Рерайтер

— И не стыдно вам такое делать?

Студенты зажимают рты руками и дружно выскакивают из коридорчика, чтобы потом повалиться со смеху. Ну и ладно, долг платежом красен.

Отыграться у меня получилось где-то через неделю, когда по расписанию эти студенты заявились на практику.

— О, вот и рабсила пришла, — сделал я обрадованный вид.

— Эй, ты не очень-то радуйся, — насупились виновники розыгрыша, — мы не к тебе конкретно пришли, а в лабораторию.

— Конечно-конечно, — затряс я головой как болванчик, — но, к сожалению, если вы посмотрите на задание, то там у вас сегодня записана операция оксидирования пластин кремния, перед нанесением фоторезиста.

Студенты переглянулись и пожали плечами.

— А что это за оксидирование такое?

— Как, вы разве не знаете? — Делаю вид, что сильно удивлён. — Ну как же, оксидирование это формирование защитного слоя на поверхности пластины кремния. Но! — Ту я поднимаю палец, привлекая повышенное внимание к моим словам. Прежде чем это делать, надо сначала подготовить кремний. Ведь кремний у нас полупроводник, а как мы знаем, свойства полупроводников возникают при дырочной проводимости. Но вот для того, чтобы получить нужные характеристики этих дырок недостаточно, поэтому их надо добавить в кристаллической решётке кремния, а это можно сделать только механическим способом.

Вижу сомнение в глазах студентов, о дырочной проводимости они где-то слышали, а вот как она формируется, нет.

— Ладно, чего встали как не родные? Разбирайте инструмент, — киваю я на кордоленту, которую заготовил заранее, — берите вот эти диски и вперёд работать.

— Подожди, а как это делается?

— Да уж, — тяну я недовольно, — вы даже этого не знаете. — Беру в одну руку кордоленту, в другую пластину, и начинаю хлопать иголочками по поверхности пластины, — только больших усилий не прилагайте, а то пластинку сломаете, а каждая из них три тысячи рублей стоит.

Через пару минут мои шутники сидели на стульях и дружно так хлопали иголочками кородленты по бракованным пластинкам кремния. Еще бы им дирижёра и знатный ансамбль получится. Некоторые скажут:

— Да ну, бред же, где найти таких доверчивых?

Возможно они и будут правы, но тут нужно помнить, что «на всякого мудреца довольно простоты».

— Андрей, — подскочила ко мне Марьина, и замерла, глядя на то, как студенты дружно «бацают» по дискам, — а… что это вы делаете?

— Готовим пластины кремния для оксидирования, — бойко отвечаю я, и усиленно подмаргиваю, — формируем дополнительную дырочную проводимость в кристаллической решетке кремния.

— Да? — Глаза Нины Григорьевны стали совсем круглыми. — А я подумала репетицией заняты.

Мне пришлось изобразить недовольство и с укором посмотреть на «нерадивых» работников. Они поняли меня правильно и замолотили по пластинам с удвоенной энергией. Марьина в прострации повернулась к выходу из лаборатории и сделала несколько шагов, снова повернулась, чтобы хорошо запечатлеть в памяти то, чем занимаются студенты, а потом, резко ускорившись, выскочила за дверь.

Через несколько минут, в лаборатории появился Троцкий и я напрягся, как раз он и мог поломать мне весь розыгрыш, но этого не произошло. Он сделал вид, что ничуть не удивлен тому, чем заняты студенты, подойдя к одному из них, взял у него пластину и посмотрел поверхность на отсвет.

— Вот тут, — ткнул он пальцем в пластину, — пропустил. Внимательней надо работать.

Бедный студент, как ни пялился на зеркальную поверхность пластины, не смог разглядеть, чего он там пропустил. Но на всякий случай продолжил пробивать дырки в кристаллической решётке кремния. За те десять минут, которые студенты потратили на «формирование дырок» мимо нас прошли все работники лаборатории, одни молча, другие кивали, признавая важность работы, третьи даже пытались что-нибудь подсказать. Но увидев мой строгий взгляд, сразу отваливали в сторону.

— Хватит, наверное, — прекратил я этот воспитательный процесс, — сдавайте образцы мне и идите в третью комнату, она дальше по коридору, там вам всё объяснят.

Как только последний из них вышел в коридор, в лаборатории грохнул хохот. Смеялись долго, у некоторых даже икота от смеха началась.

— Дырки… В кремнии… Вручную… — продолжали загибаться они не имея возможности удержаться от смеха.

Но всех добило, когда Троцкий с серьёзным лицом обратился ко мне:

— Андрей, когда диссертацию начнешь писать?

— На тему? — Напрягаюсь я.

— Формирование дырочной проводимости вручную, — подсказал он мне тему, — между прочим, как я могу судить по первым работам, очень перспективное направление. Могу даже предложить свои услуги в качестве наставника.

— Ой не могу больше… прекратите, — умоляла нас Нина Григорьевна, захлёбываясь от смеха, — я этого не переживу.

— Не, — отказываюсь от такой чести, — я еще кандидатский минимум не сдал.

— Тогда с тебя информационный листок на ту же тему, — кивнул Валерий Ефимович, — это чтобы ты больше таких шуток не выдумывал.

— Ладно, пойду я, — вздохнув, поднялся со стула, — мне ещё с товарищами надо объясниться, не думал я, что они шутку за правду посчитают.

Ребята мой розыгрыш восприняли болезненно, но тут я был в своем праве, если бы они не ленились и внимательно слушали лекции, ничего бы этого не произошло. Однако на этом всё не закончилось, и Троцкий всё же стребовал с меня статью в отраслевой журнал. Но до откровенной лажи мы решили не опускаться, и по совету «железяки» я описал процесс механического воздействия на пластины кремния с помощью ультразвука как серьёзное научное исследование. Мол, студенты института, при проведении лабораторных работ обнаружили, что под воздействием ультразвука во время отжига пластин, резко увеличивается процент выхода годных изделий. И даже график нарисовал. А подписал я этот труд как Б. Ред, чтобы ни у кого не возникло соблазна проверять этот процесс. Статью, по договоренности с редакцией, напечатали на последней странице журнала, рядом с курьёзными сообщениями, вроде как предупреждение, что не стоит относиться к ней серьёзно.

Но, как оказалось, советские учёные это особый случай, действуя по поговорке «Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся», всё же нашлись желающие проверить бредовые измышления Б. Реда и нам в институт поступил звонок, в котором потребовали предоставить имена студентов причастных к изобретению «новой технологии». Естественно мы посмеялись и выкинули всё это из головы, вроде того, что уж вам никак не удастся нас развести. Но звонок повторился из более высокой инстанции и там уже потребовали отчитаться в поощрении «отличившихся» студентов. Тут-то и пришлось мне напрячься.

— Эй"шиза", — вызвал я «железяку», — давай объясняй чего ты там насоветовала.

И оказалось, что она предложила применять ультразвук не просто так, всё дело в том, что во время отжига, в кремниевой пластине возникали микротрещины. Потом они «зарастали» под действием высоких температур, но не всегда правильно, так как восстановление начиналось именно с этих дефектов. Ультразвук же не позволял микротрещине начинать самоликвидацию сверху, и они начинали «зарастать» из глубинных слоев, сводя на нет подобные дефекты. Конечно же, это была не панацея, если бы производственники точно выдерживали температурный режим, никаких микротрещин не образовалось бы. Так что в данном случае, наша технология только помогала исправить огрехи в производственном процессе. Но, это уже никого не интересовало, налицо экономический эффект, и процесс поощрения запущен. Пришлось мне составлять список «шутников» и подавать их в деканат, ну а там уже не от меня зависело. Как потом шутили у нас в лаборатории — создавать дырочную проводимость ручным способом оказалось очень выгодно.