Реши это

– Малыш? – повторил он, его голос стал низким, недоверчивым и ледяным. – Что ты, черт возьми… сколько ты, блять, выпил?

– Уходи, – приказал я ему во второй раз. – Возвращайся на вечеринку. Я скоро уйду отсюда, и ты сможешь найти себе новую...

Он сильно ударил ногой в дверь.

– Хочешь сцену? Я устрою сцену. И она будет отлично смотреться в документальном фильме. Все и везде будут знать, что ты чертов псих!

Я снова вздохнул.

– Ты сделал мне больно.

Наступила тишина, а затем дверь скрипнула, словно он придавил ее своим весом.

– Я понятия не имею, что творится у тебя в голове, – сказал он, и я услышал в его голосе отчаянную нотку, словно он изо всех сил старался не сойти с ума. – Но если ты думаешь, что я позволю любому человеку, будь то друг семьи или нет, приставать к тебе, то ты сошел с ума.

О чем, черт возьми, он говорил?

Оттолкнувшись от двери, я повернулся и открыл ее, а затем распахнул настежь, чтобы обнаружить, что там стоит разъяренный Ник Мэдисон со сцепленными в кулаки руками.

– Что тебе нужно?

Он толкнул меня обратно, и меня вдруг разозлило то, что у него появились новые мышцы, и он может сдвинуть меня с места, если захочет. Он захлопнул за собой дверь.

– Что, черт возьми, происходит с...

– Почему ты сказал Дезу, что мне нравится, когда меня трахают, а не когда я сам трахаю? – я зарычал на него, а затем повернулся и подошел к окну, глядя вниз на небольшую толпу, все еще мельтешившую вокруг столов.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – крикнул он, настигая меня и дергая за плечо, так что мне пришлось повернуться к нему лицом.

– Ты разговаривал с ним, смеялся и...

– Сколько пива ты выпил?

– Я не пьян, я знаю, что, черт возьми, ты говорил.

– Нет, я могу гарантировать, что ты не знаешь. Я видел тебя. Тебе было скучно, поэтому ты пил, а потом, вероятно, подумал что-то очень глупое, например, что ты мне здесь не нужен, потому что ты чертов идиот.

– Я идиот?

– Да, – проворчал он, подходя ближе и переводя дыхание. – Ты тупица, если думаешь, что я когда-нибудь расскажу кому-нибудь о том, что происходит в нашей постели. Это касается только нас с тобой. Только между нами. Это не имеет отношения ни к кому другому, и никто, кроме меня и тебя, не имеет права знать.

Я искал на его лице хоть какие-то признаки лжи и не нашел.

– Как ты смеешь думать обо мне такие гадости? – выругался он, и я услышал в его словах разочарование и гнев. – Ты лучше знаешь. Ты знаешь меня лучше.

Боже. Неужели я неправильно понял его? Неужели смех Деза был нервным, а не укоряющим? Неужели Ник изобразил улыбку, когда угрожал ему? Неужели весь этот разговор пролетел мимо моей головы?

– Ты разговаривал с Дезом и смотрел на меня, а он смеялся, и я...

Он взял мое лицо обеими руками и встретил мой взгляд.

– Я сказал ему: «Видишь кольцо на руке Лока - это мое кольцо. Он носит его, потому что мы вместе, только мы, только он и я, и если ты хочешь быть здесь и оставаться частью моего мира, то прояви к этой связи уважение, которого она заслуживает», – сказал он ровно, его дыхание сбилось, а брови нахмурились. – «Смеяться, дразнить - это прекрасно. Но если ты за ним приударишь, ты для меня покойник».

Дезмонд Ландау был крупным мужчиной. Он не был таким мускулистым, как я, но это было близко. Тот факт, что Ник взял на себя смелость не только угрожать ему, но и заставлять нервно смеяться, говорил о многом. Он не смеялся надо мной; он пытался донести до Ника, что все это было просто большим недоразумением.

Я вырвал лицо из его рук и сделала шаг в сторону, чтобы подойти и сесть на кровать. Через мгновение я вновь рухнул на матрас, уставившись в потолок.

– С чего ты вообще взял, что я это сделаю?

– Более того, – сказал я, кое-что понимая про себя, – почему меня должно волновать, что ты это сделаешь?

Он подвинулся и встал между моих ног.

– Я не думаю, что тебя волнует, знает ли кто-нибудь, что ты нижний или верхний. Это не определяет тебя, и ты достаточно пугающий, чтобы понимать это.

– В данный момент я не чувствую себя пугающим.

– Ну, ты такой и есть, – заверил он меня, переместился, не думая о том, что собирается делать, и лег рядом со мной. – Люди видят тебя, и пока ты не улыбнешься или не заговоришь с ними в свойственной тебе манере уговаривать, ты пугаешь их до смерти.

Я хмыкнул.

– Флинт сказал мне, что чуть не наложил в штаны, когда ты на него уставился.

– Я не помню, чтобы я на него смотрел.

– Ну, теперь он едет с нами домой, чтобы поправиться, так что ура, – сказал он с сарказмом.

– Он твой друг.

– Да, я знаю, но я бы предпочел, чтобы он ходил к Анонимным игрокам и не мешал мне проводить с тобой время. Я имею в виду, что только что получил тебя. У меня были большие планы на то, что после этого мы останемся наедине.

– Не думаю, что это сработает.

– Нет. Я не хочу слышать это от тебя сейчас. Пока мы не вернемся в Санта-Барбару, ты обещал...

– Но посмотри, что сейчас произошло. Я даже не дал тебе объяснить; я просто сделал неправильный вывод и решил, что ты делишься всем обо мне, а это просто...

– Прекрати, – приказал он, поворачиваясь на бок и опираясь на локоть, глядя мне в лицо. – Мы еще не знаем друг друга, не совсем. Я имею в виду, что почти все время, что мы вместе, я был испорченным отродьем, а теперь, внезапно, ты должен доверять мне, потому что я так сказал?

Я сел и уставился в окно на ночное небо, на облака и большую, яркую луну, которая давала мягкий рассеянный свет в темной комнате.

– Тебе действительно стоит вернуться вниз. Здесь все хотят тебя увидеть, и это несправедливо, что...

– Не делай этого, – прошептал он, проводя пальцами по моим волосам, а затем крепко сжал мою руку и повернул голову так, чтобы я мог видеть его. – Не скрывайся за своей профессиональной маской.

– Ник...

– И та история с малышом была очень дерьмовой.

– Мне жаль, – автоматически сказал я.

– Тебе не жаль. Ты действительно веришь во всю эту чушь типа «ты молод, и я знаю, что для тебя лучше».

– Я действительно знаю, что для тебя лучше, – устало сказал я.

Он покачал головой.