определение подлинности оружия – одна из самых сложных задач для коллекционера. Это требует, наряду с хорошим знанием истории, изучения колоссального количества форм, свободной ориентации в бесчисленных вариантах стилей и знания старинных способов производства. При этом у эксперта должен быть «верный глаз» – достоинство, которым может похвастаться не каждый. Несомненно, длительным практическим упражнением можно развить в себе способность точной и верной оценки, но многие так никогда и не достигают полной безошибочности – им недостает природных способностей. Собиратель чаще имеет культурно-историческое, чем профессиональное образование, что, хотя и служит подспорьем, «верного глаза» не дает, а торговец, зачастую совсем необразованный и руководствующийся чутьем, умеет приобрести этот «верный глаз» при многолетней продаже старинных произведений искусства. Оба часто бывают обмануты, но у собирателя, как правило, подделка остается лежать как бесполезный хлам, в то время как торговец умеет ловко от нее отделаться. Каждый год за дешевые фальшивки платят немыслимые суммы, и притом люди, считающие себя тонкими знатоками. Верного критерия определения цены в нашем деле не существует. Еще и сегодня опытный собиратель может приобрести драгоценнейшую вещь за несколько монет, а за многие предметы весьма посредственной ценности запрашивают и, увы, дают неимоверные деньги.

В пользу класса людей, занимающихся ремеслом фальсификатора, надо сказать, что многих из них на безнравственный путь толкает сама публика. Подавляющее большинство покупателей берет лучшие, самые красивые имитации старых произведений искусства, только если их выдают за старинные. Что же остается делать изготовителю? На этот малопривлекательный подход автору жаловались многие талантливые ремесленники. Надежным средством не обмануться, когда тебя уверяют в подлинности предмета, всегда остается вопрос: не возражает ли продавец против того, чтобы письменно удостоверить его подлинность. Надо привести основные принципы, на основании которых, зная предмет, можно научиться распознавать подделки, оценивать конкретные вещи и преодолевать нынешнюю неопределенность в назначении цен.

Начав с оценки подлинности предмета как первого условия для определения цены, прежде всего признаем: если затраты на изготовление данной вещи современными средствами не соответствуют запрашиваемой цене, то вещь может быть подлинной. Таким образом, совершенно ясно: человек, берущийся за ремесло фальсификатора, хочет заработать гораздо больше, чем было бы возможно честным путем. Будь это недостижимо, работать честно было бы выгоднее, чем обманывать. Если цена выше стоимости работы, вы имеете право использовать все меры предосторожности. Чтобы обнаружить приемы фальсификаторов, нужно принять во внимание бесчисленные обстоятельства; мы здесь приведем самые примечательные.

Прежде всего, форма в целом должна соответствовать эпохе, особенно если предмет связывают с определенным историческим лицом или значительным событием. Добавления декоративного характера, надписи, гербы не должны вызывать подозрений: дело в том, что их часто наносят даже на подлинные вещи, чтобы поднять цену. У любой эпохи есть свой стиль в шрифте и рисунке и собственная техника их исполнения. Если на оружии есть надписи, стихи и т. д., не надо забывать, что каждый период времени имеет свою форму выражения мыслей и свое конкретное направление в поэзии. Изречения связаны с конкретными эпохами, и именно здесь чаще всего ошибаются фальсификаторы: обычно в своем ремесле они более компетентны, чем в филологии или истории культуры. Некоторые фальшивки можно разоблачить, просто прочитав надпись; тогда отпадает нужда в дальнейших исследованиях.

Что касается общей формы, то и тут самому талантливому фальсификатору трудно обмануть знатока: часто даже линия ребра, если она сделана на подлинной вещи с определенным чувством и по правилам ремесла, выдает современную руку человека, незнакомого со старинной техникой. Человеческая натура непроизвольно побуждает фальсификатора сделать «правильнее», чем старые мастера, и это превосходство как раз его и выдает. Рассматривая пластинчатые доспехи, надо помнить: старинный доспех делался из кованого листа; этот лист получали, расплющивая кузнечным молотом кусок кричного железа, а потом придавали ему нужную форму, обрабатывая плоскими молотками, причем местами он был раскаленным, а местами – просто горячим. Поэтому на неотполированной обратной стороне должны быть следы молотков. Современный прокатный лист легко отличить по продольным рискам: достаточно посмотреть через увеличительное стекло, и сразу станет видно, если это прокат. Чтобы металл выглядел кованым листом, его задним числом обработали молотками.

Но даже если все сделано безукоризненно, чаще всего выдадут заклепки: раньше их делали вручную, а сейчас на станках, и разница видна простым глазом. В Париже есть несколько мастер– CJCHXj производящих, на первый взгляд, безупречные по форме доспехи, но шлемы у них из жести, и нагрудники тоже. Как бы дорого ни оценивали они свои изделия, изготовление по старинной технологии и из металла нужной толщины у них бы не окупилось.

Наконец, пусть в самом доспехе ничего не вызывает подозрений – все равно фальсификатор споткнется на воспроизведении выпушек и ремней. Старинный бархат и старинный шелк знаток опознает с первого взгляда по цвету и фактуре, а современное производство квасцовой кожи сильно отличается от старинного способа.

Как патина на бронзе, так и ржавчина на железе кажется признаком возраста – достаточное основание для фальсификаторов, чтобы использовать это примитивное средство для обмана дилетантов, не знающих, что это вовсе не доказательство древности, что есть железные изделия без единого ржавого пятнышка, которым по четыреста и более лет. Как же – старое железо, да без ржавчины; и ее искусственно создают, обрабатывая металл кислотами и другими едкими растворами. Впрочем,

у каждого торговца антиквариатом, не брезгующего подобными махинациями, есть собственный апробированный рецепт. Кто подвешивает изделие в дымовой трубе, кто зарывает в землю, а ржавчина – гость вежливый, не заставляет себя ждать. Особенно подозрительна ржавчина ярко-рыжего цвета, стирающаяся пальцем, а также находящаяся не в углублениях или изломах, а на ровных открытых местах.