Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота

У Рене Декадейа есть мнение на этот счет: «Исходя из совпадений, можно предположить, что автором „Документов Лобино“ является тот же самый человек, что исследовал окрестности Ренн-ле-Шато и описывал их. Вероятно, мы имеем дело с параноиком: вряд ли человек со здоровой психикой будет вписывать свое имя в родословную короля Дагоберта II». [125] Прежде чем продолжить, хотелось бы процитировать строки, взятые из книги Жерара де Седа «Дворяне сегодня»: [126] «Рекорд „барона Барклая де Латура“ на сегодняшний день побит. Его опередил некий человек, наводнивший Национальную библиотеку брошюрами с генеалогическими списками, подписанными разными именами, в которых он утверждает, что он является потомком Дагоберта II, законным наследником французского престола, в отличие от всех вместе взятых Каролингов, Капетингов, Валуа, Бурбонов и Орлеанов». Догадывался ли Жерар де Сед, что его буквальным образом «облапошил» Пьер Плантар де Сен-Клер, тот самый таинственный человек из Ренн-ле-Бен, о котором столь нелестно отозвался Рене Декадейа’? [127]

125

Ren'e Descadeillas. Mythologie du tr'esor de Rennes, p. 76.

126

Editions Alain Moreau, 1975.

127

Филипп де Шарике утверждал, что речь идет о графе Анри де Леонкуре, сиречь Анри Лобино.

Это лишь начало фарса. Далее последуют неожиданные открытия все новых и новых документов, размноженных на ротаторе, которые на поверку окажутся такими же подделками, как и предыдущие. Их неизменно находят в хранилище Национальной библиотеки, которая рискует превратиться в филиал архива Ренн-ле-Шато, если участники игры, действующие в тени, не перестанут наводнять ее своими «игрушками». Одно из таких «произведений» озаглавлено: «Секретные досье Анри Лобино: монсеньору графу Редэ, герцогу Разе, потомку государя Франкского королевства Хлодвига I, светлейшему пылкому отпрыску короля святого Дагоберта II. его преданный слуга преподносит это собрание…» и так далее. Несмотря на то, что эта брошюра была внесена в реестр по всем правилам (то есть на бланке из хранилища был указан адрес и имя «поставщика»), оказалось, что указанный адрес действительно существует, но о «поставщике» никто ничего не знает. Не был ли отправителем этой брошюры наш таинственный незнакомец из Ренн-ле-Бен? Особенно если учесть то, что «пылкий отпрыск» — всего-навсего дословный перевод современного французского «Плантар» («plant-ard»)?

Об этом стоит подумать.

Однако, забивая подделками и фальсификациями книгохранилище Национальной библиотеки, участники этой увлекательной игры совершенно не думали о законных владельцах «игровой площадки», о жителях Ренн-ле-Шато. А они, надо сказать, терпеливо сносили все, что обрушилось на них после всех этих публикаций. И порой жаловались: «Это безумие… Вот уже пятнадцать лет они прибывают отовсюду: из Монпелье. Тулузы, Бордо, Парижа, Нанси. Среди них есть даже иностранцы, особенно часто встречаются немцы. Иногда мы видим их с какими-то приборами в руках или на ремне за спиной: вооружившись картами местности, они проделывают таинственные операции, на которые мы уже здесь насмотрелись. Пока все идет таким образом, у нас нет возражений: мы всегда рады гостям. Но среди них есть настоящие вандалы. Они ничего не уважают. Они копают, роются повсюду, разрушают все на своем пути! Урон, нанесенный ими нашей деревне, значителен. В Ренне счастливы принимать посетителей, даже если они приехали искать знаменитое сокровище. На счет этого, впрочем, можно не беспокоиться: они еще не скоро что-то найдут. Итак, мы рады принять их, но совсем не для того, чтобы видеть, как они портят все вокруг: некоторые ни перед чем не останавливаются, даже по головам пойдут, если понадобится! Знаете, мы уже пресыщены туристами такого рода». Жалобы, подобные этому признанию, опубликованному в газете Тулузы, звучали неоднократно. Ознакомившись с ними, начинаешь понимать, почему в Ренн-ле-Шато больше нет гостиницы!

Если бы «дело Соньера» оказалось вымышленным от первой и до последней строчки, если бы в нем не было хотя бы одного реального факта, тогда бы к этой безумной истории можно было отнестись с подобающим презрением. Но нет… Во всей этой шумихе, поднятой вокруг Ренн-ле-Шато, в этом потоке непрерывной дезинформации есть и достоверные факты. И жители Ренн-ле-Шато прекрасно об этом знают (возможно, поэтому им удается сохранять терпение в тех условиях, которые им создали «туристы», приезжающие с целью разворотить их деревню). Конечно, если «дело аббата Соньера» и принесло кому-то прибыль, то отнюдь не обитателям Ренна. Но тогда кому?

Кому нужна вся эта шумиха? Никогда еще выражение «следует проявлять осмотрительность» не было столь приемлемо, как в этом случае. Кто управляет потоком ложной информации? Кто управляет марионетками в фарсе «Проклятое золото, или Необычная жизнь Беранже Соньера, кюре Ренн-ле-Шато»? Приорат Сиона? Но что это такое?

Не так давно в одном небольшом научно-популярном журнале появилась статья Пьера Байе, одного из поклонников этой организации. В простых, не лишенных юмора словах автор статьи вкратце излагает историю в ответ на заданный читателем вопрос. Суть вопроса заключалась в следующем: во время крестовых походов десять рыцарей-тамплиеров привезли во Францию документы, изъятые из Храма Иерусалимского. Кто были эти рыцари, известны ли их имена? В ответ Пьер Байе пишет:

Ни один вопрос читателей «Facettes» не останется без ответа. Итак, вот список десяти рыцарей-тамплиеров, которые, должно быть, были основателями Ордена Сиона (мы воспроизводим этот перечень, пользуясь сведениями Жюля Мошефоля):

1. Дюпанлу из Сиона (Верхняя Савойя): «Dupanlupus ortus in vico Seduni, in Sabodiae». Использованное слово «vicus» (город) доказывает, что речь идет о Сионе, расположенном в Верхней Савойе, а не о Сионе (Вале), резиденции епископа, значившейся в документах той поры как «civitas». Приключения Дюпанлу легли в основу знаменитой походной песни тамплиеров, впоследствии вошедшей в обиход французской армии.

2. Гупий из Гатине: «Vulpes Gastinense pagi». «Vulpes» следует перевести как «Гупий», но не как «Ренар»: в те времена это имя еще не было известно.

3. Мошефоль из Орлеана: «Turpis insanus Genabensis, vel Aurelianensis, civis». Научная ценность этого замечания не ускользнула от специалистов: оно доказывает идентичность «Genabum», упоминаемого Цезарем, и Орлеана.

4. Ар Пен из Бретани: «Caput Letaviensis». Поскольку слово «Letavia» во многих агиографиях означает Бретань, мы думаем, что стоит перевести «Caput» на бретонский лад: Ар Пен. Это был опасный воин, которого товарищи, немецкие тамплиеры, называли не иначе как «Caput-Kapout».

5. Дюпон из Авиньона.

6. Руже из Лилля.

7. Тартарен из Тараскон-сюр-Арьеж (sic).

8. Шапузо из Трембле-ле-Виконт (Эр и Луар).

9. Фанфан по прозвищу Тюльпан, внебрачный сын неизвестного происхождения.

10. Пандар из Ренн-ле-Шато (Од).

Последний в этом списке тамплиер был солдатом второго класса, в то время как девять других были унтер-офицерами или капралами. Его никогда не повышали в звании, видимо считая его слабоумным (levis insanus), хотя он участвовал во всех баталиях, из которых выходил без единой царапины (nitidi testiculi). К слову сказать, маршал Лефевр (1755–1820) очень любил использовать это выражение в его буквальном переводе. Но вернемся к Пандару. Однажды товарищи отправили его искать ключевую позицию в районе маневров (Marti campi davis). Пандар ушел и не вернулся. Спустя некоторое время рыцари спохватились, но не из-за отсутствия собрата, а из-за пропажи манускриптов, взятых ими в Храме Иерусалимском, среди которых был опасный документ, известный под именем «Ultimi Judicii grandibus litteris»: в нем была указана точная дата и время второго пришествия Христа.

А в это время тамплиер Пандар, уставший от насмешек и шуток своих товарищей, покинув Палестину, благополучно вернулся в Ренн-ле-Шато. Став пономарем, он женился на служанке, которая имела от него (или от кюре — эрудиты Общества наук и искусств Каркасона так и не разобрались в этом вопросе) множество детей. Привезя с собой манускрипты, найденные в Иерусалиме, Пандар задумал их продать местному бакалейщику (из них бы вышли прекрасные пакетики для конфет), но деревенский учитель (Vici puerorum Magister), увидев документы, решил, что они будут интересны будущим поколениям. А посему он посоветовал пономарю спрятать их под алтарем приходской церкви, что тот и сделал.

В 1887 году на эти документы наткнулся кюре Беранже Соньер, производивший работы по переделке храма. Приехав в Париж ради их экспертизы, аббат случайно встретил архивиста из Луаре Жюля Дуанеля, который купил их у него. Некоторые недоброжелатели утверждают, будто бы их встреча произошла в знаменитом увеселительном заведении «One-Two-Two» на улице Прованс. Разумеется, это ложь: ни один, ни другой никогда не переступали его порога. Сегодня эти и другие манускрипты, найденные Дуанелем в Каркасоне (архивист перебрался в этот город в 1899 году при помощи свободной вакансии и продолжил поиски), помещены в архив Ордена Сиона. В настоящее время он готовит документы к публикации, с переводом на французский язык, поэтому в скором времени с ними можно будет ознакомиться в «La Pensye universelle». Те, кто интересуется этой темой, могут обратиться к следующим книгам:

1) Жюль Дуанель.«Воспоминания архивиста из департамента» (посмертное издание). Каркасон, 1905.

2) Лагийамет и Крокеболь.«Париж под руководством Сади-Карно». Париж, 1950.

3) Пьер Плантар.«Моя семья и Орден Сиона». Аннемасс, 1957.

4) Берар де Сад.«Последняя миссия тамплиеров». Тулуза, 1984.

5) Жан Мабиз.«Тамплиеры — предтечи Waffen S. S.». Париж, 1986.

Материал предоставлен Жюлем Мошефолем, настоятелем Сен-Самсон (Орден Сиона). [128]

128

Facettes, № 187, mai 1988, 56 rue de Tassigni, 94700 Maisons-Alfort, p. 26–27.

Эта статья (точнее, небылица) стоила того, чтобы привести ее полностью. В ней нет ничего шокирующего, хотя юмор автора скорее злой, чем дерзкий: думаю, читателю понятно, кого он имеет в виду, говоря о тамплиере Пандаре, и в кого пускает шпильки, завершая статью «списком обязательной литературы». [129] Однако, в отличие от других «серьезных» произведений, эта статья рассматривает «дело Соньера» в его точном контексте. С одной стороны, в деле участвует общество-призрак, этот таинственный Приорат Сиона, а с другой — реально существовавший Жюль Дуанель, архивист департаментов Луаре и Од, франкмасон и глава гностической секты, выдержанной в духе спиритуализма и сатанизма начала XX века.

129

Единственное безупречное имя в этом списке — Жюль Дуанель: он знал о деле Соньера многое. Среди других имен привлекает внимание Жан Мабиз (на самом деле Жан Мабир): его появление в том списке объясняется тем, что предметом его исследования были отношения немецкой армии с различными тайными обществами. Не будем забывать, что, согласно немецкой версии легенды о Граале (роман Вольфрама фон Эшенбаха), этот священный предмет охраняет братство тамплиеров, более напоминающих S.S., нежели христианских рыцарей, которые когда-то сопровождали паломников в Святую землю.

В жизни Соньера этот человек играл не меньшее значение, чем Дюжарден-Бометц, однако всегда оставался на заднем плане. Напомним, что у Беранже Соньера не было четко сформированного артистического вкуса. Появление в храме Ренн-ле-Шато масонских символов можно объяснить воздействием Дюжардена-Бометца, но отчасти и влиянием Жюля Дуанеля. Дюжарден-Бометц был художником и франкмасоном, в то время как франкмасон и гностик Дуанель считался неплохим специалистом в области символики герметизма.

Жюль Дуанель — воистину странный человек. Был ли он знаком с Соньером в тот момент, когда аббат принялся за работы по улучшению храма? Возможно. Играл ли он какую-либо роль в «деле Соньера»? Возможно и это. Жюль Дуанель был в курсе многих «секретных дел», занимавших умы членов сект и других «философских» обществ. Будучи нотариусом в Орлеане, он занимался монастырем Сен-Самсон (по словам адептов мифического Приората Сиона, именно в этом монастыре обосновался Приорат после того, как был вынужден покинуть Палестину). Неслучайно процитированный нами текст, по сути своей юмористический, ссылается на Жюля Мошефоля (очевидно, «mouche folle», «безумная муха»), называя его «настоятелем монастыря Сен-Самсон в Орлеане». Но что бы ни происходило с Приоратом Сиона в действительности, все это было спрятано под покровом тайны, в чем Дуанель отдавал себе отчет. «Действительно, этот своеобразный архивист из Луаре (в силу этого, вероятно, он был первым, кто узнал об архивах монастыря Сен-Самсон) закончил свою карьеру в Каркасоне, где он познакомился с не менее своеобразным местным эрудитом, аббатом Буде. Итак, злополучный Дуанель (человек, который возродил в 1889 году „Церковный гнозис“ под патриархальным именем Валентин II), казалось, имел все задатки для того, чтобы стать инструментом в руках лидеров подозрительных сект и течений. Действительно, впоследствии отрекшись от „Гнозиса“ перед епископом Орлеанским, он, взяв псевдоним Жан Коцка, написал книгу в духе Лео Таксиля». [130] Но затем он вновь впал в свои гностические заблуждения, публикуя книги, в которых можно было наткнуться на фразы типа: «Граф Сен-Жермен был одним из могущественных демонов, посланцев Сатаны». Это прекрасный показатель того, насколько странной и беспокойной личностью был Жак Дуанель: такой человек мог легко оказаться зависимым от чужой воли.

130

Jean Robin. Jean Robin. Rennes-le-Ch^ateau, p. 87. Лео Таксиль — журналист, бывший франкмасон, сочинявший антисемитские памфлеты. Он выступал против масонов, приписывая им всевозможные злодеяния при помощи вымышленных им документов.

Осторожность, которую следует проявлять в рассмотрении «дела Ренн-ле-Шато», неизбежно приводит к путанице: кто за кем скрывается, кто кем манипулирует? Но, несмотря на то, верим ли мы или не верим в существование неких «орденов», манипулирование все же существует. Те, кто его осуществляет, предпочитают оставаться в тени или выходить из нее под чужим именем (или даже подрывать изнутри другие сообщества и организации). Вот поэтому на свет появляется Приорат Сиона: это всего лишь средство отвлечения внимания, предназначенное для того, чтобы утаить от широкой публики иные вещи и цели. «Дело аббата Соньера» — тому яркий пример. Поэтому попытаемся вновь отделить вымысел от истины, обратившись к сокращенной версии фактов, изложенных в знаменитых «Документах Лобино».

«Однажды в феврале 1892 года юному аббату Оффе нанес визит странный посетитель, кюре из Ренн-ле-Шато аббат Соньер, нашедший его ради того, чтобы попросить молодого сведущего лингвиста перевести таинственные манускрипты, найденные им в опоре вестготского алтаря. Эти документы были подписаны именем Бланки Кастильской: в них хранился секрет Редэ, связанный с родом Дагоберта II (это удалось установить аббату Пишону, в период с 1805 по 1814 год работающему с документами, найденными во время Революции). [131] Аббат Оффе, понимая, насколько значимой информацией обладают манускрипты, сохранил их копии, так и не дав Соньеру точного ответа на его запрос. Однако осторожный кюре Ренн-ле-Шато посоветовался с другими специалистами, показав им лишь фрагменты документов».

131

Во время Первой империи Наполеон доверил аббату Пишону разобраться с архивами, которые можно было передать Ватикану. Вследствие этого аббат Пишон, возвеличенный «оккультистами» и другими любителями XIX века, превратился чуть ли не в мифологического героя: он якобы получил доступ к самым опасным секретам папства.

Нам уже известно, что изначально «дело Ренн-ле-Шато» не имело никакого отношения к роду Меровингов — они появились в деле лишь тогда, когда в игру вступил Приорат Сиона, опубликовав (лично или при помощи подставных лиц) множество документов, содержащих сведения по этому вопросу. Вне всякого сомнения, причастность Меровингов к сокровищам аббата Соньера — это «подделка a posteriori». Но при этом наш Приорат воспользовался ловким приемом: слиянием своей поддельной информации с реально существовавшей легендой. Пьер Плантар, вдохновитель или создатель Приората Сиона, прекрасно знал легенды, бытовавшие в Ренн-ле-Бен (поскольку не раз навещал этот край), в том числе и предание о королеве Бланке Кастильской. В результате к преданию о Белой Королеве, навещавшей Ренн-ле-Бен (но не Ренн-ле-Шато!), была добавлена «достоверная история» о существовании прямого потомка Хлодвига. Мог ли вообразить что-либо подобное злополучный аббат Соньер, наивно веривший, что в его руках оказались документы предшественника, аббата Бигу?