Рерайтер
Шрифт:
Да гори оно синим пламенем, надо отдохнуть от всех этих трудов, устал, выгорел морально.
* * *
Домой я попал только в первых числах июля, и после двух дней отдыха сообразил, что делать мне здесь абсолютно нечего. После Зеленограда родной город казался каким-то скучным — некуда пойти, нечего делать. Но на следующий день после ничего неделанья, я понял, что рано решил, что мне придётся скучать всё время. Все дело в отце Светки Красновой, если в Зеленограде ему не удалось меня отловить, то здесь это без проблем.
— Вот чего ему от меня понадобилось? — Думал я. — Получил он свою дочь, и пусть будет доволен, но нет, не сидится ему спокойно, притащился отношения выяснять.
Но объясняться со мной он не стал, изъявил желание поговорить с родителями.
— Да пожалуйста, — пожал я плечами и шагнул в маленькую комнату.
— Пойдем, разговор есть, — спустя полчаса зашёл ко мне мрачный отец.
Однако, и чего такого этот Краснов мог им поведать?
— Ты знаешь, что Светка беременна? — Сходу огорошил меня тот.
— Поздравляю, — не к месту ляпнул я, — ну а нам об этом зачем знать?
— Ну конечно, ты здесь не причём, — оскалился Светкин отец.
— Подождите, я действительно в Зеленограде видел её только один раз, и то когда она со своей группой была. В дальнейшем мы с ней не пересекались. Не знаю, что она вам наговорила, но к её беременности я не имею никакого отношения.
— А кто ещё? — Продолжал кипеть он. — Только с тобой она была знакома.
— И только на этом основании вы решили, что именно я виновник её беременности?
— Не только, — тряхнул головой обвинитель, — ты где-то комнату снимал, это я в общежитии узнал.
— Секундочку, — поднимаю я руку, пытаясь прекратить измышления Краснова, — а чего сама Света говорит? Неужели врёт и не краснеет?
От этих моих слов он дёрнулся и еле сдерживаясь, процедил:
— Врёт, говоришь? Хотя чего еще от тебя ждать?
— И все-таки? — Продолжаю настаивать.
— Ничего она не говорит, но это и понятно, кого выгородить хочет.
— Надо же, не замечал я за ней такой щепетильности, особенно когда меня парни отметелили в вашем квартале и потом я неделю в школе показаться не мог. Помнишь это, — обращаюсь к отцу, — ты еще хотел в милицию заявление писать.
— Так это из-за неё? — Насупилась мама.
— Нет, не из-за неё конкретно, — отмахнулся я, — там просто чужака решили проучить, но потом она повела себя так, что я её на дух с тех пор не переношу. И в Зеленоград она поехала не ко мне, а потому, что решила, что поступить туда будет проще простого.
Ага, удалось мне заронить сомнение в бастион уверенности Краснова, его глаза хоть и не перестали метать молнии, но в них появилась неуверенность. Он думал, что под давлением фактов «виновник» сознается, а наткнулся на жесткое противостояние, и о взаимных симпатиях между дочерью и этого наглого пацана, не может быть и речи. Это что же получается, он ошибся? Или все же нет?
— А знаете, когда девушки предпочитают молчать до последнего? — И не дождавшись ответа, бахнул. — Когда они встречаются с женатым мужчиной.
— Тебе-то откуда это
знать? — Мрачно посмотрел на меня Краснов.— Психология. — Тут главное продемонстрировать уверенность. — Им стыдно в этом признаться.
— Не только, — тут же вмешалась «железяка», — тоже самое происходит, когда девушки встречаются сразу с несколькими мужчинами и не могут сказать, кто именно является отцом её ребёнка.
Но я отмахнулся от её утверждений, Светка, конечно, ещё та оторва, но встречаться сразу с несколькими… не то воспитание.
Конечно же, желательно было бы Краснову отвести свою дочь к хорошему психологу, но где его в СССР взять, в это время о психологической помощи имели весьма расплывчатое представление.
Короче говоря, я решил, что с меня хватит таких потрясений и, перерегистрировав билет на самолёт, уже через день отправился в обратно в Москву.
— Что уже всё, нагулялся? — Удивилась Марьина увидев меня в лаборатории.
— Ага, — кивнул я, и тут же поинтересовался, — как ваша защита?
— Нормально всё прошло, — отмахнулась она, — была там парочка замшелых, но они в полупроводниках мало разбирались.
— Понятно, — и выдержав паузу, обращаюсь к Нине Григорьевне, — а вот скажите, от чего у меня вот тут, когда я поднимаюсь по лестнице, пощелкивает? А когда спускаюсь в другом месте, постреливает?
— Вам больной надо пройти в процедурную и попросить медсестру сделать клизму, — сразу сообразила к чему я клоню, Марьина, — тогда и пощелкивание пройдет, и стрельба прекратится, но главное, голова болеть перестанет.
— Подумать только, -качаю я головой, — голову оказывается, клизмой лечат.
— И не только голову, она от всех болезней, универсальное средство, это я как доктор настоятельно вам советую.
— Нет уж, я лучше как-нибудь у настоящего врача проконсультируюсь, а не у доктора технических наук.
— А разве я тебе плохую процедуру предложила? — Откровенно рассмеялась Марьина. — Вот скажи честно, разве после неё у тебя останутся жалобы?
— Скорее нет, чем да, — согласился с ней, — куда теперь?
— Это секрет.
— В шарашку, — пришёл я к единственно верному выводу.
— Да уж, если бы товарищи узнали как ты их уважаемое заведение обозвал, они, наверное, обиделись бы.
Наклоняюсь к розетке и произношу:
— Товарищ майор, я хотел сказать, что наша наука всем наукам наука.
А вот дальше нарисовался Троцкий:
— Это хорошо, что ты здесь, — заявил он мне, — часа через полтора, сюда министр обещал заехать с сопровождающими лицами. Так что быстренько наводим здесь порядок и ждём высоких гостей.
Меня так и подмывало спросить, высоких гостей ждём, а с низкими что делать?
— И прошу тебя, — снова обращается ко мне Валерий Ефимович, — не хохми ради Бога, такие люди шуток не понимают.
— Когда это я хохмил? — Возмущаюсь на такой наезд.
— Только что, — хихикает Марьина.
— Ну да, — развожу руки, — никак не могу удержаться.
Шокин действительно заявился в лабораторию с сопровождающими лицами. На удивление они не сбились в кучу, как обычно бывает на подобных мероприятиях, а разделились на две группы. Что там делал министр, я внимательно не отслеживал, мне хватало общения с остальными, а их интересовали работы с рубилитом, видимо это были производственники.