Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота
Шрифт:
Конечно, «запатентованные», снабженные разрешениями кладоискатели не прекратили своих работ, которые, впрочем, не принесли никакого результата. В 1962 году в «деле Ренн-ле-Шато» решил разобраться сам Робер Шарру, в то время ведущий знаменитой передачи «Поиски сокровищ». Вот что он сказал по этому поводу в беседе с Жаном-Люком Шомеем: «Мы, члены клуба и я сам, множество раз приезжали в Ренн-ле-Шато с нашими металлоискателями. В ходе работ нам удалось уловить излучение в двух могилах, одной из которых была гробница Беранже Соньера. Мы не хотели осквернять ее, [110] хотя в ней, без сомнения, можно было что-то найти. То, что там, возможно, находилось, не было свинцом, довольно часто становящимся причиной излучения. Другая могила оказалась еще более интересной. [111]
110
Но других мысль об осквернении не остановила.
111
Робер Шарру поостерегся говорить, чья именно.
Мы предприняли раскопки, заранее предупредив об этом, потому что местное население пристально наблюдало за нами. Мы провели их в месте X, следуя указаниям Корбю, но не нашли там того, что искали… [112] Ноэль Корбю был прекрасным человеком, но сегодня я склонен думать, что он направил нас в ложном направлении, точнее, по дополнительному, но вовсе не по основному следу… Он был лучше ознакомлен с историей аббата Соньера и его знаменитого
112
Остается лишь узнать, что же именно хотел найти Робер Шарру, если только не очередную сенсацию, которой он мог бы оснастить свое очередное произведение. Искать сокровища — это была его стихия, но в области истории, археологии и даже эзотерики Робер Шарру был способен на неимоверные преувеличения.
113
Примем к сведению это притязание.
114
Маловероятно, что Корбю удалось отыскать что-либо, особенно если принять во внимание дальнейшие трудности в его жизни. Он «не спал на золоте», а его отъезд из Ренна более напоминал бегство.
115
Эта беседа опубликована Жаном-Люком Шомеем в книге «Du premier au dernier Templier», Paris, Henri Veyrier, 1985, p. 232–233.
Сколько безрезультатных попыток! Но кого это волнует? История аббата Соньера, облетевшая всю Францию, воодушевляет толпы. Средства массовой информации, окрыленные успехом сенсации, подливают масла в огонь: за «дело аббата Соньера» берется телевидение, намеренное снять несколько эпизодов из жизни «кюре-миллионера». Итак, в один прекрасный день в Ренн-ле-Шато появилась съемочная группа. Это был памятный период в истории затерянной деревушки! «Никакое другое событие не могло так взволновать славных людей Ренна, как съемки фильма, в котором были задействованы чуть ли не все жители деревни. Главную роль исполнял Ноэль Корбю, облаченный в костюм священника начала XX века. [116] Та серьезность, с какой он подошел к своей задаче, та вкрадчивость и мягкость, какой он наделил своего героя, та благосклонность, которую излучал его персонаж, давали понять, что Ноэль Корбю примерял эту роль еще до того, как ему предоставили возможность сыграть ее. Он был Соньером, но Соньером, так сказать, в „пастельных тонах“: утонченный, красноречивый священник, лишенный того крепкого вида, лихости и слегка вульгарного веселого нрава, каким обладал настоящий Соньер. Никто не мог лучше воспроизвести манеру разговора и жесты, которыми наделила аббата легенда. Зрители увидели, как Соньер искал сокровища, как радовался, найдя их, как превратился в мецената, отдающего деньги тем, кто в этом нуждался… Был даже снят эпизод с деревенским колодцем: жители Ренн-ле-Шато всякий раз мучаются, вытягивая из него тяжелые ведра, — но вот они уже благодарят священника за проведенный им водопровод! Картина полная — не хватает только одного: самого сокровища!» [117]
116
Ноэля Корбю в роли аббата Соньера можно увидеть на двух фото, опубликованных Рене Декадейа в книге «Mythologie du tr'esor de Rennes», p. 157.
117
Ren'e Descadeillas. Mythologie du tr'esor de Rennes, p. 56.
Действительно… Не хватает. Но не потому, что его наконец-то нашли. Увы, увлеченный поисками Ноэль Корбю, позабывший из-за них о своих ресторанных делах, остался ни с чем. Мадам Корбю, на плечи которой, помимо кухни, легла ответственность за управление делами заведения, начала понемногу уставать. Наконец, Ноэль Корбю, понимая, что овчинка выделки все же не стоит, нашел более плодотворное занятие. Он открыл мастерскую по изготовлению вееров и абажуров, но ее уничтожил пожар. Мастерская просуществовала лишь до 1965 года, после чего Корбю решил перебраться в Фанже, расположенный на древней дороге из Каркасона в Мирпуа. Закрыв ресторан «Башня» и продав имение Соньера господину Анри Бутьону, Ноэль Корбю покинул Ренн-ле-Шато. Итак, перевернута еще одна страница истории Ренн-ле-Шато, но то, что написал на ней Ноэль Корбю, не исчезнет. Впоследствии дела этого изобретательного человека придут в упадок, а в 1968 году Ноэль Корбю погибнет в автокатастрофе. Ренн-ле-Шато, дело его жизни, так и не принесшее какого-либо результата, будет окончательно заброшено. Но, к сожалению, найдутся те, кто решат его продолжить.
В 1967 году в книжных магазинах появилась книга Жерара де Седа «Золото Ренна» с подзаголовком «Необычная жизнь Беранже Соньера, кюре Ренн-ле-Шато». [118] Это был триумф «дела Ренн-ле-Шато». На сей раз об аббате Соньере, неприметном священнике из неприметной деревни в Разе, узнает вся Европа. Однако теперь на первый план выходят не сокровища, а та странная роль, которую играл священник во всей этой истории. Если бы Соньеру довелось ознакомиться с этой книгой, он, вероятно, был бы немало изумлен, узнав, какое значение в ней приобрели некоторые факты из его реальной жизни.
118
Paris, Julliard, 1967. Произведение неоднократно переиздавалось, в частности, в серии книг карманного формата «J'ai lu» под иным названием: «Проклятое золото Ренн-ле-Шато». В 1977 году произведение Жерара де Седа, значительно дополненное, будет выпущено издательством «Plon» опять же под иным заголовком: «Печать розенкрейцеров».
Замысел «Золота Ренна» и прост и сложен. Аббат Соньер, кюре крохотного прихода, открыл секрет, который до сего момента ревностно оберегали от глаз и ушей посторонних: секрет о существовании законного наследника меровингского короля Дагоберта II (ставшего vox populi «святым» Дагобертом), убитого Каролингами (в то время это была череда Пипинов). Когда-то этот король, желая захватить Аквитанию, спрятал в Ренн-ле-Шато огромное сокровище. Цели своей он так и не достиг, но завещал своим потомкам завершить начатое им дело. Как аббату удалось открыть этот секрет? Загадка. Однако за его неразглашение аббату было позволено черпать средства из королевской сокровищницы. Тот, кто уведомил Соньера об этом решении (этот таинственный мистический «кто-то»), остался неизвестным, но все же можно понять, что речь идет о представителе, уполномоченном Приоратом Сиона, древнейшего ордена, существовавшего в то же время, что и орден тамплиеров, и даже пережившего его. [119] Но вместо того чтобы уважать требования «неизвестных», аббат начал жить на широкую ногу, что заставило «их» сделать аббату предупреждение. Однако Соньер был не из тех, кем можно управлять: он заключил с «ними» соглашение. В конце концов, ему было дозволено оставить знаки, указывающие на месторасположение сокровищ, ориентиры для тех, кто после его смерти смог бы пользоваться ими, чтобы вернуть на трон законного монарха. Вскоре аббат умер, так и не осуществив своего замысла: создания новой религии, духовным лидером которой был бы он сам.
119
В 1962 году Жерар де Сед уже опубликовал произведение о тамплиерах Жизора, принятое публикой с большим энтузиазмом. Именно в этой книге в первый раз появилось имя Пьера Плантара, что указывает на давнее знакомство этого персонажа с писателем.
Безусловно, у Жерара де Седа был талант. Но на чем он обосновал свою теорию? Источники, которыми они пользовался,
не поддаются проверке, а документы, любезно представленные им широкой публике, оказались фальшивками. Эти документы, то есть фотографии камней и манускриптов, изобрел, конечно, не Жерар де Сед, но те, кто подкинул их ему. Так. Писатель получил в свое распоряжение «манускрипты аббата Соньера», волшебным образом доставленные из Англии, где они, как оказалось, мирно дремали в одной из банковских ячеек, в то время как их копии были переданы различным персонам, в том числе и нынешнему владельцу виллы «Вифания».Действительно, практически все свидетельства сходятся в одном: в полой опоре, поддерживающей древний алтарь, Беранже Соньер обнаружил некие манускрипты. Но этих документов нет ни в одной публичной библиотеке, ни в одном архиве или хранилище. Если бы они существовали, очень хотелось бы взглянуть на них… Далее, некоторые утверждают, что с манускриптов были сделаны копии. Вполне возможно, но все же, прежде чем принять это утверждение на веру, стоит хорошенько расспросить на этот счет маркиза Филиппа де Шеризе и его друга Пьера Плантара де Сен-Клера. Тогда, вероятно, читатель узнает нечто новое о природе знаменитых манускриптов, опубликованных в произведении Жерара де Седа. По крайней мере, признание Филиппа де Шеризе многое проясняет. «В 1961 году я был в Ренн-ле-Шато. Узнав, что после смерти аббата в мэрии Ренн-ле-Шато был пожар (в результате которого погибли все архивы), я, воспользовавшись этим случаем, придумал, что мэру Ренн-ле-Шато удалось сбыть с рук копии пергаментов, найденных Соньером. Тогда Франциск Бланш [120] подкинул мне идею изготовить эти копии самому, что я и сделал, закодировав в тексте „манускрипта“ отрывок из Евангелия, который потом сам же и „расшифровал“. Наконец через третьи руки я передал плод своих усилий Жерару де Седу. Случившееся далее превзошло все мои ожидания». [121] Он завершает свое признание, сделанное в ходе беседы с Жаном-Люком Шомеем, следующим образом: «Документы были сфабрикованы мной: в Национальной библиотеке я взял за основу древний текст, написанный унциалом, из произведения Дона Каброля». [122] Филипп де Шеризе, который явно гордится тем, что он был в курсе «истинного секрета» Ренн-ле-Шато, [123] говорит об этой истории обмана так, как она того заслуживает, то есть как о хорошем фарсе. Но кому был нужен этот фарс?
120
Шеризе познакомился с Франциском Бланшем в Бельгии во время съемок фильма. Оказалось, что у них есть много общего. К тому же известно, что изобретательный Франциск Бланш, напарником которого был не менее гениальный Пьер Дак, охотно принимал участие в розыгрышах и мистификациях. Кто не помнит его радиофельетоны — «Sign'e Furax» или розыгрыши этих двух приятелей, выдумавших психиатрическую лечебницу для сорняков? В одном из разговоров Шеризе рассказал Франциску Бланшу о «деле Ренн-ле-Шато», в частности о манускриптах, найденных Соньером. В ответ Франциск Бланш попросил «состряпать» ложные манускрипты: он решил использовать их в передаче «Sign'e Furax». Шеризе провел серьезную работу, составляя фальшивые копии, но вместо того чтобы передать их Франциску Бланшу через режиссера Пьера Арно де Шассипуле, он велел подбросить их Жерару де Седу. Это меньшее, о чем поведал Филипп де Шеризе.
121
Philippe de Cherisey. L''Enigme de Rennes, brochure dactylography, 1978. См.: Jean Robin. Op., cit.
122
J.-L. Chaumeil. Le Tr'esor du Triangle d'Or, p. 80.
123
Осталось лишь узнать, действовал ли Шеризе по собственному желанию или его желаниями руководил Пьер Плантар де Сен-Клер.
Впрочем, как выяснилось, фальшивые манускрипты — это всего лишь часть розыгрыша. Другие документы, представленные в «Золоте Ренна», вызывают не меньшее сомнение в их подлинности. Речь идет о репродукциях гравированных камней, среди которых может внушать доверие лишь знаменитая стела маркизы д’Отпуль. Все остальные изображения взяты из небольшого труда «Гравированные камни Лангедока», приписанного Эжену Стублейну, эрудиту из Разе, жившему в конце XIX века и любившему подписываться не иначе как «Стублейн Корбьерский». Представляю, какое потрясение испытал бы ученый) узрев свое имя на этом редчайшем издании, хранящемся лишь в Национальной библиотеке, — ведь он никогда не занимался археологическими исследованиями! Эжен Стублейн был страстно увлечен астрономией и всю жизнь изучал лишь «небесные камни», звезды и планеты, не помышляя ни о каких «гравированных камнях Лангедока». Это произведение не что иное, как подделка, снабженная вдобавок воспоминаниями несчастного аббата Куртоли, который знал о «своих» признаниях не больше, чем Эжен Стублейн — о своих открытиях в области археологии.
Фарс становится все более странным. Обратимся за разъяснениями к Рене Декадейа, который провел серьезное расследование этого дела. Очевидно, что имя аббата Куртоли появилось в «деле гравированных камней» (как и в «деле аббата Соньера») лишь потому, что в юности он был знаком с кюре Ренн-ле-Шато. «Но как старого доброго священника заставили подписаться под этими чудовищными бреднями? При каком удивительном стечении обстоятельств?» И Рене Декадейа находит ответ на этот вопрос.
«В последние годы своей жизни аббат принимал лечебные ванны в Ренн-ле-Бен, где на глаза ему то и дело попадался любопытный персонаж, парижанин, которого он уже видел в этих местах в конце пятидесятых годов. В округе Разе у этого парижанина не было ни друзей, ни знакомых, и никто не мог узнать, кто он такой: безликий, скрытный и вкрадчивый человек, не лишенный красноречия. Те, кто пытались познакомиться с ним поближе, говорили, что он неуловим. Он не проходил какого-либо курса лечения, однако появлялся в этих местах постоянно, приезжая в Ренн-ле-Бен даже зимой, — конечно, окружающие могли лишь гадать о причинах столь частых его появлений. Не меньшее недоумение вызывал у них горячий интерес этого человека к местным природным или археологическим достопримечательностям, ведь он, по всей очевидности, не был интеллектуалом. Его странные прогулки заставляли людей теряться в догадках: он исходил округу вдоль и поперек, межуя землю, осведомляясь о ее собственниках и останавливая свой выбор на заброшенных земельных наделах, которые никого не интересовали, или на участках, поросших густыми зарослями… Его бесконечные походы, его вопросы, которые он задавал всем и каждому, не могли оставаться без внимания. Кто-то принимал его за сумасшедшего, кто-то, должно быть, посмеивался над ним, но никто не догадывался, что этот человек тем временем упорно составлял свое досье, в котором обычные события и повседневные мелочи приобрели необычное значение.Обитатели Ренна и помыслить не могли, что их наблюдения, не представляющие интереса, их поспешные оценки или суждения, лишенные основания, он вложил в уста уважаемых людей старшего поколения, чьи силы к тому времени были уже на исходе. Он не опасался приписывать им чужие высказывания, оставшиеся на магнитофонной ленте, на которую, как известно, он записывал любые истории, рассказанные невесть кем. Именно так аббат Куртоли оказался „рассказчиком“ одной из таких экстравагантных историй. Те, кто близко знал священника и работал с ним, со всей категоричностью заявляют, что высказывания Куртоли, помещенные в „Гравированных камнях Лангедока“, не совпадают ни с фактами из биографии аббата, ни с его характером». [124]
124
Ren'e Descadeillas. Mythologie du tr'esor de Rennes, p. 76.
Однако это еще не все. Рене Декадейа не счел нужным называть имя человека, которого он так точно описал. Но зато он счел нужным заметить, что сведения из знаменитых «Гравированных камней Лангедока» послужили иллюстративным материалом еще одному произведению. Эта брошюра, размноженная на ротаторе, была помещена (в очередной раз!) в парижскую Национальную библиотеку: ее название — «Генеалогия меровингских королей и происхождение различных французских и иностранных знатных семейств, продолжающих род Меровингов, согласно сведениям аббата Пишона, доктора Эрве и документам аббата Соньера из Ренн-ле-Шато (департамент Од)». Автором этого курьезного труда оказался некий Анри Лобино, проживающий в Женеве на площади Моллар, 22. На поверку оказалось, что в Женеве нет ни площади Моллар, ни, соответственно, дома № 22 по этой площади, а Анри Лобино не известен ни Швейцарии, ни Франции. «Документы Лобино» оказались очередной фальшивкой, но кем и ради чего она была изготовлена?