Ремонт и реставрация мебели и предметов антиквариата
Шрифт:
На старинных доспехах часто встречаются повреждения – следы ударов оружием. Такие следы очень любят имитировать фальсификаторы, рассчитывая сделать свою работу более достоверной. Поэтому надо как следует разобраться, действительно ли эти повреждения могут появиться в тех местах, где они имеются; часто углубления и вмятины оказываются там, где их никак не может быть, например, в углублениях по соседству с совершенно нетронутыми выступами. Особенно надо приглядываться к краям: они изнашиваются от употребления и получают удары оружия только в определенных местах. Прогибы и изломы от ударов могут возникнуть только там, где под металлом находится твердая поверхность, на которую натыкается оружие при ударе.
Проверить древность техники [гравировки – Прим. авт.] не так сложно. Нам поможет невежество современного ремесленника. В старину
Рассмотрим технику инкрустирования: средневековые мастера зачеканивали в основу рисунка кусочки золота, отделяемые грабштихелем от плоского куска; эти кусочки получались короткими и с многоугольным сечением. В современных инкрустациях в основу зачеканивают золотую проволоку, ее кусочки длиннее и легко отделяются. Под увеличительным стеклом видно, как слабо соединена с основанием цилиндрическая проволока. Но самое трудное для фальсификатора – придать железу серый тон, характерный для восточных и миланских инкрустаций, которые чаще всего копируются. Нередко имитаторы довольствуются воронением металла или окраской его в красноватый цвет сангиной, часто ложащейся пятнами. Самые неумелые чернят предмет, нагревая его в золе.
Часто делают доливку частей эфесов, а также серебряных оковок восточных сабель, копировать пытаются даже эмаль. Когда речь идет о прозрачной эмали, обман затруднен: старинная эмаль не очень чистая и местами тусклая. Непрозрачные белые эмали изготовить несложно, но в старых есть крошечные следы пузырей, отсутствующих в новейших. Надломы на старой эмали, как известно, не восстановить обычной горячей обработкой; мастер вынужден использовать так называемую холодную эмаль – смолистую массу, которую в умеренно нагретом состоянии вмазывают в щели. Такая реставрация заметна даже простым глазом. На Востоке и в России нередко пытаются копировать старинную чернь (ниелло), но обычно бросается в глаза слишком правильный рисунок; помимо того, благодаря современной технике чернь равномерно плавится и вообще глубже по тону.
Если говорить о холодном оружии, то здесь часто встречается объединение в одно целое разнородных частей, в чем виновны не только продавцы, но и собиратели. Иному кажется, что без эфеса и ножен клинок – не клинок, и он стремится раздобыть любые, не заботясь, подходят они или нет. А ведь надо учитывать как стилистический, так и исторический фактор. Очень немногие умеют определить ценность и возраст клинка; часто первостепенное значение придается гибкости, хотя качество и пригодность клинка иногда определяет именно негибкость. Мало кто может по форме клинка определить мастера, хотя это исходная точка для выяснения ценности оружия. Поэтому неправильно оценивают возраст клинка и пишут к нему пояснение, вовсе для него не подходящее. Здесь встречаются совершенно чудовищные ошибки.
Что касается ружей, то их чаще всего непрофессионально и неквалифицированно чинят; не обходится опять-таки без нелепых сочетаний старинных и современных деталей. Механизмы, врезаемые в ложи, подделывают очень редко (чем они сложнее, тем реже). Это стоит труда и времени и не окупается.
В ходе своей деятельности автор неоднократно встречал старинные ружья, у которых механизм, врезанный в ложи, либо дополнялся (т. е. «улучшался»), либо делался заново и выдавался за старинный – это были подделки уже в полном смысле слова. Техническое исполнение таких имитаций далеко от старинного. Сегодняшнему фальсификатору не хватает ни времени, ни умения так тонко вырезать детали, чтобы при сборке между ними не оставалось ни малейшего зазора. И он заполняет зазор, возникший из-за небрежности работы, мастикой; при использовании мореного в черный цвет дерева к мастике подмешивают угольную пыль. Если повернуть предмет к свету и посмотреть на матовые края, то у мастики никогда не будет маслянистого блеска дерева, а если ей придать блеск, подмешав графит, то она приобретает серый оттенок. Можно также осмотреть гравировку на деталях из слоновой кости: они чаще всего оказываются покрытыми масляным лаком, из-за чего края приобретают блеск.
Наконец, тем собирателям и любителям, кто не полностью доверяет своим профессиональным знаниям и своему глазу, настоятельно рекомендуем осведомиться о том, какие центры подделки старинных произведений искусства пользуются самой дурной славой. Зная самые подозрительные мастерские, можно квалифицированно расспросить продавца о происхождении вещи. Бывает забавно видеть, как лукавый продавец придумывает самые невероятные аргументы. Тут, как на суде, в ход идут и таинственные незнакомцы, вынужденные продать предмет, высокопоставленные лица, которых называть нельзя, и тонкие намеки, что предмет происходит из крупного – но обязательно очень далекого – собрания, и т. д. Наконец, когда названо место, откуда скорее всего произошла данная вещь, завязанный ложью узел распутывается; теперь вы на реальной почве, откуда можно с уверенностью идти дальше. И понемногу всплывает имя, зная которое можно либо сразу сделать вывод, либо быстро навести справки. Некоторые собиратели из осторожности выпрашивают вещь на короткое время, чтобы показать признанному знатоку. На это торговцы обычно мягко возражают, что якобы не в их привычке выпускать вещь из рук, но иные рискуют дать, в надежде, что обманется и знаток. Ведь нередко мелкие торговцы предлагают хорошо сделанные фальшивки на отзыв музейным служащим, чтобы использовать благоприятное мнение при обращении с покупателями.
Что касается определения цены оружия, если установлена его подлинность, то прежде всего надо выяснить историческую ценность, достоверную связь данного оружия с историческим лицом или историческим фактом; далее следует вопрос о мастере, о редкости изделия, о художественной ценности работы, наконец, о комплектности. То, что не представляет интереса ни с одной из упомянутых точек зрения, – малоцепная вещь, которая, правда, может находиться в общественных собраниях в качестве наглядного материала, но обладает военно-историческим значением только в сочетании с другими экспонатами.
Пробелы в наших культурно-исторических познаниях позволяют выявить мастера-изготовителя лишь в немногих случаях, но значение этой информации чаще всего недооценивается. Автору представляется, например, что простой эспадрон с относящимся к нему клинком испанца Алонсо де Саагуна или итальянца Андреи Феррара более ценен, чем более нарядный клинок без маркировки; что доспех с маркой Маттеуса Фрауэнбрайса из Аутсбурга куда дороже, чем с маркой его современника Мерта Ротшмида из Нюрнберга; что аркебуза со стволом работы старого мастера из Брешии Ладзаро Коминаццо гораздо желанней, чем даже более художественно выполненное оружие его младшего соотечественника Джованни Франчино, и т. д. Знанию имен мастеров и их марок не придается значения при торговле оружием, потому и принципы определения цен выглядят крайне зыбкими».
В качестве примера современной низкопробной фальсификации можно было бы привести продукцию отлаженного производства, поставленную на поток в странах Азии, в частности в Сирии, где во множестве изготавливают разнообразные шлемы, стальные щиты и прочую восточную экзотику из обычного листового металла, декорированную примитивным травлением. Справедливости ради нужно сказать, что там никто и не думает выдавать свои железяки за антиквариат, а честно продают их туристам в качестве сувениров. А уже те, вернувшись на родину (в Россию), тащат этот хлам в антикварные салоны. Дилетант и впрямь может подумать, что перед ним седая древность.
Вывод: чтение серьезных трудов по истории оружия и доспехов, безусловно, полезное и совершенно необходимое дело, однако гораздо важнее личная практика. При любой возможности почаще разглядывайте и вертите в руках любые доступные подлинники, что в конце концов навострит ваш взор и породит ту самую безошибочную интуицию, которая редко обманывает. И, кстати, рассматривать предметы всегда следует с привлечением оптики, хотя бы простой лупы – поверьте, вы увидите много неожиданного.
Например, вглядитесь в представленную здесь саблю (рис. 147). Многие, кто ее вертел в руках (при мне) говорили, что это отлично сохранившийся подлинник чуть ли не XVIII века, к тому же иззубренный в боях.