Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота

В утешение нам остались древние руины, напоминающие о прошлом, дух которого по-прежнему живет в каждом камешке этого аббатства, в каждой его статуе. Але был в центре духовной христианской жизни этого края. Несмотря на то что «дела», связанные с аббатом Соньером и Буде, как кажется, делают упор на языческих началах, предшествующих христианству и запятнанных неудачным определением «ересь», не стоит забывать, что в верованиях и культах всегда есть преемственность. Попытаться понять Ренн-ле-Шато, не обращая взора к аббатству-епископству Але, значило бы уподобиться «слепцу, ищущему свои сокровища на дне океана»…

Глава III ИСТОРИЯ ГРАФСТВА РАЗЕ

В учебниках по истории Франции графству Разе посвящено всего лишь несколько строк. Это легко объяснимо: графство входило в состав Окситании, не имевшей ничего общего с капетингским королевством вплоть до начала правления Людовика Святого. Капетинги (династия франкских королей, узурпировавшая власть Меровингов) всеми доступными средствами пытались лишить Окситанию ее культурной и духовной специфики. Стоит ли после этого удивляться, что многие учебники национальной (точнее, националистской) истории не обращают внимания на скромное, граничащее с Каталонией графство Разе, бывшее в большей степени испанской, нежели французской территорией. Не следует вносить поправки в историю: любое событие, оставившее в ней свой след, требует бережного к себе отношения. Разе появился на свет во времена вестготов и «варварских» германских вторжений на территорию Римской империи. Согласно учебникам истории, это было время Рах Romana, однако подлинные исторические документы свидетельствуют об ином: о смутной эпохе дворцовых переворотов и разрушительных войн, о царящем повсюду упадке, — в то время как официальная история в силу каких-то непонятных причин упорно хранит об этом молчание.

Однако Разе, а следовательно, и Ренн-ле-Шато зародилось задолго до того, как на его территории осели вестготы. Доказательством того, что этот край был заселен еще в эпоху палеолита, то есть в «пещерном веке», могут служить мегалитические ансамбли — настоящие менгиры и остатки древних дольменов, а не тот вымышленный кромлех, которым наделил округу Ренн-ле-Бен аббат Буде. Известковые земли Разе, изобилующие трещинами и расселинами, стали местом мирного сосуществования древних племен, от которых не осталось каких-либо видимых следов. Отсутствие документальных свидетельств об этой эпохе, конечно же, сыграло свою злую шутку: некоторые авторы, составившие настоящие исторические штудии на тему «искушений аббата Соньера», [24] не удержались от искушения изобрести всевозможные «фольклорные» истории и о древних обитателях Разе. Подобные «исторические романы» вызывают лишь улыбку у специалистов: это сплошное утрирование, порой выходящее за грани разумного. Поэтому в нашем случае лучше всего обратиться к местным историкам, таким как Луи Федье или Рене Декадейа. Желая разоблачить миф о «проклятом золоте» Ренна, они проявили беспристрастность, предоставив читателю материалы этого сложного, умышленно запутанного и богатого мифами дела. Конечно, когда хочется проникнуть в тайну, нужно сгустить ее, дабы сбить со следа возможного соперника. Тактика эта использовалась во все времена, начиная с Фукидида, отказавшегося от мифологического нарратива Геродота (заключавшего в себе, однако, важнейшие сведения) в пользу истории, уважающей реальные события и факты.

24

Так, в книге Пьера Жарнака «История сокровища Ренн-ле-Шато» представлены убедительные документы о жизни и деятельности аббата Соньера; это серьезное исследование, посвященное местам, ставшим благодаря писателям «бульварных романов» рассадником эзотеризма. Но все же, да простит меня Пьер Жарнак, его рассказ о древнем Разе и его обитателях, кельтских племенах, лишь повторяет худшие из досужих вымыслов тех авторов, которых он справедливо разоблачает.

Первая проблема, с которой столкнется исследователь, решивший разобраться в «деле Ренн-ле-Шато», касается названий Разе и Ренна, бывшего в древности «Redhae» или «Reddae» (безусловно, названия относятся к одному архаичному корню).

Главное в этом случае — не попасться на удочку некоторых современных авторов (я не стану называть их имен), которые утверждают, что «в этом топониме отражено имя языческого божества Реда, повелителя бурь и молний, чьи храмы были подземными». Как, откуда, в силу чего могла появиться такая гениальная интерпретация? Действительно, в округе Разе множество гротов. Действительно, наш знакомый аббат Буде, обожавший истолковывать французские слова на английский лад, в свое время предположил, что название местности произошло от английского корня. Почему бы и нет? Уж если в начале XIX века бретонский грамматист Ле Бриган, следуя за Ла Тур д’Овернем, без тени смеха утверждал, что «нижнебретонский диалект» был языком Адама и Евы… Но когда в конце XX века слышишь о том, что названия Разе. Ренн и Редэ произошли от имени бога молний (персонажа, абсолютно неизвестного кельтской мифологии!), чье имя — Ред — заключает в себе английский корень «red», то есть «красный»… От таких нелепых предположений впору и самому покраснеть — от стыда или от ярости, это уже кому как угодно.

Но если не мифический бог молний, то, быть может, в имени, данном графству Разе, виновата змея? Змеиный культ, доставивший много радости всевозможным эзотеристам, стал еще одной гипотезой, объясняющей происхождение таких мегалитических сооружений, как Карнак или Стоунхендж. Что ж, действительно, почему бы не представить в центре огромных менгиров длинный, извилистый кортеж из священников и верующих? Зрелище, достойное голливудского кино. Вероятно, одно из таких «крупномасштабных представлений» стало причиной появления следующей теории: «Имя „Reddae“ принадлежит галльскому солярному божеству Аэреда, что означает — змей». Его прозвище образовано от слов «Her Red», что можно перевести как «длинная скользяшая змея». В мифологических текстах чрезвычайно сложно найти упоминание об этом «боге солнце-змее» — возможно, некоторое сходство еще можно уловить в хорошо известном галло-романском представлении о всаднике, побеждающем монстра с человеческой головой и змеиным хвостом. Но отсутствие свидетельств, по-видимому, не очень-то смущает некоторых авторов — в другом исследовании пресловутая змея вновь «выползает на поверхность»: «Имя „Reddae“ происходит от „Aer-Red“. то есть от „скользящего змея“ или даже мистической Вуивры». Что касается Вуивры, женщины-змеи, превратившейся впоследствии в пуатвинскую Мелюзину, не стану спорить: это кельтское имя. Но «aer» — это обозначение змеи в современном бретонском диалекте. Как можно объяснять этимологию древнегослова, бытовавшего на юге Франции, при помощи бретонского диалекта, причем современного? О галльском языке, на котором, вероятно, говорили древние обитатели Разе, нам известно немногое: он полностью исчез, оставив после себя всего лишь несколько галльских корней, найденных в надписях галло-ром а некой эпохи и топонимах, а также в глоссах некоторых манускриптов и в греческих или латинских источниках. И все же, несмотря на столь малый объем информации, стоит попытаться сначала поискать ответ в древних корнях, прежде чем заявлять о «скользящем змее» или «боге молний». Но чего только не сделаешь ради красивой теории… Оказывается, когда наречие кельтов, обосновавшихся в Разе, «было хриплым (sic), они дали стране имя „Rhed“, „Rhid“ или „Rith“. В валлийском диалекте „Rheiddum“ означает копье, в то время как глагол „Rhuid-il“ можно истолковать как „метать, бросать с силой“». Честно говоря, я оказался в затруднительном положении, отыскивая эти два последних термина в словаре валлийского языка (а не диалекта)… Что же касается «Rhid» или «Rith», то это вполне могут быть производные формы от «Rhyd». что в валлийском языке означает «брод» (если только оно не произошло от корня «Rhydd», «свободный»). Гораздо больше шансов на успех было у формы «Rhed»: валлийское «rhedeg», как и бретонское «redek», означает «течь» или «быстро двигаться». Это значение, которым обладал реконструированный галльский корень «red», закрепилось в названии Рейна и Роны, быстрых и многоводных рек.

Итак, корень «red»… Именно он является верным ключом к этимологии имен Разе. Редэ или Ренн. Когда-то он лег в основу имени галльского племени редонов, обитавшего в землях современного департамента Иль и Вилен. Редоны — это «быстрые»: определение, прекрасно подходящее этому отважному народу. А поскольку достоверно известно, что галльское слово «reda» означало телегу, редонов можно считать и «теми, кто передвигается на быстрых повозках». Определение «быстрый» в этом случае играло роль субстантива, как, например, современное французское и английское слово «такси», произошедшее от греческого наречия «быстро». Разумеется, толкование Разе при помощи корня, означавшего повозку ( галл.«reda» = франц.«chariot»), не оставило равнодушными любителей эзотерики и астрологии, в их понимании Разе тут же превратился в «Pays du Chariot», в земли под созвездием «Телеги», то есть Малой Медведицы. Такое толкование позволило им продолжить свой «эзотерический эпос»: Разе оказался неким центром, своего рода земным полюсом, как и Полярная звезда в созвездии Малой Медведицы… пожалуй, не стоит продолжать далее.

Как бы то ни было, названия Разе. Реда и Ренн произошли от этнонима «Redones» (редоны), в ходе эволюции французского языка превратившегося в «Rennes». Слово «Разе» появилось в результате окситанского фонетического изменения: аналогичный процесс произошел и в бретонском языке, поскольку современное бретонское «Rennes» (город в департаменте Иль и Вилен) — это «Roazhon», напоминающее форму «Raz`es». Формы «Реда» или «Редэ» являются всего лишь фонетическими вариантами, которые появились в эпохи, последовавшие за кельтской колонизацией: в стране, где в итоге вторжений не обошлось без языковой интерференции, появление различных вариантов одного и того же названия было закономерным процессом. В результате экспансии Рима территории древних галльских народов стали частью нового административного формирования с тенденцией к централизации. Так, обширные территории стали называться «civitates», «городами», в то время как центр этой новой административной единицы довольно часто получал имя по названию народа, живущего в этих краях, взамен исходного имени, данного самим народом. Рен в департаменте Иль и Вилен получил свое имя от племени редонов, в то время как первоначальное его имя было Condates («слияние рек»). Позднее в имперской структуре города превратились в «диоцезы», поделенные на «провинции»; такое административное деление, как известно, использовала и Христианская церковь. Однако небольшие территории, в отличие от «civitates», стали называться «pagi», «землями», в то время как их обитатели, оставшиеся в стороне от романизации, а затем и от христианизации, превратились в «pagani», «язычников». Разе полностью подпадает под определение «pagi».

Однако Лангедок был населен вольками тектосагами… Тогда возникает закономерный вопрос: каким образом редоны, чьей зоной обитания была Арморика, оказались в древнем Разе? Территории этих племен, как, впрочем, и сами племена, отделяет значительное расстояние. Тем не менее это не исключение из правил, поскольку сами галльские народы пришли с другой стороны Рейна, из региона Гарца. В своем продвижении на запад один и тот же народ порой разделялся на две или более части — племенные группы, отделившиеся от основного потока переселенцев, оседали в различных местностях, но сохраняли за собой общий этноним. Нельзя забывать и о внутренних миграциях: гельветии, прошедшие через Галлию и достигшие берегов океана. — прекрасный тому пример. В то же самое время группа гельветиев (вивиски, оставившие о себе память в названии Веве на берегу Женевского озера) осела в Медоке, в результате чего произошла его ассимиляция с племенем, уже занимавшим эти места. Атребаты оказались одновременно в Па-де-Кале (Аррас) и Англии, озисмы жили как на западе армориканского полуострова (департамент Орн), так и в Эксме, а бойи поселились не только в Богемии, закрепив за ней название своего племени, но и районе Аркашона, где их имя носит Тест-де-Буш. Что же касается габалов, живших в Севеннах, по имени их племени назван Гаводун (департамент Ло и Гаронна), находящийся в краю нитиоброгов. Маленькие племенные группы либо ассимилировали с местным населением, либо сохраняли свои племенные черты, но при этом находились в зависимом положении от хозяев. То же самое можно сказать и о редонах, обосновавшихся в западной части Корбьеров, в обширных владениях вольков тектосагов.

О том, как жила и чем жила в тот период область Разе, почти ничего не известно. Без сомнения, в те времена уже была построена крепость Кастейа, расположившаяся ниже Ренн-ле-Шато: в ее задачи входило охранять плато и древний тракт, соединявший север и иберийский полуостров. Возможно даже, что этот отдаленный от центра высокогорный регион, богатый лесами и долинами, был местом друидических культов. Но поскольку до прихода в Галлию Цезаря кельты никогда не строили храмов и почти не имели привычки обрабатывать камни, сказать наверняка, были ли в этих местах друиды, довольно сложно. И все же отсутствие археологических находок еще не говорит о том, что кельты, а особенно их жрецы, не вели в этих местах активной деятельности. Прежде всего кельты прекрасно разбирались в металлах и способах их обработки: об этом свидетельствует множество рудников, оставленных ими в Разе, когда-то богатом драгоценными металлами. Они также использовали «лечебные воды», изобиловавшие в этом крае. Должно быть, редоны из древнего Редэ по мере своих талантов и возможностей внесли свой вклад в развитие конфедерации вольков тектосагов, наиболее могущественного народа древней Окситании. Однако далее легенды смешиваются: по одной из них, после похода в Грецию и Дельфы часть войска текстосагов, возглавляемая помощником Бренна, вернулась в Разе, в то время как оставшаяся часть кельтов основала в Малой Азии Галатское царство. Уцелевшие участники похода припрятали в округе сокровища, награбленные в Греции, в том числе и знаменитое «проклятое золото» из Дельфийского святилища…

В 121 году до н. э. в «кельтском» Лангедоке появляются римляне. Имперские завоеватели, желая оставить за собой главенствующее положение в регионе Средиземноморья, следуют вдоль берега навстречу финикийцам Карфагена, оспаривающим это превосходство. В это же время, опустошая все на своем пути, в Галлию вторгаются племена кимвров и тевтонов, — народы бесспорно германские, но кельтизированные (тому свидетельством их родовые имена). Их продвижение в Галлию остановлено войсками римского полководца Гая Мария, сокрушившего тевтонов при Аквах Секстиевых (современный департамент Экс-ан-Прованс). Становится ясно, что для безопасности Римской империи южные земли Галлии должны быть оккупированы. Что впоследствии и происходит: римляне понемногу продвигаются от побережья в глубь страны, подавляя кое-где очаги сопротивления. Приглядывая за местным населением, не будучи в них уверенными, они разрабатывают (точнее, заставляют рабов разрабатывать) золотые или серебряные жилы, используя местные рудники, водившиеся на окситанском Юге в большом количестве. Таким образом, усилиями проконсула Домиция на свет появляется «Provincia romana», иными словами, «завоеванная территория»: именно таков смысл слова «провинция». Ее столицей становится Нарбон (Нарбон Марсов), вследствие чего, начиная с правления Августа, этой части «Галлии, одетой в тогу» присвоено имя «Галлия Нарбонская».

Римляне никогда не занимали страну полностью. Они довольствовались тем, что разбивали лагеря в стратегически важных местах и обустраивали существующие пути, делая из них настоящие дороги, позволявшие римской армии с их оружием и прочим снаряжением быстро перемещаться из одного места в другое. Их усилиями в Галлии появились школы, созданные ради того, чтобы уменьшить влияние местной элиты (по всей видимости, друидов, учение которых было запрещено) и привить на новой почве как собственную идеологию, так и собственное вероучение, в основе которого лежит религиозный синкретизм. В это время на территории Галлии появляется множество храмов, называемых галльскими, — на самом деле римскими, поскольку кельтские божества в большинстве случаев были ассимилированы и помещены римлянами в свой несколько разношерстый пантеон богов. Но, «поделив на участки» территорию, римляне могли позволить себе отправиться дальше, продолжить колонизацию в других местах, чтобы Рим, одновременно «civitas» и «urbs», действительно стал центром мира.