Рената Флори

Она совершенно не изменилась, ее великолепная дочка! Одним ловким движением передала детей мужу, вкатила коляску в комнату и обняла, и звонко чмокнула маму раньше, чем та успела не то что с места сойти, но хотя бы слово сказать.

– Это Сашка, а это Дашка, – гордо объявила Ирка. – Эффектные внуки, правда?

Эффектные внуки уже не плакали, а с интересом разглядывали бабушку. Дашка была похожа на Антона, а Сашка являл собою точную Иркину копию.

– Замечательные, – сказала Рената. – Дай же я их хоть поцелую. – Но, потянувшись было к внукам, с опаской уточнила: – Не испугаются они меня?

– Не-а, – покачала головой Ирка. – Их фиг чем испугаешь, особенно Дашку. Мам, а правду говорят, что все кесарята бесстрашные, потому что через родовые пути не проходят и у них от этого центр смелости в голове не угнетается?

– Глупости говорят. Ира, но как же так можно! Почему ты не предупредила, что вы приезжаете? Я ведь могла и не…

Рената хотела сказать, что могла ведь и не приехать в Петербург. Стоило ей об этом подумать, как тоска мгновенно дохнула на нее знакомым ледяным дыханием. Но теперь ей уже нельзя было поддаваться тоске и унынию. Во всяком случае, нельзя было этого показывать.

– А мы за один день собрались. Чес-слово, ма! – сказала Ирка. – Антошку с работы уволили, ну, мы и приехали.

– Как уволили? – ахнула Рената. – И вы так спокойно к этому относитесь?

– А о чем, собственно, убиваться? – пожал плечами зять.

– Ага! – подхватила Ирка. – Что он, здесь работу не найдет? Найдет еще лучшую, чем у Билла.

В Нью-Йорке Антон работал в IBM, то есть в самом деле у Билла Гейтса. И почему его вдруг уволили, с его-то мозгами, с его блестящей диссертацией, со множеством статей, которые он постоянно публиковал в самых солидных изданиях, – это было Ренате совершенно непонятно.

Но, конечно, не стоило расспрашивать об этом детей прямо на пороге. Тем более что и эффектные внуки снова принялись плакать – оказывается, им пора было есть.

– Они вообще зря не ревут, а только когда жрать хотят, – объясняла Ирка, быстро размешивая в двух мисочках порошковую кашу. – Мотивированные внуки. Разумные, в общем – в тебя.

Сашка и Дашка уже были уложены в двойняшную коляску и нетерпеливо причмокивали в ожидании пищи.

– Дай я хотя бы одного покормлю, – сказала Рената. – Как же ты сразу двоих?

– Как не фиг делать, – хмыкнула Ирка. – Обеими руками. Ну, покорми, если хочешь.

– Не знаю, в кого они разумные, а аппетит у них точно в тебя, – улыбнулась Рената. Едва она успевала подносить ложку к Сашкиному рту, как он мгновенно вычмокивал с нее кашу. – Ты в этом возрасте ела в каких-то немыслимых количествах. Мы с бабушкой думали, что ты будешь ужасная толстушка. А ты тощенькая выросла.

– Не тощенькая, а стройная. Потому что энергичная. И Сашка с Дашкой энергичные получились. Ты же с дороги! – вдруг вспомнила Ирка. – Устала же. Ложись, поспи. Они сейчас тоже дрыхнуть будут.

– Я «Красной стрелой» ехала. И совсем не устала.

– Ага, не устала! Бледная как тень.

– Тень не бывает бледной. Давай я лучше что-нибудь сделаю. Ты, по-моему, и вещи не разложила еще.

– Ну да, – согласилась Ирка. – Некогда было. Это же только у Антошки три пары джинсов, и все, а у детей вагон и маленькая тележка барахла. Разложи, если хочешь. У тебя такое лучше получается.

Раскладывать вещи по местам у Ирки и у самой получалось отлично. У нее вообще все получалось отлично: от рождения руки были правильно приставлены и, главное, толково работала голова, так что в маминой помощи она вряд ли нуждалась. Но Рената рада была сейчас любому монотонному занятию – главное, чтобы оно не требовало душевной отдачи.

Стыдно было себе признаваться, но даже с внуками повозиться ей сейчас не хотелось, и как раз по этой причине: для того чтобы играть с ними, надо было наскрести в своей душе, на самом донышке, хоть какие-то чувства, а это ей пока не удавалось.

Сашка и Дашка уснули сразу же, как только проглотили по последней ложке каши. Ирка укатила коляску во вторую комнату, свою бывшую детскую, а Рената принялась разбирать американские чемоданы, которые горными вершинами высились вдоль стен.

Глава 5

– Ма, да у Антошки просто стресс, это же понятно! Он даже к психоаналитику ходит.

Ирка заложила за ухо длинную прядь, единственную в своей стильной короткой стрижке, и шмыгнула носом. Точно как в детстве. Она вообще мало изменилась с детства. Или просто маме так казалось?

– Где это он, интересно, у нас психоаналитика отыскал? – усмехнулась Рената.

– Чего там искать? На каждом углу кабинеты. Просто ты дикая до сих пор. А в Штатах, между прочим, ни один приличный человек без психоаналитика не живет. Правда-правда. Думаешь, это только в газетах про них пишут?

Рената так не думала. За три года, которые Ирка жила с мужем в США, она успела съездить к ней в гости, так что американская жизнь не была для нее совершенной уж абстракцией.

– Я об этом вообще не думаю, – вздохнула она. – Но, по-моему, лучше бы Антон на биржу труда сходил, чем к психоаналитику.

– Какая биржа труда! – Ирка даже руками всплеснула, чуть не опрокинув при этом чашку с горячим чаем. – Еще не хватало! Да ты представляешь, какое у него си-ви?

– Какое – что?

– Си-ви. Ну, резюме. Биография трудовая. Здесь такой ни у кого нету! Он, как только стресс пройдет, в ноль секунд на такую работу устроится, какая нам с тобой и не снилась.

Что можно было на это возразить? В способности зятя устроиться на самую что ни на есть престижную работу Рената нисколько не сомневалась. Как и в том, что его трудовая биография являет собою выдающуюся для Петербурга картину. Но при этом она понимала и то, чего по своей молодой неопытности не понимала дочка: что Антон больше не настроен на работу. Совершенно не настроен! Почему с ним такое случилось, Рената не знала. Зять всегда казался ей даже слишком энергичным, слишком нацеленным на успех и только на успех. И вдруг…

Она могла лишь догадываться о причинах того странного оцепенения, которое его охватило.

– Мне кажется, это у него не стресс, – осторожно заметила она. – То есть не одно какое-то событие. Он как-то… вообще надорвался, в целом – так мне кажется. Слишком сильно рвался вперед, и это стремление себя для него исчерпало.

– Как это? – удивилась Ирка. Ее черные, как угольки, живые глаза недоуменно блеснули. – Ты что, ма? Да он же по-другому и жить-то не может! Только вперед, и чем скорее, тем лучше. Он же знаешь какой честолюбивый? Он к Америке в два счета привык, потому что по сути своей чистый американец.