Рерайтер

— Там Землю будет от силы минут десять видно, и то большой вопрос, — возразил Евгений, — некогда на неё будет любоваться.

— Это да, — согласился напарник, — там регламент жесткий. Зато Луной налюбуешься всласть.

— Ладно, время, я спать, ты на дежурстве.

— Спокойной ночи, — отозвался Леонов.

— Да уж… покой нам только снится, — проворчал Крапивин, продевая руки в дополнительные петли на фиксирующем ремне. Это для того, чтобы руки сонного человека случайно не включили чего-нибудь, от чего может не поздоровиться.

— Удивительно, — думал в это время Алексей, — вроде бы такие дела предстоят, шутка ли, человек впервые ступит на другую планету, а тут вынужден сидеть в тесной капсуле и ждать. И ведь даже заняться нечем, не то что в других полетах, когда всё твое время расписано по минутам.

На пульте красным загорелась контрольная лампочка, космонавт поймал телескопическую указку, которая с помощью петли крепилась к руке и, прицелившись, нажал кнопку рядом. Это означает, что космонавт бдит, то есть, находится в здравом уме и твердой памяти. Все принимали необходимость этой процедуры, но вот никто ее не любил, она напоминала, что в космосе вовсе не безопасно и случиться может всякое. Цвет сменился с красного на зеленый, а спустя тридцать секунд погас совсем.Через некоторое время через неплотно закрытую на иллюминаторе заслонку проник лучик солнечного света и не спеша двинулся в путешествие по лицевым панелям приборов. Это из-за того, что кораблю специально придано вращение, чтобы нагрев от солнца равномерно распределялся по поверхности корабля.

Недавно Алексей услышал от возмущенного начальства, один обидный анекдот, сочиненный явно недружественной стороной. Суть его сводилась к тому, что СССР заказал в США одно автоматическое устройство, которое должно было монтироваться на советском космическом корабле. В его задачу входила реакция на попытку космонавта нажать какую-нибудь кнопку, в этом случае это устройство било его по рукам, а следом воспроизводился голос «Не лезь». Это намек на то, что космонавт на пилотируемом космическом корабле мог выполнять только представительную функцию и сам по себе никак не мог повлиять на полет. Если сегодня смотреть с точки зрения автоматизации космического корабля, то доля правды в этом есть, почти всё управление может осуществляться в автоматическом режиме. Но это на околоземной орбите, там, где управление маневрами в космосе на себя берет ЦУП, а в их случае, так не получится, время прохождения сигнала в одну сторону, вместе с ретрансляцией занимает около полутора секунд. Никакой оператор тут не справится, поэтому весь процесс посадки на поверхность Луны будет проходить под контролем экипажа.

Тут Леонову вспомнился тренажер, на котором они тренировались производить посадку на Луну. Это был большой ангар, в котором пол напоминал лунную поверхность, их модуль подвешивался на тросике, который должен был имитировать движение аппарата в условиях лунного притяжения. А потом с помощью специальной установки придавали различные направления движения и скорость снижения и они должны были успеть выровнять аппарат, выбрать место посадки и приземлиться. Первые тренировки почти всегда оканчивались досрочно, спускаемый аппарат замирал в метре над поверхностью и тогда космонавт мог не спеша оценить свои ошибки. Только на шестой раз ему удалось приноровиться к управлению джойстиком и посадить аппарат, ну а потом опыт стал нарабатываться, задания усложняться. В конце тренировок он уже настолько научился управлять спуском, что ему даже не требовалась имитация лунного притяжения.

— Лёш, — вдруг раздался голос Евгения, — а вот ты как думаешь, после Луны мы на Марс полетим?

— Ты чего не спишь? — Удивился Леонов.

— Да не уснешь тут, — отмахнулся напарник, — вроде и хотелось бы, а мысли всякие в голову лезут, и никак от них не отделаться.

— Ну, смотри, как бы потом не пришлось препараты для бодрости принимать, — покачал головой Алексей, — а что касается Марса, то в ближайшие лет десять вряд ли это будет возможно. Так что нам это точно не грозит.

— Так-то да, — согласился с ним Евгений, — только туда лёта десять месяцев понадобится. А у нас сегодня три месяца рекорд пребывания в космосе и то, какие-то там последствия. И это еще нас земля от солнечного излучения прикрывает.

— До Марса не десять месяцев лёта, — возразил Алексей, — слышал я как-то разговор Каманина с Коркиным, это первый зам Челомея. Так вот, тот утверждал, что потенциал ракетных двигателей Шибалина далеко не исчерпан. Поэтому время полета на Марс можно сократить до трех месяцев.

— Это получается, уже сегодня туда можно долететь?

— Туда, да, — тяжело вздохнул Леонов, — а вот обратно уже начинаются сложности.

— А там еще чего-нибудь придумают, — ухмыльнулся Евгений, — помнишь, как нам про какой-то двигатель на ионах говорили? Вроде очень перспективные, их и наши и американцы сейчас в космосе испытывают.

— Про эти двигатели я еще три года назад слышал, но чего-то там с тягой не получается, слишком она маленькая, чтобы ее использовать.

Тут космонавты замерли, почувствовался чуть заметный толчок, и за общим шумом вентиляторов они расслышали посторонние звуки. И что это может быть? Чтобы выяснить причину необычных звуков, космонавты занялись просмотром событий зафиксированных системой корабля.

— Ух, — спустя некоторое время облегчением выдохнул Алексей, — это система ориентации сработала, ротор гироскопа набрал критические обороты, вот она и произвела коррекцию.

* * *

Так-так, сегодня уже семнадцатое июля, понедельник, а никаких сообщений о начале экспедиции на Луну нет. Неужели что-то случилось, и наши решили скрыть это печальное событие от народа. Вот только толку от этого немного, американцы наверняка мониторят небо, и уж старт двух тяжеловесов они проспать никак не могут. Вот с одной стороны плохо, что в Омске нельзя поймать вражеские голоса, глушат их почем зря, а с другой так и должно быть, они с нашими голосами так же себя ведут. Одно время в Европе на частоты занятые нашими СМИ внимания не обращали, но два года назад, решили, что хватит, а то как-то их народ стал прислушиваться к коммунистической пропаганде. Глушилки включили сразу по всей демократической Европе, кроме Испании, там демократией не пахло, ну и наши в ответ сразу расширили количество станций глушения, охватив этой услугой девяносто девять процентов населения.

А нет, по радио проскочило сообщение, что в ближайшее время прозвучит важное правительственное сообщение. Наконец-то.

Ну вот, как я и думал, в этой реальности первыми на Луне высадились Советские космонавты — Леонов и Крапивин и сегодня в вечерних новостях будет репортаж, посвященный этому событию. Что ж, посмотрим. А так, как груз с плеч, если репортаж, то это означает, что посадка на Луну прошла без сбоев, а так же и то, что старт тоже прошел удачно, наверняка дождались, когда наши космонавты пристыковались на лунной орбите к модифицированной «Заре-3».

А люди-то как радуются, спустя минуту в доме захлопали двери, это жильцы кинулись оповещать тех, кто пропустил такое событие. Я ухмыльнулся, знали бы они, как я ждал этого сообщения. Ладно, пойду изображать из себя восторженного гражданина, а то ведь не поймут, а еще могут заподозрить в антипатиях к Советскому Союзу. Правда, времена нынче не те, за «неодобраямс» судить не будут, но вот стукануть куда надо, это уже без вариантов. А оно мне надо?

— Ты представляешь, — чуть не кричал от восторга сосед, военный пенсионер, — человек на Луне, это же фантастика. Нет, это не фантастики, это куда лучше.

Ну да, это не фантастика, фантастика пока ушла значительно дальше, вот только она сильно оторвана от реальности. Вы скажете, что так и должно быть? Не соглашусь, в эти годы в фантастических произведениях упор больше делается на далекое будущее, в котором все проблемы человечества уже решены. Но мы-то знаем, что чем дальше в лес, тем больше дров, и проблемы, которые требуют решения, только множатся. Вот, к примеру, проблема климата — ученый люд разделился на два лагеря, одни считают, что человек виноват в глобальном потеплении, другие утверждают, что люди сильно зазнаются, считая причастными себя к изменению температуры на всем земном шарике. И кто спрашивается прав?